От рыночной площади я свернул на определенную улицу. Дерек хотел остановить меня, пойти на постоялый двор, но я, оказавшись тут, хотел посетить одно место. Поэтому сказал ему либо сопроводить меня, либо ждать на одном из постоялых дворов. Он нагнал меня вскоре и молча, следовал за мной. Кинув на него мимолетный взгляд, я видел, как его гложет любопытство. Но всех ответов я дать не мог, да и сам особо не понимал, почему скрываю, возможно, сам не хотел признаваться себе.
Эти улочки, по которым мы ехали, навевали воспоминания. Еще через час путешествия по городу мы выехали на площадь, где расположился храм Кимирии, архитектурой своей близкий к людским храмам, не лишенный эльфийского изящества, но уже и далекий от храмов природы, которые делали миды. Вокруг него расположились нарядные мощные стволы зирральских древ.
По людным переулкам мы все удалялись от основной части города, дальше и дальше. Поездка заняла еще где-то с час. Когда нарядные эльфийские дома и застланные деревьями улицы расступились, вокруг открылось необъятное поле садов Кинара. Я морщился, пока оглядывал сей простор, настолько сады пестрели красками. А какой тут стоял аромат. Здесь можно было стоять веками и смотреть на то, как яркие бутоны колышет ветер, как склонялись прекрасные деревья. Вдыхать многообразие запахов. Дерек поравнялся со мной, и я видел, как он удивился сей красоте. Он застыл, созерцая ее.
Наконец, насладившись видом, пришла пора двинуться дальше.
— Отсюда совсем недалеко, — сказал я ему.
— Ты говорил это тремя кварталами ранее, — подметил он и усмехнулся.
Но на сей раз, это было правдой. Улица стала идти параллельно стене, потрескавшейся, кое-где оплетенной плющом. За стеной расположилась добрая часть садов. А вскоре я приехал туда, куда так рвался. Под тенью деревьев стоял высокий деревянный особняк. Крыша причудливой формы с заостренными концами, вздернутыми кверху. Крыльцо-веранда отделенная от лестницы резной колоннадой. Особняк был древний, это сразу становилось понятно по его почтенному виду. Кованая дверь виднелась в арке, между колоннами. На ней располагался рельефный геральдический щит: цветок с распустившимся бутоном, а его веточка заплеталась в надпись на нерике: «Meril elur crin» [(нер.) «Сила в знании»].
Я спешился и передал поводья Дереку. После чего пошарился в седельной сумке и достал сверток, в котором лежала маска, и высохший цветок Аверта. Взглянув на маску, я, казалось, провалился в воспоминания. Но для них было не время: мы устали, стоило заканчивать со всем этим. Я надел маску и двинулся к особняку. Будучи уже подле дверей, я поднял цветок и прошептал заклятия над ним. Иллюзия оплела его, и вскоре в руках я держал живой, точно только сорванный Аверт, печально, что это было только видимостью. Я поднес его к сердцу и легонько прижал. После, склонившись, я положил его в стороне от дверей, чтобы он мог полежать тут хотя бы какое-то время.
Несколько мгновений я еще постоял возле дверей, всматривался в щит и девиз на ней. Тут послышался окрик на нерике. Я отвлекся и увидел, что кричит талкка из окна особняка.
— Прокаженный, чего тебе понадобилось у господского дома? — повторила она на общем. Видно из-за маски она сочла меня больным. Скрывшись в окне, она тут же появилась в распахнувшихся дверях. — Идите! Идите отсюда, а не то позову стражу! — продолжала она вопить.
— Простите, сударыня, мы не хотели вас беспокоить, — вступился Дерек.
— Вот еще! Околачиваетесь возле дома, да еще и прокаженного привели! Попрошайничать идите в храм, а господина нет! Стража! Стража! — закричала она.
— Успокойтесь, достопочтенная, — заговорил я. — Мы уже уходим.
Дерек передал мне поводья, я вскочил в седло и мы двинулись обратно в город.
Уже на окраине садов Дерек счел нужным утолить свое любопытство:
— И что это было? — негодовал он. — Потратили уйму времени, чтобы ты постоял пару минут возле дверей и уехал. Боги, порой, я не понимаю тебя, Совор…
Я молчал.
