Несколько минут молодые люди молчали. Каждый думал о своем.
— Понятно, — кивнула Вика. — Сделать, как в Европе, не можем потому, что кто-то хорошенько отмывает деньги на этих спецхранилищах, но и всей правды тоже открывать нельзя, иначе эти спецхранилища быстренько прикроют.
— А ты можешь представить, чтоб в России было иначе? — улыбнулся Руслан.
— Значит, надо что-то менять! — Вика присела на вторую раскладушку, взглянула на проход, откуда выглядывала спящая.
— Не надо про революционность и прочие бредовые идеи. Мы не на кухне, а на столе нет водки, чтобы такие темы заводить.
— А я и не собиралась, — Вика легла, непроизвольно повернулась в сторону черных провалов коридоров. — Я прекрасно понимаю, что сменить правительство, это попросту поменять шило на мыло. — Немного помолчала и добавила. — Надо менять народ.
— Каким образом? — Руслан закрыл глаза и приготовился засыпать.
— Понятия не имею, — после минутного молчания сказала Виктория, но напарник уже спал.
* * *
Разрешение на ношение оружия оказалось получить проще, чем за хлебом сходить. За хлеб еще деньги надо отдать, а разрешение Вике выдали просто так. Правда она подозревала, что без протекции Григория Максимовича в этом деле не обошлось.
— Представляешь, — позвонил вечером Руслан. — Я в шоке! У меня дядька заядлый охотник, даже оружейный магазин открыл. Он недавно продлевал разрешение, потратил несколько дней. А я сегодня после учебы заехал и все!
— Связи.
— Это точно, — согласился напарник. — Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Хотя… Уже можно и сто друзей не иметь, а сто миллионов все решат. Ладно, давай. До встречи.
* * *
После первой тренировки Вика с трудом держалась на ногах. Еда, компьютер, книги, телевизор — все поглотила мечта лечь и уснуть.
Тренер словно решил ее опробовать на выносливость. Ребята, которые там занимались по нескольку лет и те выдохлись после разминки. Вика вообще чудом стояла на ногах, а предстоял спарринг. Тренер показал, как ставить блоки и выставил против одного из учеников. Поначалу она даже усмехнулась, пареньку, который уверенно вышел против нее. Худосочный, прыщавый подросток лет пятнадцати. А через минуту «утонула» в боли от ударов и невозможности сконцентрироваться. Закончился бой как-то неожиданно. Она поняла, что лежит, свернувшись калачиком и прикрыв лицо.
После окончания занятий тренер пояснил, что Валера (так звали спарринг-партнёра), занимается всего год. С остальными ставить и вовсе не имеет смысл. Особенно с девушками: Мариной, Олей и Машей.
На улице почти все ребята дождались нового товарища. Все они оказались настолько добродушными и милыми, что Вике даже не верилось, будто именно эти люди занимаются боевыми единоборствами, бьют друг друга. Больше всех извинялся и льстился Валера. Он чувствовал вину. Все в один голос утверждали, что Вика сделала правильный выбор. В этом клубе тренер семь потов спустит и сто проклятий в свой адрес заработает, но сделает из тебя чемпиона. Постепенно народ начал расходиться. Остались лишь Марина, Оля и Маша. Все трое, как оказалось, жили по соседству и фактически проводили нового товарища до подъезда.
— Зачем оно мне надо?! — пробормотала Вика, когда лежала на диване с закрытыми глазами. Тело ныло, и она догадывалась, что это лишь начало. Цветочки наступят завтра, когда мышцы от каждого движения будут воспламеняться. — Почему нельзя жить, как обычный человек? Просыпаться, идти на работу, а после с упоением смотреть телевизор и готовить что-нибудь вкусненькое?
Следующим утром и произошло то, чего ожидала Вика. Стоило встать на ноги, как икры и бедра заныли. Превозмогая боль, она прошла в ванную. После душа стало немного легче, но это все равно, что утопающему дать трубочку, чтоб не задохнулся. Укуталась в полотенце, протерла запотевшее зеркало. Тренер предупредил, что иногда защита может не спасти. Небольшой синяк под глазом спутал планы, ведь именно сегодня Вика запланировал собрать все полагающиеся справки для автошколы.
— Хорошо хоть глаз не заплыл! — улыбнулась отражению.
* * *
Всю вторую половину дня Вика вычищала шкаф от вещей, которые больше никогда не собиралась надевать.
— Выглядишь на тридцать… позоришь своей внешностью… Волчара… — бессознательно бормотала она, перебирая одежду.
Три четверти всех вещей сложила в большие пакеты и отнесла в мусорник. Оставила лишь наряды, которые либо подчеркивали фигуру, либо практически ничего не скрывали. Предстоял грандиозный шопинг, и она с трудом сдерживалась, чтоб не проболтаться подруге.
