— Клиентка подсказала мне возможный мотив. Якобы Леонид хотел расширить бизнес, для чего и затеялся с продажей квартиры. В своей фирме он занимал не главную позицию, имея меньшую долю, чем два его друга, но…
— …если бы чей-то бизнес купил, стал бы первым номером? А компаньоны узнали и шлепнули друга детства? Слышал я эту версию, мне ее Эльза Францевна изложила, и, согласен, звучит логично. Только вот беда, версия о том, что Леонид Штерн собирался какой-то бизнес прикупить, ничем не подтверждена. Есть только одно свидетельство, да и то косвенное: его жена показала, что с неделю назад слышала, как муж какую-то сделку обсуждал. И в разговоре вроде мелькал миллион, только она не поняла чего. И о чем речь шла, тоже не уловила, подумала, что о даче. Ну, а Жилин и Федотов вообще не в курсе.
— Когда планируется серьезная сделка, о ней обычно не кричат на каждом углу. А вы что же, напрямую так их и спросили?
— Я, конечно, не так опытен, как вы, Иван Макарович, но все же кое-чему научился. Нет, конечно. Я спросил, не знают ли они, зачем Леонид продажу квартиры затеял, что покупать собирался? Оба ответили, что не представляют. Я, знаете ли, за эти два дня почти совсем из кабинета не выходил, сплошные допросы. Не поверите, порой в туалет сбегать времени не было. Я уж и так их допрашивал, и этак, ничего важного не узнал.
— А женщины?
— А что женщины? Про Катерину Штерн я вам рассказал, а остальные… Алла Жилина — бизнес-вумен, работает в банке начальником кредитного отдела, Зинаида Федотова — домохозяйка, у нее двое маленьких детей. Пока ничего больше на них нет, но подписку я и им оформил. Так, до кучи. Если хотите, можете взять установочные данные на всех фигурантов, сами увидите, ничего такого явного там нет.
Разговор продлился еще минут пятнадцать, но я лично больше ничего нового не услышал. Если не считать некоторых технических деталей, например, о редкой природе использованной отравы, о том, где и как нашли остатки яда, мы услышали все то же, что и от клиентки, только немного в ином изложении. Как говорится, обрамление иное, суть та же. Но на догадках и предположениях обвинительного заключения не выстроишь, а потому Иван Макарович вскоре подвел итоги.
— Ну, что ж, приходится констатировать, что знаете вы пока не много. Я, конечно, всегда рад вас видеть, дорогой Роман Антонович, безотносительно к тому, какое дело меня сюда привело, но в данном случае надеялся, что вы узнали что-то такое, чего я не знаю, все же у вас куда больше возможностей для сбора информации.
— Если бы я узнал что-то, как вы говорите, «такое», мне бы помощь не потребовалась, уж извините.
— Я имел в виду какую-нибудь интересную информацию, мелкую деталь, которая показалась вам бесполезной, а мне дала бы материал для анализа. Ну, нет, так нет. Что дальше делать думаете?
— Копать. Я дал задание оперативникам присмотреться к фирме. Все-таки основная версия — убийство связано с профессиональной деятельностью покойного. Фасад-то там нормальный, а что внутри? Вот ребята и постараются выяснить, нет ли каких подводных камней. Затем надо попробовать выявить любовные треугольники. Подобные убийства в семейной обстановке часто совершаются из-за ревности.
— Вы бы последили за ними…
— Да что вы, Иван Макарович. Где мне столько наружников взять? Или забыли, что у нас некомплект, людей не хватает?
— Помню, к сожалению. А когда похороны? Что-то я забыл у клиентки спросить.
— Сегодня. Думаю, как раз сейчас его хоронят, и не беспокойтесь, там наши люди присутствуют.
— Кремируют?
— Нет, в земле. Семья была довольно обеспеченная, участок на кладбище еще папаша Штерн приобрел. Там и его с женой похоронили, теперь вот и Леонида.
На том мы и распрощались. Время к полудню, полдня впереди, многое еще можно сделать. Но Иван Макарович попросил отвезти его обратно в агентство. Он выпросил у следователя копии протоколов допросов свидетелей, чтобы через сравнительный анализ попытаться хронометрировать перемещение очевидцев трагедии по квартире. Особенно начиная с последних пятнадцати минут перед смертью жертвы и до приезда полиции. По дороге профессор, как водится, затеял обсуждение итогов встречи:
— Я слегка слукавил, сказав, что ничего нового мы не узнали…
— Да? А разве узнали? Я как-то не заметил.
— Ну, не то чтобы… Но пару мелких нестыковок я отметил. Роман Антонович на них, по своему обыкновению, внимания не обратил, а я настаивать не стал, всему свое время. Никаких выводов пока сделать не могу, но вы же меня знаете, не люблю, когда что-то непонятное, несообразное без объяснений остается. А значит, надо подумать и, по возможности, проверить.
