Князь Георгий долго смотрит на царицу — после паузы. Видишь ли ты меня теперь, Тамара? Вот супруг твой!
Царица. Я вижу тебя.
Князь Георгий. Ясно ли ты меня видишь?
Царица. Да, Георгий. Я принесла тебе твою шапку. Вот цветы для тебя. Подносит к нему.
Князь Георгий. Теперь тебе не приходится относиться ко мне с пренебрежением.
Царица. С пренебрежением? Привет тебе! Привет и тебе, Фатима. Фатима падает ниц и целует ей руку.
Князь Георгий. Знай, я вошел силой, и ты пленница в твоем замке. Я беру мою шапку и одеваю ее. Берет шапку и одевает.
Царица. Возьми же и цветы, Георгий!
Князь Георгий. Тебе больше не придется издеваться надо мною: теперь товинцы требуют тела своего хана. Смотри — вот они стоят с оружием в руках.
Царица. Им этого вовсе не нужно. Сейчас только хотела я послать товинцам тело их хана. Вот стоит гроб. Он изукрашен.
Князь Георгий после паузы, пораженный. Так вот как? Вот стоит гроб, товинцы — он изукрашен, царица хотела отослать его вам. Спрыгивает с седла и стоит с поникшей головой, через некоторое время снимает шапку. Лошадь уводят.
Второй офицер кланяется, поднося пальцы к груди, рту и лбу. Благодарим тебя, великая царица, за эти цветы на гробе.
Царица. Я была не права, товинцы, когда отказывала вам в вашем столь справедливом требовании.
Второй офицер. И за эти милостивые слова благодарим тебя, великая царица.
Царица. Я должна вас благодарить за то, что вы позволили вернуться князю Георгию. Увлекает за собой князя Георгия.
Князь Георгий. Я не дам себя обмануть твоею мягкостью; я знаю, что меня ждет, ну что ж, пусть будет.
Царица. Что ты думаешь?
Князь Георгий. И все-таки, священник, я все потерял. Моему великому плану не повезло. Воистину, я с фонарем искал своей гибели — и вот нашел ее.
Священник. Гм, я в этом не совсем с тобой согласен.
Царица. О какой это погибели ты говоришь? Обнимает его. Я люблю тебя, Георгий, за все то, что ты совершил.
Князь Георгий. Ты? Что ты говоришь?
Царица. Да, я.
Князь Георгий. Этого не может быть. За все то, что я совершил? Я послал письмо хану Карскому, для того, чтобы истребить твое войско. И когда это не удалось — я написал на тебя здесь.
Царица. Но все это ты совершил из-за меня?
Князь Горгий. Да. То-есть, нет. Вовсе нет. Кто тебе сказал? Ты не должна этого знать. Ты разболтал, священник?
Царица. Это было в твоем письме.
Князь Георгий. В письме? Разве письмо перехватили?
Царица. Да, да — вот оно у меня. Подымает в руке письмо. И это было хорошее письмо. Для меня оно было, как тогда в Тифлисе.
Князь Георгий. Как тогда в Тифлисе?
Царица. Как в те времена, что мы были совсем юными, и ты любил меня.
Князь Георгий, не двигаясь. Тамара!
Царица. Да, приди, Георгий! Я люблю тебя! Они обнимаются.
Царица. Возьми цветы. Это твои цветы. И больше я не стану холодно смотреть на тебя.
Князь Георгий. Товинцы должны знать это. Берет цветы, идет через залу, оборачивается к товинцам, ведя за собой царицу. Товинцы! Сердце царицы — мое, как в дни нашей молодости, как в Тифлисе. Она сама это сказала и отдала мне свое сердце. От нее я получил эти цветы. Обрывается, обращается к царице. Тамара! Да благословит тебя Бог! Далека ты была от меня — я хотел овладеть тобою снова — и совершил безумные дела.
Царица. Лучшее дело твое ты совершил!
Князь Георгий. Товинцы! Царица изукрасила гроб — возьмите его, куда хотите, и идите с миром.
Царица. Потом я пришлю вам дары, товинцы, ибо я высокомерно обошлась с вами.
Первый офицер. Немного мира — было бы лучшим даром для нас, царица.
Второй офицер. Это правда. Мы не просим двух лет мира, а только, чтобы один годик мы могли прожить мирно.
Царица. Если вы этого требуете — пусть в течение двух лет будет мир! Вели позвать писцов, священник! Священник уходит во вторую дверь.
