Дэни почувствовала, как её сердце снова начинает дико колотиться, и стала озираться в поисках Лэша или Ларри. Но Лэш в дальнем конце комнаты был монополизирован Амэлфи Гордон, а Ларри, выглядевший сдавшимся, брал чашку кофе для миссис Бингхэм. Он улыбнулся ей через салон, и паника внезапно отступила. Она опять дала волю воображению вещи и вела себя, по словам Лэша, как истеричная героиня мыльной оперы. Конечно, её положение было достаточно рискованным, но нельзя же самой себя запугивать…
– Пассажиры рейса ноль три четыре, следующего в Момбасу, Тангу, Пембу, Занзибар и Дар-эс-Салам, пожалуйста, займите свои места в самолете, сообщил замогильный неживой голос.
Оранжевая земля Африки расстилалась внизу. Испарения обожженной солнцем земли и колючие деревья с плоскими верхушками, равнины в крапинку от медленно движущихся пятнышек, которые были жирафами и зебрами, дикими львами и кочующими стадами антилоп – настоящий сафари-парк.
Одинокое белое облако с легким розовым отливом плыло в спокойной синеве утреннего неба. Когда они приблизились, Дэни увидела, что это было не облако, а гора. Одинокая покрытая снегом гора смутно напоминала японские гравюры Фудзиямы. Килиманджаро, «Гора Холодных Дьяволов», одиноко маячила над огромной равниной, покрытой коричневой пылью; испепеленный, выжженный вулкан, чьи снега бросают вызов палящему африканскому солнцу.
Голос позади Дэни, мужской голос, присвистывающий, высокий и, похоже, нарочно пародирующий диктора третьей программы Би-Би-Си, произнес:
– Да, зрелище, верно? И говорят, что там в кратере есть труп леопарда, вмерзший в лед. Никто не знает, как он попал туда и почему. Очень интригует, как вам кажется? Обожаю тайны!
Дэни сделала движение, будто хотела повернуться посмотреть на говорящего, но рука Лэша взметнулась и предупреждающе замкнулась на её запястье.
– Пойнтинг, – неслышно шепнул он, и Дэни поспешно повернулась назад, продолжив созерцание пейзажа.
Соседом Найджела Пойнтинга оказалась миссис Бингхэм, и он, получив возможность поучать, да ещё и очарованный звуками собственного голоса, начал пространную экскурсию по Кении.
– Вы не представляете, насколько примитивны эти горные дороги, заливался мистер Пойнтинг. – Просто тропинки, уверяю вас. Пытка для шин! Не говоря, конечно, о колючках! Хотя, на самом деле, если забраться поглубже, зрелище восхитительное. Туземцы, животные, пейзажи! Опьяняюще дико и примитивно. Я всегда считал, что в Кении все нововведения проходят очень мучительно, вы не согласны? Но северная граница сейчас…
Его голос все журчал и журчал, как вода из сорванного крана, время от времени прерываемый неясными звуками, исходившими от Гасси Бингхэм (которая сама отличалась склонностью поговорить, но сейчас была явно превзойдена). Потом он вдруг переключил свое внимание на Дэни.
– Я не могу этого понять, – капризно заявил Найджел Пойнтинг. – Просто не понимаю. В отеле никаких следов, даже не отменен заказ на номер. Одна надежда, что Фрост получил телеграмму, но в самом деле – не дать знать, поехала она или осталась! Я полагаю, что с несчастной девушкой что-то случилось. Корь или что-нибудь подобное…
Лэш повернул голову к Дэни и злорадно ухмыльнулся, но она его веселья не разделяла. Она начала уставать от того, что ей приписывали слишком юный возраст, как будто она все ещё была школьницей, и уж в любом случае не находила ничего забавного в том, что приходилось слушать такие разговоры.
– На самом деле, – продолжал Найджел Пойнтинг, – я в конечном итоге приехал сюда из-за мисс Эштон. Ваш брат подумал, что неплохо будет встретить её в Найроби и избавить вас от хлопот, показав ей город. Поэтому он любезно разрешил мне взять маленький отпуск, чтобы я вовремя прибыл сюда, а несносная девчонка не приехала! Она становится слишком обременительной, ведь я имею все причины полагать, что меня пошлют обратно её встретить, когда она наконец приедет. А я терпеть не могу летать. Я этого не показываю, но испытываю ужас каждый раз, оказываясь в самолете. А вы нет?
– Нет, – ответила Гасси Бингхэм, ухватившись за свой шанс. – Я не могу сказать, что боюсь. Но это потому, что я фаталистка. Я полагаю, если мне судьбой предназначено погибнуть в автокатастрофе, я погибну в автокатастрофе; а если так, то и беспокоиться не о чем. Все, мой дорогой мистер Пойнтинг, предопределено. Все! Нет никакого выбора. Однажды понимаешь эту нехитрую, но важную истину, и жизнь становится куда проще. И перестаешь волноваться.