Профессор задумался, а я его не перебивал. Это что же за нестыковки? Одну помню: почему Аркадий руки мыл на кухне, а не в ванной. Да какая разница, почему? Когда у тебя на пальце смертельный яд, как-то не до раздумий, куда ноги понесли, туда и побежал. Хорошо, а вторая нестыковка в чем? Спрашивать бесполезно, профессор упрям, он затеял сделать из меня настоящего сыщика, а потому подносить на блюдечке готовые решения не станет. Надо либо догадаться, либо ждать, пока снизойдет.
А профессор тем временем извлек телефон и набрал номер нашей клиентки.
— Эльза? Иван Макарович беспокоит. Извините, что отрываю в такой момент… ну да, я понимаю… Да, мне бы на вашем месте тоже было бы неуютно… Понимаю… Нет, не поэтому, просьба имеется. Не могли бы вы позвонить в этот НИИ, как его… да, в «Химик» и составить мне протекцию. Как кому позвонить? Ну, с кем вы там обычно контактируете? С замом по науке, профессором Дмитриевым? Вот ему и позвоните, чтобы принял, хочу подъехать туда…
Да прямо сейчас и поеду, через час буду… Как зачем? Вы же торопитесь домой или забыли?.. Нет, это уже мое дело, я же вас не учу, как эксперименты ставить… Как отрекомендовать? Да просто, скажите, что я ваш представитель… Нет, не адвокат, а именно представитель. Можете сказать, что я тоже профессор, в некотором роде его коллега… Не надо ничего скрывать, так и скажите, брат погиб, а остальное мой представитель пояснит. И предупредите, чтобы не болтал лишнего. Вопросы есть?.. Тогда звоните и если договоритесь, дайте знать. — Он повернулся ко мне и пояснил:
— Поминки отмечают на квартире тем же кругом, все подозреваемые собрались. Эльза жалуется, что неприятно ей, все косятся, будто на прокаженную, поэтому она уходить собирается. И уже гостиницу сняла, не хочет с Катериной под одной крышей ночевать. Оно и правильно.
— А что вы ей так долго втолковывали?
— Да, понимаете, все ей знать нужно. Зачем поедете да почему? Ну, какая разница? Ей же результат нужен, а не мои умозаключения. Не-ет, с дилетантами тяжело общаться, даже с такими необычными, как Эльза, все знать хотят.
— А в самом деле, зачем? Что вы в этом «Химике» узнать надеетесь? По-моему, Роман Антонович все, что возможно, уже узнал, вы время зря потеряете.
— Может, и зря. Только чует мое сердце, что-то на этом НИИ завязано.
— Конечно, завязано. Яд.
— Нет, нет, я не это имею в виду, не яд, во всяком случае, не только его. Что-то другое, но что именно, пока не пойму, вот и поеду, погляжу. А Рома… Рома, конечно, парень дотошный, но в «Химике» лично побывать не сподобился, оперативников послал. А ученый люд, насколько знаю, на простых людей, особенно на ментов, свысока глядит, не откровенничает. А я — такой же ученый, профессор, можно сказать, в законе. Ага, вот и эсэмэска от Эльзы. Так, понятно, зам по науке, имя, фамилия, телефон. Можно ехать. Сейчас в агентство зайдем, отдам некоторые распоряжения и поеду. А вам, мой друг, рекомендую посетить салон красоты.
— Зачем? Сроду в таких заведениях не бывал и начинать на старости лет не собираюсь. Да и стригся недавно.
— Я вас, дорогой Сергей Юрьевич, не в салон вообще направляю, а во вполне конкретный «Престиж».
— В какой прес… А-а-а, понятно. Это тот салон, где вдовушка работает? Так она же сейчас на поминках.
— Правильно. То есть на работе гарантированно отсутствует. Вот и поглядите, что за салон. Узнайте, на каком она счету, как к ней сослуживцы относятся. Вы уже доказали, что способны к самостоятельной работе, с людьми говорить умеете, легенды изобретать горазды, поэтому инструкций не будет. Просто поезжайте и узнайте все, что сможете, а завтра с утра расскажете о своих впечатлениях.
— Хорошо. Только неплохо бы за нашими фигурантами наружку пустить. Мы же ни черта про них не знаем.
— Эк хватили! У следователя, государева слуги, такой возможности нет, а у частников, значит, есть?
— Да ладно прибедняться, Иван Макарович. У нас же в агентстве есть специалисты, их, кажется, топтунами называют.
— Есть, только они без дела не сидят. У нас же не только такие расследования, какими мы с вами занимаемся. Как раз большинство составляют всевозможные слежки: за неверными супругами, за нечестными партнерами. Но вы правы, я тоже об этом подумал. Мы для того в «Интеллект» и возвращаемся, хочу выбить из шефа парочку топтунов.
