— Если бы только вампиры, — произнес Линдон. — Вампиры и оборотни почти, что повседневная напасть для Обара, — он усмехнулся, только радости в этом смехе не было. — В лесах стали появляться некроманты, маг. Тебе ли не знать, что за ужасы они творят. Они до поры держались подальше. Часовые устраивали облавы, рубили и гнали этих тварей прочь. Но они возвращались. Уж не знаю, откуда они повылезали, да видно «зоркое око» затуманилось вовсе.
— И старейшины Дерий еще не просили помощи? — удивился я. — Вы не посылали за магистрами?
— Старейшинам забот хватало. Остановился Ходячий город, что само по себе удар. Мы справлялись, до этого момента. А потом целые отряды отправились сюда, лечить раны. Думаю, теперь старейшины спохватятся. Вот, Телварская ложа прислала подмогу. Теперь мы их осилим.
— Неприятные известия, — вздохнул я. — Я сегодня же отправлю послание магистрам, они пришлют кого-нибудь. Некроманты это наша забота, один раз мы проглядели эту угрозу.
— Да… Могли проглядеть и во второй раз, — Линдон, по-видимому, был не очень доволен магистрами, впрочем, мы заслужили это.
— Выздоравливайте, Линдон Белл из Часовых, — сказал я и уже собирался покинуть келью.
— Эй, маг! — окликнул он меня. — Спасибо! — произнес он уже мягче. Я ответил ему кивком и оставил его, прикрыв за собой дверь.
Узнав о ситуации в сердце Моронара, я поспешил на голубятню. Меня нагнал Дерек, когда я проходил через главный зал:
— Куда это ты так несешься?
— Пойдем, расскажу по пути, — отвечал я, и мы свернули в гостевое крыло, где вышли к лестнице.
Пока мы поднимались к башенке, где расположилась голубятня, я все передал Дереку.
— Думаешь, профессор и парни могли пострадать? — высказал он предположение.
— С ними Альма, за них я не беспокоюсь… во всяком случае, не слишком. Но магистрам нужно заняться этим, — с этим словами я отворил дверь, и мы вошли в комнату.
За небольшим помещением следила сестра. В нескольких клетках размещались почтовые голуби. Я попросил у сестры перо с бумагой и после принялся писать весточку Алдрену.
— Очень иронично, что о некромантах мы узнаем тут, — вслух высказал я возникшую мысль.
— Что здесь такого?
— О, это давняя история. В этих стенах некогда появился один из сильнейших некромантов.
— Как в святом месте могло такое случиться? Ты явно что-то недоговариваешь, Совор.
— Обитель тут совершенно не причем, — подметил я. — Лишь горе. Горе и вызванное им искушение. Говорят…
— Магистр, — взволнованно встрепенулась сестра, — мы не любим вспоминать об этом ужасном случае, — укорительным тоном она продолжила. — Мы приложили много усилий, чтобы очистить обитель от скверны, что зародилась тут.
— Прошу простить меня, — ответил я.
Я окончил письмо и передал его сестре. Та, взяв из клетки одного из голубей, прицепила к его лапе цилиндрик, куда вложила письмо и выпустила голубя из окна башенки.
Уже темнело, и поэтому мы вернулись в келью, где Дерек попросил окончить рассказ.
— Да, говорят, что в обители тогда обучались брат с сестрой. Та заболела, и ей становилось хуже с каждым днем, — начал я. — Никто не мог помочь ей, а настоятельница и вовсе запретила брату навещать ее. Он, конечно же, решил сам излечить сестру. Но, пробравшись к ней с украденными настоями, обнаружил лишь ее хладное тело. Мальцу ничего не оставалось, как молиться, но на зов его пришла совсем не аэрия. — Я передохнул, выпил стакан воды и после продолжил. — Голос осквернил тронутое горем сердце и искусил его принять предложение. Что и было сделано.
Получив силы и нужное заклинание, малец испробовал его. И сестра поднялась. Только была уже вовсе не она. Никто не знает, повредился ли рассудок или был осквернен разум, но с помощью нежити он напал на каждого, кто был в обители. Он пришел сюда обучиться лечить людей, а вышел с армией мертвецов, прославляя своего господина — лодра Гивелира.
— Ты говорил о трех некромантах, — поинтересовался Дерек. — Одним из них был он?