Князь Георгий. Так, Тамара. Хорошо им будет пожить два года в мире.
Царица. И пищу и одежду я буду посылать вам в течение двух лет, чтобы вы не нуждались.
Второй офицер. До земли мы кланяемся тебе, великая царица, и благодарим за твое милосердие.
С этой минуты оба офицера начинают тихо переговариваться друг с другом и со своими солдатами.
Священник возвращается с писцами, которые устраиваются на полу, около места царицы. Царица идет к своему трону, все подходят, только товинцы остаются сзади.
Царица диктует. Пишите, что весь народ товинский, с которым я вела войну — от нынешнего дня, в течение двух лет, будет жить в мире. Пауза. И далее, что товинцам будет высылаться из владений царицы пища и одежда в течение двух лет, чтобы они не терпели нужды. Входят Георгий и Русудан в праздничных платьях.
Князь Георгий идет к ним и обнимает их. Георгий! Дети мои! Русудан! Георгий, Русудан! Ведет их к дивану, куда они все трое усаживаются; он раздает цветы детям.
Царица диктует… И это скрепляет царица своею печатью. Делает знак. Подойдите, товинские воины.
Оба офицера подходят. Фатима идет к детям, которые бегут ей навстречу, с цветами в руках.
Второй офицер первому. Хочешь ты говорить?
Первый офицер. Нет, говори ты!
Второй офицер. Пусть будет так…Мы думали о том, царица, что ты могущественна и что мы перед тобою ничто. Последний наш хан умер и нет у нас другого, чтобы собрать нас. Дозволишь ли ты нам жить в мире и в нашей вере, если мы пойдем под твое владычество?
Царица встает и стоит, также и князь Георгий. Все слушают.
Фатима. Выступая. Что ты говоришь? От чьего имени говоришь ты?
Первый офицер. Мы уже советовались об этом. Я говорю от имени всех нас.
Фатима. Да ведь вы же сегодня победили! Ты верно устал слишком, старина?
Второй офицер. Что из того, что мы сегодня победили? У царицы в Товине большое войско и в Карсе большое войско; через два года она победит нас, и мы все погибнем. Мы победили сегодня потому, что нас вел князь Георгий. И когда он придет, мы не сможем устоять против него. Он подобен молнии.
Царица делает знак князю Георгию. Они советуются.
Фатима. Первому офицеру. И ты слишком утомлен.
Первый офицер. Я не утомлен, — никто из нас не утомлен. Но владычество царицы кротко и не противно нам.
Второй офицер. Мы подобны козам в горах. Мы не видели наших лугов — и наши виноградники больше не наши. По ночам мы сидели и слушали музыку в Товине, а теперь мы ее уж больше не слышим.
Князь Георгий отходит от царицы и посылает куда-то священника. Через некоторое время тот возвращается, неся большие ключи, из которых один больше другого.
Царица. Если в самом деле, товинцы, вы хотите идти под мое владычество — вы сами оказываете себе благодеяние, а мне вы готовите великое счастье. И я не устану проявлять вам милость мою.
Оба офицера. Один за другим. Хотим! Голоса товинских солдат: «Хотим!»
Царица писцам. Пишите!
Второй офицер. Но мы все умоляем тебя, чтобы ты не заставляла нас креститься.
Царица. Это я обещаю. Принуждения не будет.
Фатима. И чтобы не касаться нашей истинной веры.
Царица. Нет, силой — нет. Уж и так я слишком много пользовалась силой. Но не думаете ли вы, начальники, что мало-по-малу… быть может, когда мы поближе сойдемся?
Фатима. Никогда!
Второй офицер. Ты — кроткая царица и не захочешь нам зла.
Царица. Обещаю вам познакомить вас с моей верой. И вы сможете выбирать.
Второй офицер. Пусть будет так.
Царица. Пишите.
Второй офицер. Мы не можем дать тебе ключей от нашей крепости в знак преданности, ибо ключи у князя Георгия.
Царица. Так возьмите их назад. Идите в вашу страну и в ваш город; возделывайте ее и живите в ней, как прежде. Принимает ключи от князя Георгия и отдает их второму офицеру. Оба офицера и свита их на минуту падают на колени.
Царица. Мои воины пусть проводят моих новых подданных в их страну. Через три дня и три ночи я сама прибуду в Товин.
Фатима. Значит, теперь свершилось?
Второй офицер. А что же нам следовало сделать, по твоему? Царица возвратила нам ключи от Товина — она наша мать.
Фатима. Да ведь вы же только что одержали победу!