Вечером в дверь позвонили. В глазок Вика увидела Яна. В голове сразу зазвучал его голос: «Тебе двадцать четыре года, а выглядишь на тридцать! Вместо того, чтоб украшать собою мужчину, ты позоришь его своей внешностью».
— Тебе чего?
— Может, откроешь?
Вика рывком распахнула дверь.
— Слушаю, — со сталью в голосе произнесла она.
Ян несколько мгновений всматривался в бывшую подругу. Затем опустил взор. Неуютно стало от ледяного взгляда серых глаз.
— Я уезжаю… в Ростов, — пробормотал он. — Попрощаться зашел.
— Прощай.
— Послушай, — Ян сделал к ней шаг. — Ведь можно же все исправить! Давай попробуем забыть и…
— Попрощались? — оборвала Вика. — И все. Удачной тебе дороги.
— Викуленька…
Дверь хлопнула перед носом Яна.
* * *
Руслан присвистнул. Евгения Порфирьевна сделала вид, что ничего не видит, хотя Вика не сомневалась: синячок под глазом замазала неудачно. Начальница, даже не взглянув на разрешения, выдала два пистолета — ПМы.
— Вначале смены получаете, расписываетесь, — проинструктировала она. — В конце смены сдаете и тоже расписываетесь. Причем с письменными пояснениями за каждый истраченный патрон. На одну смену выдается шесть патронов…
— Опять эти дурацкие ограничения! — пробормотал Руслан.
— Не я их придумываю! — огрызнулась Евгения Порфирьевна. — Потому не тебе их нарушать. Скажи спасибо, что смогла выбить оружие. Между прочим, боевое разрешили иметь только нашему спецхрану, потому что на нас «висит» две самых больших больницы и самый густонаселенный район! Остальным спецхранам так и выдали травматику…
— А я слышал, что в Москве оружие есть даже у уборщиков спецхранов! У нас же даже уборщиков нет! Приходит какая-то толпа раз в два месяца. Начинает трупы таскать, тряпками елозить… А мы сиди тут в пыли и вони!
Евгения Порфирьевна, не отрываясь, минуту глядела ему в глаза, затем тихим, проникновенным голосом сказала:
— Москва это другая страна. Там все сделано для людей. А если тебе что-то не нравится здесь, то можешь писать по собственному желанию. Тебя никто не держит. Езжай в Москву.
Руслан ничего не ответил, понурил голову и принялся рассматривать пол.
Они дослушали нудный, как для них, так и для Евгении Порфирьевны, инструктаж. Причем обращению с оружием директриса спецхрана номер три учить и не пыталась. Вместо этого сказала Руслану:
— Ты, я знаю, лучше меня понимаешь в этом, — указала на пистолет. — Подготовишь свою напарницу.
После они расписались на всех полагающихся документах и отправились на рабочее место.
— Что на тебя нашло? — поинтересовалась Вика, когда начальница не могла услышать.
— Да просто обидно стало, — признался напарник. — Какой-то… козел, сидит там, наверху, придумывает одному ему понятные законы, а мы соблюдай! Поверь, я здесь проработал год и много на что насмотрелся. Я тоже вначале радовался большой зарплате, но немного поработав, понял, что к тридцати годам буду бояться собственной тени…
Руслан, как и большинство мужчин, замолк слишком поздно.
— Прости, я наверно через чур сгустил краски, но…
— Нет, — остановила Вика. — Мне кажется, ты наоборот сказал чистейшую правду. Просто мы, русские, любим халяву. Не просто так напридумывали сказок о рыбке исполняющей желания и про печь, где по тридцать три года можно валяться. Потому… Как бы тяжело не было… — выдавила она улыбку, но напарник не заметил.
— Мне дядька предложил сюда устроиться. И назвал цифру, которую буду получать в месяц. Я вначале не поверил своим ушам, — сказал Руслан, когда они вернулись за вахту. — Потом первая зарплата и у меня вообще крышу сорвало. Но не все оказалось так просто…
— Прости, я не ошиблась? Ты сказал «дядька предложил»?
— Ну да, — Руслан посмотрел на коллегу, как на дурочку. — Он с Порфирьевной одноклассники. Хотел забросить свой магазин и сам здесь работать. И даже смену одну высидел, но побоялся за свое сердце и предложил мне. Сюда вообще-то только так и устраиваются…
Вика покачала головой.
— Только не говори, что тебя взяли с улицы? — напарник глядел на сотрудницу спецхрана широко раскрытыми глазами, будто та призналась, что и сама спящая.
