В зале ожидания аэропорта было жарко и людно, Лэш предоставил её самой себе, Дэни купила наугад журнал в киоске и удалилась на сравнительно уединенное сидение у колонны. Но читать не могла. Она сидела, невидящим взглядом уставившись на печатный лист и отвлеченно вслушиваясь в разноязыкий говор, пока её внимание не привлекла большая реклама местной авиалинии, висевшая чуть левее.
Она обнаружила, что объявление написано на зеркальном стекле, и в нем она видела отражение голубых кудрей Гасси Бингхэм, шляпу мисс Бейтс, похожую на миску для пудинга, и цветущее лицо Амэлфи Гордон.
Амэлфи выглядела этим утром далеко не лучшим образом. Похоже было, что она разгорячена и сердита; разговор с Эдуардо ди Чиаго, чей ястребиный профиль едва проступал на самом краю зеркала, похоже, ей наскучил, потому что она отвечала ему односложно и думала явно о другом. Миссис Бингхэм, напротив, была довольна. Она смеялась по любому поводу, так что дикая идея о её причастности к убийству мистера Ханивуда представлялась ещё более нелепой.
Возможно, все же это был араб, Джемб. Или ещё какой-то незнакомец с лондонского самолета, на которого она не обратила внимания. Или даже сэр Амброуз Ярдли! Полная абсурдность последней идеи вызвала у Дэни слабую улыбку: она позволила воображению и мстительности завести себя слишком далеко! В любом случае, сэра Амброуза не было в Найроби прошлой ночью. Это должен быть кто-то незнакомый…
Группа в зеркале распалась и разошлась, и она не видела больше знакомых отражений. Пассажиры прибывали и отбывали снова, зал ожидания стал ещё более шумным и людным. У Дэни нестерпимо разболелась голова, и каждый звук из мешанины голосов становился дополнительным раздражителем: настойчивые вопли капризного индийского ребенка, стук оброненной чашки и плеск разлитой жидкости, пронзительное хихиканье стайки арабских матрон и громкий смех молодых плантаторов у стойки бара.
– Ты никогда не говорила, что умеешь читать по-арабски, произнес Лэш позади нее.
Дэни вздрогнула, прикусила язык и, в первый раз присмотревшись к журналу, обнаружила, что он действительно напечатан совершенно незнакомым шрифтом.
Лэш протянул руку через её плечо, перехватил журнал, перевернул его и отдал ей обратно.
– Простите за назойливость, мисс Китчелл, но сильнее всего бросается в глаза человек, который притворяется читающим журнал, которую держит вверх ногами. И ваш нахальный поклонник из газеты с нескрываемым интересом уже уставился на ваше отражение. В такую игру обычно играют двое. Может быть, ему просто нравятся рыжие? Впрочем, у него могут быть и другие идеи.
Дэни даже задохнулась.
– Ларри Доулинг? Какие идеи? Он… он ничего не может знать. И вообще он интересуется людьми вроде Тайсона. И политикой.
– Не нужно закрывать глаза, – сухо возразил Лэш. – Убийство продается лучше всего. Так что соберись и прекрати вести себя так, будто на совести у тебя тяжкий грех. Это слишком бросается в глаза.
– Извини, – упавшим голосом покаялась Дэни.
– Все в порядке. Осталось немного. Мы уже почти на месте.
– Но ещё не совсем, – неуверенно возразила Дэни.
– Где же твой боевой дух?
– Его нет… Весь иссяк.
– Бедная малышка! – хмыкнул Лэш, но уже без сарказма. И тут бестелесный голос из динамика прорезал гомон в людном зале.
– Пассажиры рейса ноль-три-четыре, следующего в Тангу, Пембу, Занзибар и Дар-эс-Салам…
9
Они вышли и оказались во власти ослепительного солнца и морского бриза, который пел в зарослях казуаринов и кидал горячие крупинки песка им под ноги. Все заняли места в раскаленном самолете, послушно пристегнули ремни и потушили сигареты. Ларри Доулинг, сидевший позади и через проход от Дэни, закричал:
– Эй! Стюардесса! Одного не хватает. Не закрывайте дверь. Мой сосед ещё не пришел! Мистер Салим Абейд.
Стюардесса терпеливо улыбнулась, как школьная учительница, управляющаяся с отсталым новичком, и сладко промурлыкала:
– Спасибо, у меня есть список. Нет причин волноваться. Он сейчас подойдет.
Но прошло пять минут, затем десять; самолет вибрировал от рева двигателей, но не трогался с места, и пассажиры начали беспокойно ерзать и оборачиваться, всматриваясь в открытую дверь или с нетерпением поглядывая на часы.
– Почему задержка? – потребовал ответа тучный мужчина, сидевший в носовой части. Он встал и посмотрел в проход, багровое лицо стало лиловым от негодования. – Мы опоздаем, а у меня в 10: 15 в Танге конференция! Эй! Стюардесса… мисс!