— Чей это хотя бы дом? К кому ты так и не решился зайти? — все допытывался он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Этот особняк… некогда он принадлежал одному знатному роду неров. Он был уважаем, даже заседал в совете старейшин, что правил этими землями еще до падения тирании. Здесь жил… жили мои хорошие друзья, я… можно сказать, был им как сын, — говорил я, и в голове прорезались сцены из прошлого. Я не врал, но говорил лишь часть правды, не знаю почему. — Знатный род пресекся. Кому сейчас принадлежит особняк — я не знаю, но рад, что его стены не пустуют. Знают голоса, смех, радость и горе, как это было давным-давно…
— Мог бы сразу сказать, что отдавал дань памяти, я бы понял, — чувствовалось, что ему нечего было ответить.
— Хватит об этом. Пора, наконец, найти кров, — отрезал я.
Из Кинара мы выехали на рассвете 31-ого Солнцеворота: южное солнце уже начинало припекать, поэтому хотелось преодолеть хорошее расстояние до того, как жара заставит прятаться в тени и переводить дух.
Позади остались пестрые дома, цветущие сады, притаившийся под тенью древ особняк. Тиминский тракт шел дальше на юг.
***
Стояло солнечное ясное утро. Мягкие теплые лучи пробивались через изумрудную листву леса, раскинувшегося в долине Ангиль'драэн. Легкий ветер обдувал лицо, принося прохладу и свежесть. Щебетали птицы, скрывшись в листве; редко когда на ветке можно было заметить самого лесного певца. Дерек ехал немного впереди. Мы были уже во владении Тимин, всего в нескольких днях пути от столицы эльфийского народа, прекрасного Тимин-Луина. Вскоре лес расступался, оставляя лишь немногочисленные стволы подле дороги. Открывался простор долины.
Тракт был довольно многолюден. То в одну, то в другую сторону проезжали путники, торговцы, крестьяне. Лишь изредка попадались пустые участки. В нескольких верстах от леса нам на встречу выехал торговый обоз. Купцы поведали нам столичные вести: поговаривали, что в окрестностях видели дракона. Это были уже не единичные вести про дракона, которые нам удавалось узнать по пути. Встревоженные этим, мы двинулись дальше.
Солнце было в зените. Мы с Дереком беседовали: я рассказывал ему о королевском дворе. Незаметно для меня, стало тихо, казалось, все в мире остановилось. И вдруг раздался могучий рык. Все птицы, таившиеся в листве, стремительно вспорхнули и полетели прочь. Пока мы оглядывались и заодно пытались успокоить встревоженных коней, солнце затмила тень. Это непроизвольно заставило поднять нас головы к небу. Там парил огромных размеров дракон. Чешуя его отливала багряным. Он пролетел вперед и грациозно развернулся.
Дерек направил коня в сторону дракона и обнажил клинок. Дракон же завис в воздухе и взмахами своих могучих крыльев заставлял верхушки деревьев раскачиваться. Разинув пасть, он не зарычал и не стал жечь все кругом. Из нее полились громкие шипящие слова. Я приготовился к худшему. Дерек же услышав драконьи слова, остановил коня. Поравнявшись с ним, я поинтересовался что произошло.
— Он сказал… посторониться, — ответил он мне и стал разворачивать коня.
А дракон резко метнулся вверх и, совершив петлю, стал снижаться. Мы погнали коней прочь.
Спустя мгновение раздался грохот, затряслась земля. Мы остановились и обернулись. Красный дракон, с короной рогов на голове, уже сидел на своих четырех огромных когтистых лапах. Желто-красные его глаза с кошачьим зрачком смотрели на нас с некоторым любопытством, и даже ожиданием. Спешившись и привязав покрепче коней, что не прекращали беспокойно ржать и брыкаться, мы направились к дракону. Он грациозно вытянул шею, встрепенулся и наклонил голову к нам поближе. Одним глазом теперь он уставился на нас и внимательно рассматривал. От него разило обжигающим жаром и запахом гари и пепла, от которого жгло ноздри, и слезы наворачивались на глаза.
Первым развеял тишину Дерек. Он громко стал произносить слова на драконьем. Дракон либо не понял, либо не счел нужным отвечать.
