снова завязать их.
— На колени, — его голос изменился. Он стал холоднее.
Я послушно подтягиваю ноги и руки под себя, пока не становлюсь на четвереньки.
Я не ожидала первого удара ремня по заднице. Мой визг не может скрыть шока. Жжет, но не больно.
— Скажи мне, что ты достойна моей любви, — властный голос невозможно игнорировать.
— Да, сэр. Я достойна, — в моих словах слышится дрожь.
Еще один жгучий шлепок ремня касается верхней части бедра, заставляя меня податься вперед.
— Скажи мне, что хочешь от меня детей.
— Я… я хочу от вас детей, сэр, — на этот раз ремень касается моей киски, посылая по мне толчок, заставляющий стонать. Я даже не ожидала, что будет так приятно.
— Нет. Скажи, что ты хочешь, чтобы я трахал тебя так сильно, что тебе никогда не захотелось месячных. Что в обмен на целую жизнь оргазмов, ты подаришь мне детей как доказательство того, что ты зависима от моего члена.
Его ладонь заменяет ремень, но на этот раз он стирает боль от удара и позволяет своим пальцам нежно задержаться на моей намокшей киске. От разницы по телу пробегают мурашки.
— Пожалуйста, сэр, я хочу детей. Пожалуйста, трахните меня, — мои всхлипы вызывают у него рычание, а кровать прогибается, когда он опускается на колени позади меня.
Его руки проводят по задней поверхности моих дрожащих бедер, разжигая бушующее внутри пламя. Его теплая грудь ложится мне на спину, а руки скользят по моей талии и обнимают грудь.
— Скажи, что любишь меня, маленькая птичка, — его слова мягки, почти шепот, — и что ты позволишь мне оберегать тебя.
Я склоняю голову на кровати, прижимаюсь к нему попой, насколько могу дотянуться.
— Я люблю тебя, Николай. Пожалуйста, позаботься обо мне, папочка.
Его руки проводят по моему животу. Коленом он раздвигает мои ноги. Проводя пальцем по чувствительному клитору, он посылает еще один стон из моего горла в матрас. Дергая за галстуки, которые все еще привязывают меня к кровати, я двигаю бедрами, пытаясь сильнее прижаться к его руке.
— О, нет, — ворчит он, прижимаясь ко мне всей своей твердой длиной. — Ты можешь кончить только на мой член. Я хочу, чтобы ты выдоила из меня все до последней капли.
Рука, обнимающая мой живот, двигается и запутывается в волосах, поднимая мою голову вверх, пока спина не выгибается дугой, а кожу головы не начинает покалывать.
Он направляет в меня свою пульсирующую эрекцию, наполняя меня тянущей болью, к которой не знаю, привыкну ли когда-нибудь. Напряжение в животе превращается в нарастающее давление, когда он начинает медленно входить и выходить из меня.
Что-то жесткое обвивается вокруг моей шеи, впиваясь в кожу.
Ремень.
Он поворачивает руку, и ремень сжимает мое горло, оттягивая голову еще дальше назад. Два пальца проникают мне в рот, когда он сильнее тянет за кожаный ремень на шее.
— Оближи мои пальцы, как ты облизываешь мой член.
Послушно я провожу языком по всей длине пальцев, мое дыхание хрипло прорывается сквозь тугую петлю ремня на шее.
Его пальцы исчезают, но толчки усиливаются по мере того, как он погружается в меня. Еще один оборот ремня, и воздух почти выходит из моих легких.
Я позволяю своим бедрам выгибаться, и он толкается в меня, пока прерывисто вздыхаю. Пальцы, которые только что были у меня во рту, теперь прижимаются к дырочке моей задницы, и он толкает их в меня.
— Ты бы умерла за меня. Я бы убил за тебя. Мы идеальная пара, птичка, — он затягивает ремень как раз в тот момент, когда давление начинает вырываться из меня. Моя киска сжимается, а тело замирает в поисках воздуха.
Он стонет и дергается рядом со мной, и я чувствую, как его сперма обжигает меня глубоко внутри. Звезды вспыхивают перед глазами, меня сотрясает волна за волной сокрушительного освобождения, которое усиливается, когда я делаю глубокий вдох из-за ослабленного ремня. Ремень падает на матрас подо мной, а его руки сжимаются вокруг моих бедер. Мои локти подкашиваются, когда он развязывает галстуки на моих запястьях, и я падаю. Меня даже не волнует, что я чувствую, как пряжка впивается в меня. Боли не ощущаю, только эйфорическое тепло его тела, накрывающее меня.
Все еще находясь глубоко внутри меня, он прижимает меня спиной к себе, и мы лежим, тяжело дыша на смятой постели.
Его усы касаются моего уха, когда он слегка покусывает шею. Одна из больших рук опускается на мою грудь, и со вздохом он шепчет: — Моя.
Я уже много лет испытываю проблемы со сном, с тех пор, как убили мою жену. Но больше нет. Просыпаясь в объятиях с Натальей, чувствую себя так, будто мне снова двадцать. Отдохнувшим. Полным сил. И твердым как камень.
Мои внутренние споры о том, стоит ли ее будить, заканчиваются, когда на тумбочке звонит телефон.
— Да, Иванов?
Он скоро поймет, что его дочь уже несколько недель у меня.
— Босс, вы свободны сегодня утром? — в голосе слышится спокойствие, но каждый слог отдает паникой.
— Да. Можешь приехать на завтрак в восемь.
Наталья ворочается во сне, и ее дыхание меняется. Не лучший способ разбудить ее — звонок от отца.
— Хорошо. Спасибо, босс.
Телефон с грохотом падает на гладкую поверхность.
Черт.
Она поворачивается ко мне, потираясь сосками о мои ребра.
— Это был тот, о ком я думаю? — она хлопает своими зелеными глазами и улыбается. Ее ногти медленно прочерчивают дразнящие линии по моей груди, и член подергивается, когда она лениво обводит пальцем по одной из моих татуировок.
Это успокаивает гнев, который угрожает разгореться во мне.
— Он будет здесь через час. Я попрошу повара принести тебе завтрак. Чем дольше мы сможем поддерживать этот фарс, что ты пропала, тем больше на него будут оказывать давление.
Отодвигая одну из ее длинных медных прядей с лица, я прижимаю ее к себе, чтобы осмотреть тусклый след, который портит ее идеальную шею.
— Черт. Прости, малышка. Похоже, папочка вчера немного переборщил.
Мой большой палец не сглаживает этот след, но она подставляет щеку, когда я ласкаю ее.
— Я ни о чем не жалею. В какой-то мере, мне хочется, чтобы меня похищали каждый день, — ее губы изгибаются в озорную улыбку.
Она дьяволица, и я люблю ее за это.
Притягивая ее к себе, погружаюсь в долгий поцелуй, прежде чем с тяжелым вздохом вылезти из постели.
— Мне нужно быть готовым. Оставайся здесь, в своей клетке, маленькая птичка. Обещаю, однажды
