По дороге домой она случайно услышала, как двое интеллигентных юношей её возраста с мобильными телефонами, висящими на холеных руках, говорят о начале двадцатого века, называя Ленина бездарностью и немецким шпионом из пломбированного вагона. Она обогнала их, вежливо спросила, все ли она правильно поняла из их разговора. В ответ получила, что «всякая рвань нынче рассуждает о политике». После этого она быстро ударила одного по голени и, когда тот упал, еще раз, по бедру. Мобильник упавшего радостно заверещал. Второй «интеллигент» почел за благо не вмешиваться.
— Я вас, сук, научу этикету в общении с дамами, — уходя, резюмировала она итог встречи.
Во время ужина поделилась результатами стычки.
— Это не Белка, а бойцовый кот какой-то, — восхищенно сказал Эльф.
— Спасибо, — чуть поклонилась она и стала рассказывать, что удалось сделать в этот день для предстоящего похищения.
— А мне нравится! — сказал Сатир, имея в виду потенциальную жертву.
— У одинокого бандита отберем единственного друга, — это уже Эльф.
— Это не так страшно. Пусть он узнает, насколько дорога ему эта замечательная такса или этот замечательный такс.
— В мир должны прийти искушения, но горе тому, через кого они придут. Горе нам, — тоже Эльф.
— Вспомни, что в наше время все, у кого много или очень много денег, так или иначе замараны чернее черного. А я не святой и уж тем более не всепрощенец.
Помолчали. Обид не было. Все знали, что Эльф говорит не от чистоплюйства, просто ему постоянно приходят в голову мысли и он не может придумать ничего лучшего, чем тут же излагать их.
— Кстати, что там у такса-таксы с полом? — покончил с тишиной практичный Сатир.
— Я не обратила внимания. А это важно?
Сатир притворно воздел вверх руки.
— Господи, ты видишь, с кем приходится работать?! Недоумки и тупицы. Я не знаю. Обмылки какие-то, а не материал.
— Не переживай, самэц это, самэц, — успокоила его Серафима с легким кавказским акцентом.
— Что за странный акцент у корейской сестры? Или это тебя с грузинских вин так накрывает?
— Может, у нее тоже есть предки в Гори? — предположил Эльф.
— Что ты, беличьи предки в лесу, только она не признаётся, — внимательно поглядел на нее Сатир.
Серафима быстро отвела глаза к темному стеклу окна, в котором отражалась кухня. Эльф снова почувствовал недоговоренность, но опять ничего не сказал.
— А что, Сатир, могут коммунисты воровать собак? — отчего-то задал вопрос Эльф.
— Это не ко мне. Я всего лишь выбрал себе друзей и не моя вина, что многие из них оказались коммунистами.
— Хорошо. Белка, могут коммунисты воровать собак?
— Коммунисты могут все.
— Мне это подходит. Я тоже когда-нибудь стану коммунистом, но не сейчас, в следующей жизни, — сказал Эльф.
— Не опоздай. Это, может быть, последний вагон в коммунизм.
— Кстати, братья и сестры, советую не забывать: бандюк, по всей вероятности, серьезный. Если мы попадемся, он нас разделит на тысячу маленьких, веселых и ярко-красных мальчиков и девочек. По причине серьезности ловить он нас будет жестко и отчаянно. Зато по этой же причине в качестве приманки выставит любую сумму, которую мы запросим. Чуете? Все в наших руках. Будет интересно. Игра наконец-то пойдет на что-то стоящее. И еще немаловажная деталь. Если нам повезет, то ловить нас он будет в одиночку. Поскольку он крутой, то вряд ли захочет светиться перед шестерками, что у него украли собаку. Тряхнет стариной и займется нами лично, чтобы не терять хватки.
На предупреждения Сатира, казалось, никто не обратил внимания.
— Сатир, а план у тебя есть?
— План в Чуйской долине.
— Я не о том… Хотя да, покурить бы не помешало, — хлопнув себя по карманам, закончила беседу Белка, стала сонно раздеваться, чтобы ложиться спать, и, уже почти засыпая неожиданно громко и внятно произнесла. — Сатир, будь поосторожней. Все-таки я люблю тебя.
Прозвучало это совсем буднично, но сидевшие за столом замерли, не зная, как реагировать. Белка никогда не говорила раньше о своих чувствах и вообще не бросалась словами. Тишину нарушил треск стакана, в руке Сатира. Он, не замечая, что делает, отламывал от стакана куски. Осколки, как горсть мелочи, падая, звенели по столешнице. Потом разжал руку и с удивлением глядел на стекавшие по ладони красные капли, словно видел их впервые в жизни. Кровь текла неторопливо и спокойно, ранки были неглубокие. Эльф и Сатир не отрываясь смотрели, как она собирается в лужицу, затопляя изломанное стекло. Сатир улыбался замечтавшимся ребенком. Сунул руку под холодную воду из крана и снова стоял, молча улыбаясь, только теперь в улыбке появилось выражение, словно он извинялся перед всем миром за свалившееся на него счастье и, сознавая некую вину, не мог скрыть своей радости.
