Кургинян: Смотрите, вот Вы очень интересно рассказываете. Значит, была целая партия.
Варламов: Это версия.
Кургинян: Партия прорыла ходы, защищала.
Варламов: Здесь давайте сразу оговоримся, что это версия, которая мне кажется крайне любопытной, но точных доказательств, что это было именно стопроцентно так, у нас нет.
Кургинян: Значит, Распутин являлся, тем не менее, ставкой, как Вы сами говорите, в какой-то игре довольно крупной. Этого человека могли не только ввести. Мы же все понимаем: человека подвели к царю, он даже понравился. Начинаются интриги, его оттуда выгнали. Была борьба.
Варламов: В Ваших версиях, извините, царь получается какой-то пешкой, которой все двигают, как хотят. Царь был независимой, самостоятельной и сильной фигурой.
Кургинян: Понимаете, он не пешка. Это фигура все время охраняемая.
Сванидзе: Завершайте, время.
Варламов: Все сказки о том, что это пешка — это, по-моему, несправедливо.
Кургинян: Нет, ну почему пешка? Он фигура охраняемая.
Варламов: Он сам выбрал Распутина, понимаете.
Кургинян: Борьба была?
Варламов: Это вторично. Первично было то, что это выбор царя.
Кургинян: Скажите, пожалуйста, а Стана и Милица потом разочаровались в Распутине?
Варламов: Разочаровались.
Кургинян: Вот, видите какая сложная история элитная.
Варламов: Сложная, а кто спорит.
Кургинян: Согласен. Вот я только это и хотел сказать.
Сванидзе: Вопрос сторонам: Распутин — один из многих или ключевая фигура в большой игре?
Пожалуйста, сторона защиты. Леонид Михайлович, Вам слово.
Млечин: Не знаю, честно говоря, о каких играх идет речь. Понимаю, что императрица воспринимала Распутина, как божьего посланца, призванного помочь ей. И она была действительно очень набожным человеком, и об этом есть свидетельства очень серьезные. Если можно, доказательство № 7. Воспоминания Владимира Гурко, будьте любезны.
Материалы по делу.
Из воспоминаний государственного деятеля Владимира Гурко (1862–1927, действительный статский советник, член Русского Собрания; цитируется «Царь и царица. Воспоминания», 1939): «Она долгие часы простаивала на коленях в молитве, прониклась глубокой верой в почитаемых православной церковью святых. Она усердно ставит свечи перед их изображениями и, наконец, это самое главное, — проникается верой в „божьих людей“ — отшельников, схимников, юродивых и прорицателей».
Млечин: Мне кажется, мы здесь должны внести ясность в вопрос со старчеством. Елена Борисовна Емченко, если можно, известный историк. Я знаю, что история православия Вас интересует. Воспринимался как старец Григорий, хотя старцем как таковым не был?
Емченко: Да, он позиционировал себя, как святой старец. И надо сказать, что старчество — это такое яркое явление в истории русской православной церкви, вообще в истории православия. То есть старчество имеет древние корни, но расцвет русского старчества — это XIX век. Ну, конец XVIII–XIX — начало XX веков. Это Паисий Величковский, это Оптинские старцы, Макарий, Леонид, Амвросий. К ним стекалось огромное количество народа, который приходил со своими трагедиями, с болезнями, переживаниями. Старцы им помогали, потому что для них душа человека была как открытая книга.
И надо сказать, что и Николай II, и императрица, они, конечно же, находились под большим влиянием старчества в принципе. То есть достаточно сказать, что в 1903 году происходит канонизация преподобного Серафима Саровского, который, кстати, почитался в основном в народной среде. И торжества, которые происходили в Сарове и в Дивееве, собрали огромное количество людей и практически все члены императорского дома там присутствовали. Они все оставили воспоминания. Николай II писал великой княгине Елизавете Федоровне: «Мы все должны находиться под руководством старцев». Это буквально я цитирую его слова. И самое главное: находясь в Дивееве, императорская чета молилась о даровании им наследника, и ровно через год это произошло. Поэтому позже Николай писал: «Что касается святости, в этом я так уверен, что никто никогда не поколеблет мое убеждение. Я имею к этому неоспоримые доказательства».
Сванидзе: Спасибо.
Млечин: Благодарю вас.
Сванидзе: Прошу Вас, Сергей Ервандович. Ваш вопрос.
Кургинян: Скажите, пожалуйста. Вы занимаетесь церковью русской и всем прочим. И вот Вы, зная все это и понимая, считаете, что Распутин — это канонический старец, это старец Зосима, это Серафим Саровский?