Мистер Пойнтинг издал протестующий вопль.
– О нет, нет, нет, нет, миссис Бингхэм! Не могу с вами согласиться. Учение о предопределенности, даже если предсказания сбудутся, не может быть верным. Слишком бесхребетно. Следует использовать все свои возможности и формировать ситуацию по своему желанию!
– Так говорит Миллисент. Мы вечно спорим. Но я уверена, что когда мы думаем, что у нас есть выбор, мы всего лишь делаем то, что нам предписано было сделать, и не можем ничего избежать. К примеру, когда мы уехали из Лидон-Гэйблз в Лондон, мы успели проехать полдороги до станции, когда я вспомнила, что доставала свой паспорт из сумки Миллисент, чтобы показать одному знакомому (действительно смешная фотография!), и оставила его на фортепиано. Разумеется, мы были вынуждены поспешить обратно, и что же вы думаете? Мы обнаружили, что горящий уголек выпал из камина в гостиной и ковер уже дымился! Миссис Хагби могла не прийти несколько часов, и если бы мы не вернулись, дом вполне мог сгореть!
– Вам повезло, – заключил Найджел Пойнтинг.
– Повезло? Ничего подобного. Нам было предопределено вернуться. Мне было предначертано оставить паспорт, и потому мы не могли избежать возвращения.
Найджел сдержанно хихикнул.
– Предполагаю, вы опоздали на свой поезд и не смогли прибыть в Лондон и в аэропорт вовремя? Это тоже было предопределено?
– Но нам вовсе не было предначертано опоздать на поезд! К счастью, он сам прибыл с опозданием. К тому же, если бы этого и не случилось, мы бы все равно не опоздали на самолет, потому что прибыли в Лондон на два дня раньше, двенадцатого днем, и поселились в «Эрлайне» – Миллисент собиралась сделать кое-какие покупки и…
Дэни уловила какое-то движение рядом и заметила, как рука Лэша внезапно скомкала газету, так, что первые колонки невозможно стало прочитать. Но наверное он знал, что миссис Бингхэм и мисс Бейтс были в «Эрлайне»? И конечно, он не мог подумать… «Кто-то в самолете»… Гасси Бингхэм… Нет, это совершенно невозможно!
Найджел капризно возразил:
– Но в самом деле, миссис Бингхэм, нельзя поверить, что Провидение заинтересовано в таких делах, как падение угля из вашего камина в гостиной, или туман, задержавший ваш поезд, или тот факт, что фотография на паспорте всегда выглядит так удивительно неправдоподобно, что вы были вынуждены поделиться с другом. Лично я больше интересуюсь психологией, и готов поспорить, что, когда вы оставили паспорт на фортепиано…
Дэни вскочила. Она не желала больше слышать о паспортах, «Эрлайне» или о чем-то еще, что заставляло её думать о пугающих и ужасных вещах. Передав сложенный плащ Лэшу, она бросила:
– Я сейчас вернусь.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – осведомился Лэш, приподнявшись, чтобы дать ей пройти. – Что-то ты побледнела.
– Нет, все в порядке, спасибо.
Дэни поспешно скрылась в туалете, где долго стояла, уставившись в окно на бесконечное синее небо и маленькие ленивые облака. Но мысли снова лезли в голову, и отогнать их не удавалось.
Гасси Бингхэм… Миллисент Бейтс… Джемб… мистер Ханивуд. Убийство в Маркет-Лидоне…
Дэни решила перестать ломать голову и вернулась на место.
Крошечная тень самолета, похожая на летящего дракона, скользила по грязной зеленой воде, заболоченным зарослям и пальмовым рощам… Момбаса.
– Прошу внимания. Световое табло покажет, когда пристегнуть ремни. Через несколько минут мы приземлимся…
Пассажиры покорно вышли под палящее солнце, с моря потянуло солью и йодом, и вдруг Дэни заметила худого араба в белом костюме, с которым так взволнованно разговаривал Салим Абейд этим утром в Найроби.
Очевидно, в самолете были ещё люди, которые его знали, потому что Найджел Пойнтинг при виде него покинул общество миссис Бингхэм и поспешил следом. Они обменялись рукопожатиями и несколько минут беседовали, стоя на горячем песке; Дэни, проходя мимо, услышала, как секретарь Тайсона сказал:
– Надеюсь, хорошо провели время? Откровенно говоря, Найроби не в моем вкусе. Но, конечно, вы – другое дело, у вас там друзья. Я ездил к северной границе с Банни, и…
Слова «восхитительная дикость» неслись ей вслед, когда она укрылась в тени входа в аэропорт.
Салим Абейд, выглядевший совсем неважно, прошел мимо неё в противоположный конец зала, где сел за маленький столик, заказал чашку черного кофе и начал читать арабскую газету, которую держал в заметно дрожащих руках.