Белка спала и не видела ничего, лишь утром вскользь спросила, что у него с рукой.
— Издержки счастья, — ответил он, глядя, как она ставит чайник на огонь.
— У счастья не бывает издержек.
— Тогда назовем это издержками радости.
— Да, радость и осторожность друг друга в лицо не знают.
Никто ни словом, ни жестом не напомнил Белке о ее словах, да и она сама выглядела, как всегда: красивая, спокойная, в глазах по чорту. Словно и не признавалась вчера в любви.
— Итак, план действий… — начала она беседу.
— Хорошо, оставим рефлексию интеллигенции и поговорим о воровстве собак. Для успешного похищения вору или ворам необходимо, чтобы собака на некоторое время исчезла из поля зрения ее хозяина. Это требуется, во-первых, для того, чтобы владелец не увидел момента похищения и не поднял раньше времени тревоги, а также для того, чтобы похитители остались незамеченными. Думаю, пока все ясно. Дальнейшее тоже не представляет труда для понимания. Пса необходимо увлечь чем-то очень интересным для него. Вряд ли он поведется на мясо или жареную печенку. С едой у него проблем нет. Значит, его надо увлечь женщиной. Белка не в счет. Собаки реагируют на белок только как на предмет охоты. Значит, нужна собачья женщина. Собачьей женщины у нас нет.
— Слог-то какой, — пробормотал Эльф. — Вы послушайте: «собачья женщина». Петрарка…
Сатир кинул на него косой взгляд, пожал плечами.
— Так вот, поскольку реальной собачьей женщины у нас нет, придется использовать виртуальную.
— Господи, я сейчас с ума сойду. «Виртуальная собачья женщина». Сальвадор Дали от словесности.
— Виртуальная собачья женщина хороша тем, что ее как таковой не существует. Есть только запах. Какая-то спецразработка биологов. Экстракт собачьей течки. Вонь, должно быть, редкостная.
— Так ты ее ещё не нюхал?
— Я — нет, но слышал про нее от тех, кто промышляет воровством собак.
— Я чувствую, когда мы умрем, наши души отойдут к эгрегору собачьих воров. Вот счастье-то, — безрадостно рассудил Эльф.
— Собаки, по слухам, реагируют на эту гадость незамедлительно. Впрочем, все равно надо будет перед акцией проверить.
После этого Сатир отправился за зельем, сказав на прощанье:
— Черный рынок — как Интернет, есть все, надо только уметь искать. Я умею.
Следующие два дня они поочередно наблюдали из кустов вдоль аллей за прогулкой де Ниро с собакой. Ничего нового к рассказам Белки это не добавило, зато они лучше изучили местность и повадки животного. У хозяина же и повадок особых не было — некрупный жестокий хищник. Собранный и спокойный. Смотреть на него — одно удовольствие. Красиво шел, красиво закуривал, красиво спускал собаку с поводка. Ни одного лишнего движения. Все для него в этом мире было просто и понятно. Он окидывал окружающее снисходительным взглядом, и милостиво позволял ему существовать поблизости.
Кроме того, они обнаружили в кустах люк канализации, запорошенный листвой и палыми ветками, который вскоре всесторонне обследовали.
В день похищения был нанят мальчонка с верхнего этажа, когда-то не разрешавший им играть на пианино.
— Я могу поспорить, что ты не сможешь проехать на своем драндулете триста метров за три минуты, — сказала ему Белка, показывая на его велосипед, купленный, вероятно, в свое время еще маленькому царю Соломону.
Конопатый велосипедист подумал немного, наморщив чумазый нос.
— А триста метров это сколько?
Она показала ему на стоящие неподалеку дымящиеся мусорные контейнеры.
— Примерно как до помойки и обратно.
— До помойки и обратно я даже спиной вперед добегу за три минуты. Так-то! — выдал он с видом бесконечного превосходства над хорошей, но глуповатой девушкой.
— Не знаю, не знаю, я бы не смогла.
— Ты медленная, — подвел он черту под разговором.
Поспорили на арбуз.
В тот же день, вскоре после того, как на аллею парка вошел де Ниро, позади него появились Эльф с конопатым гонщиком. К велосипеду сзади была привязана консервная банка со множеством дырок и вложенной внутрь тряпкой, густо намоченной экстрактом собачьей течки. От банки действительно пованивало.