— Он стал первым. Костяным принцем его прозвали. Последователей у него было достаточно и во время чистки их изничтожили. Но самого принца найти не смогли. Мы посчитали, что он умер. Теперь в Моронаре снова появились некроманты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это не может быть тот… Лирн? — предположил Дерек. — Восстановил силы и стал собирать последователей. Ты говорил, что он заполучил какой-то мощный артефакт. Как жаль, что ему удалось ускользнуть.
— Лирн или нет, пусть орден присмотрит за Обаром и если что устроит новую чистку.
Поблагодарив сестер за кров и пищу, мы покинули обитель и вернулись на Тиминский путь. Моронар уже заканчивался, это чувствовалось. Непроходимые леса к каждым днем редели, свет уже не застревал где-то в кронах, а падал наземь. Мы ехали по владению вечно спокойного рода Дерсорий. Столицу владения — город Гаэлан, мы объехали стороной, чтобы не задерживаться там надолго.
На тракте нам встречалось множество торговых обозов, бродячих рыцарей и ученых, что держали путь в Умбоджу. Путники попадались, когда словоохотливые, а когда нет. В поселениях, лежащих у нас на пути, узнавали новости и слухи. Так в Линде, что подле самой границы, слухи донесли, что Ходячий город вновь зашагал. Помимо радостных вестей были и плохие: драконы досаждали и Драгонгарду и Форестнару. Полыхало Золотое побережье, а с ним и посевы империи, горел Адориэн — лес подле Волринора в Форестнаре. Такие новости приводили Дерека в ярость, как он говорил:
— Не могу не злиться! Это бессилие, эта… невозможность помочь чем-либо, просто выводит из себя!
На что я всегда отвечал: «Нам следует найти способ избавиться ото всех драконов, одному тебе это не по силу». И он смирялся.
Шли дни. Мы пересекли границу Мидллена и Форестнара 22-ого Солнцеворота. Темные леса сошли на нет, расступаясь перед просторным редколесьем Форестнара, не знавшим зим и холодов. Впереди лежал Балориан — лес во владении Кинара. Древний город был в нескольких днях пути от границы.
Лето в Форестнаре сразу чувствовалось. Стоял жаркий солнечный день. Облака лениво тянулись по небу. Край великих лесов не зря носил свое название. Могучие стволы причудливой формы тянулись к небу. Изумрудные кроны словно сияли в свете солнца. Зеленоватая трава простыней укутывала деревья. Звуки наполняли все кругом. Птицы напивали свои трели, стрекотали кузнечики, шелестела листва.
Теплые летние ночи были темными в этом краю. Лишь россыпь звезд, да округлые луны освещали все. Изредка, вдали чащ виднелись пролетающие светлячки.
Если в Мидллене поселения маленькие или большие, многолюдные или практически пустынные встречались на трактах, то в Форестнаре их не было вовсе. Талки селились в городах, оттого они и были столь обширными. Это пошло еще со времен тирании. Кроны вековых лесов надежно скрывали города от бестий в небе и защищали эльфийский народ. Поэтому пополнить запасы и дать уставшему телу понежиться в мягкой постели можно было только в городе. К нему мы и стремились.
Селились в городах как знать, так и простой люд. Я знавал людей, которые представить себе не могли, что у эльфов есть крестьяне, которые работают в полях. Их, конечно же, было мало, но кто, если не крестьяне, будут давать пищу на стол всем знатным особам? В Форестнаре лордов и прочей знати было множество, их особняки от взора скрывали леса, что мы проезжали по пути.
Когда среди мощных стволов древ в разных сторонах от тракта стали показываться хибарки, хозяйственные постройки, а потом роскошные особняки и дома купцов, стало ясно, что мы прибыли в Кинар — город-сад, как его называли. По улицам расхаживали высокие эльфы, в различных нарядах, миды, люди, виднелись и харлы. Дома были один краше другого, пестрели красками и хвастались колоннадой, лепнинами, статуями или садами, прилегающими к фасадам. Переплетенные улочки через час вывели нас к центральной площади, где в изящных арках торговых рядов были открыты лавочки купцов. Сами ряды окружали высокую статую аэрии Ким. В нескольких кварталах отсюда виднелись башни резиденции местного лорда, тонкие, верхушки их были причудливо закручены и перерастали в шпили, на которых колыхались флаги королевства.