Емченко: Вы знаете…
Кургинян: Вы посмотрите: это старец Зосима?
Емченко: Вы знаете, я думаю, что…
Кургинян: Ведь мы же все-таки серьезно обсуждаем, да?
Емченко: Да, мы обсуждаем-то серьезно. Я думаю, что он позиционировал себя старцем. Но здесь мы говорим немножко о другом…
Кургинян: Нет. Я могу позиционировать себя балериной, но надо же еще делать…
Емченко: Да, но дело в том, что глубока была вера самой императрицы, императора.
Кургинян: Как странно…
Емченко: Ведь я же не говорю о Елизавете Федоровне, например, которая критически относилась к Распутину. Но я говорю именно об императорской чете.
Кургинян: Вы, как специалист, считаете, что он канонический старец, или нет?
Емченко: Для императорской четы важно было разглядеть старца. Дело в том, что вообще вокруг старцев…
Кургинян: Вы считаете, что он не старец? Простите, ради бога!
Емченко: Лично я считаю, наверное, да.
Кургинян: Вот это Зосима?
Емченко: Дело в том, что в документах очень часто его называют святым старцем. В письмах, в переписке. То есть святой старец.
Кургинян: Кто?
Емченко: Это не значит, что он был. Ну, божий человек, то есть человек религиозный, православный, обладающий определенным даром.
Кургинян: Хорошо. Понятно, понятно. Теперь договорились. Вот я хочу спросить: Вы готовы утверждать, что Распутин вообще не играл роли в политической жизни? Что он не был decisionmaker’ом? Что он делал решения.
Сванидзе: Мы об этом более плотно поговорим позже.
Кургинян: Понятно.
Емченко: Старцы вообще политики особенно не касались, это были духовные руководители, то есть они осуществляли духовное руководство. Вот это самое главное.
Кургинян: Ну так зачем же мы, обсуждая самое главное, — так сказать, очень очевидный феномен…
Сванидзе: Завершайте, завершайте.
Кургинян: …начинаем его вводить в другой контекст?
Сванидзе: После короткого перерыва мы вернемся к нашим слушаниям.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы продолжаем слушания по фигуре Григория Распутина. Напоминаю вопрос: Распутин — один из многих или ключевая фигура в большой игре?
Пожалуйста, сторона обвинения. Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 6.
Материалы по делу.
Из воспоминаний следователя по делу гибели Григория Распутина Владимира Руднева (цитируется «Правда о царской семье и „темных силах“», 1920): «Исследуя нравственный облик Распутина, я, естественно, обратил внимание на историческую последовательность тех событий и фактов, которые в конце концов открыли ему доступ ко Двору, и выяснил, что первым этапом в этом постепенном продвижении вперед было его знакомство с известными глубоко религиозно настроенными и несомненно умными архиепископами Феофаном и Гермогеном. /…/ Опираясь на содействие и авторитетность указанных архиепископов, Григорий Распутин был принят во дворцах великих княгинь Анастасии и Милицы Николаевны, а затем, чрез посредство последних, знакомится с г-жой Вырубовой, тогда еще фрейлиной, и производит на нее, женщину истинно религиозно настроенную, огромнейшее впечатление; наконец, он попадает и в Царский Двор».
Кургинян: Значит, образуется схема! С помощью которой он может делать решения. Пожалуйста, доказательство № 7.
Материалы по делу.
Из воспоминаний русского военачальника Владимира Воейкова (1868–1947, генерал-майор, дворцовый комендант Императора Николая II): «Когда некоторые высшие православные духовные лица узнали о существовании крестьянина села Покровского Тобольской губернии и о силе, которой он обладал, они надумали использовать его для своих целей. Причем влияние его приписали действию богобоязненного простого русского православного человека на ищущих в духовных беседах успокоения. Они стали ему покровительствовать и ввели его при посредстве великих княгинь Милицы и Анастасии Николаевны к великому князю Николаю Николаевичу… Считая Распутина за человека преданного, который может им оказать поддержку при высочайшем дворе, великие княгини, воспользовавшись болезнью наследника цесаревича, представили Распутина Их Величествам. Помощь, оказываемая наследнику, настолько укрепила положение Распутина при дворе, что он более не стал нуждаться в поддержке великих княгинь и духовных особ. Как человек совершенно невоспитанный, он не сумел или не захотел этого скрыть и просто повернул спину своим благодетелям. Тогда против него началась травля… Подкладкою всех этих разговоров часто служило разочарование в Распутине, не оправдавшем возлагавшихся на него надежд».