Стюардесса улыбнулась ослепительной профессиональной улыбкой.
– Минутку, сэр.
Она поговорила с кем-то через открытую дверь, потом торопливо прошла по проходу и исчезла в пилотской кабине. Прошло ещё две минуты, она появилась снова, сопровождаемая командиром и вторым пилотом, и все трое покинули самолет.
– Ну и что теперь? – осведомился джентльмен, у которого была конференция в Танге. – Это уже предел хамства! Как долго они собираются держать нас здесь в ожидании невесть чего?
Он взбешенно протопал по проходу и начал вглядываться в солнечное марево. Слышно было, как он кричит кому-то снаружи.
– Просто ужас, – уныло протянул Найджел Пойнтинг, – эти деловые люди всегда так суетятся! Как будто полчаса играют какую-то роль!
– Здесь я не согласна, – отрезала Гасси Бингхэм. – Задержка всегда бесит. И доставит множество неудобств Тайсону, который, конечно, будет нас встречать. Как вы думаете, что нас задерживает?
– Что бы это ни было, милая леди, конечно, успокаивает знание того, что все это предопределено, – съязвил Найджел. Но давайте верить, что это не какая-то серьезная поломка, иначе нам суждено застрять здесь на нескольких часов!
Миссис Бингхэм была избавлена от необходимости искать достойный ответ на этот ловкий выпад возвращением направляющегося в Тангу пассажира.
– Похоже, один из пассажиров на Занзибар заболел, – объявил он и, взбешенный, вернулся на место. – Не понимаю, почему мы все должны торчать тут из-за подобной ерунды. Или нам ждать, пока он придет в себя?
В этот момент раскрасневшаяся и взмокшая стюардесса сделала краткое объявление.
– Минутку внимания, пожалуйста! Боюсь, нам придется задержаться еще… хм… на несколько минут. Мы сожалеем о причиненных вам неудобствах, но надеемся, что уже скоро мы… хм… взлетим. Можете курить, если хотите, но, пожалуйста, оставайтесь на своих местах.
И снова стих гул голосов, когда в самолет вошли два служащих аэропорта и молодой офицер полиции, европеец в накрахмаленной униформе цвета хаки. Один из служащих вежливо сказал в микрофон:
– Извините за беспокойство, но мы должны провести ещё одну проверку паспортов. Приготовьте, пожалуйста, документы.
Дэни кинула дикий, полный ужаса взгляд на Лэша, но тот даже не оглянулся. Он вытащил собственный паспорт и протянул руку за её, так на неё и не посмотрев, и это полное отсутствие эмоций подействовало успокаивающе. Она слышала голоса, шаги и шорох бумаг, когда служащие шли по проходу, проверяя каждый паспорт, снова сверяя их со списком и делая короткие заметки в блокноте.
– Холден, – лаконично бросил Лэш, протягивая свой паспорт, когда они остановились рядом. – Моя секретарша, мисс Китчелл.
Дэни заставила себя встретить взгляд мужчины и спокойно его выдержать. Хотя ей показалось, что он стоял там ужасающе долго, на деле вся процедура заняла не более трех минут. Они задали только один вопрос – тот же, какой задавали каждому пассажиру: – Где вас можно найти в ближайшие десять дней?
Молодой офицер полиции даже слышал о Тайсоне Фросте и читал его книги.
– А, ещё одни, – сказал он, записывая адрес. – Мистер Фрост, похоже, собирается закатить вечеринку. Он замечательный парень, верно? Я его видел, когда он был здесь проездом несколько месяцев назад. И взял у него автограф!
Он улыбнулся, перешел к следующим пассажирам, и Дэни опять расслабилась. Все оказалось обычной рутинной проверкой. Она с облегченной улыбкой повернулась к Лэшу, но Лэш не улыбался. Он заметно помрачнел, и развеселить его было безнадежно: его нервы и мышцы словно окаменели. Это слишком походило на то, как он выглядел прошлой ночью, и Дэни испугалась.
Трое мужчин прошли обратно по проходу, проверка была закончена. Ларри Доулинг спросил:
– Как он, офицер?.. Мистер Абейд? Я надеюсь, ничего заразного? Он выглядел вполне нормально, когда мы совсем недавно вышли из самолета. Ему очень плохо?
– Он мертв, – коротко ответил офицер полиции и удалился.
Наступило потрясенное молчание. Молчание, которое всегда следует за подобным объявлением, относится оно к другу или к незнакомцу. Конец чьей-то жизни.
Паузу нарушила Милисент Бейтс, которая громко и недоверчиво воскликнула:
– Мертв? Вы имеете в виду того араба, который летел с нами из Лондона? Какой вздор! Наверное они ошиблись. Ведь он всю дорогу от Найроби разговаривал с мистером Доулингом! Я это слышала. Он не мог умереть!
