— Есть, только они без дела не сидят. У нас же не только такие расследования, какими мы с вами занимаемся. Как раз большинство составляют всевозможные слежки: за неверными супругами, за нечестными партнерами. Но вы правы, я тоже об этом подумал. Мы для того в «Интеллект» и возвращаемся, хочу выбить из шефа парочку топтунов.
— И если получится?..
— …пустим их в первую очередь за Катериной Штерн.
— А почему вы именно на ней решили сосредоточиться?
— Простая логика. Если мы полагаем Эльзу Францевну невиновной, то убийца — один из шести оставшихся. А из оставшихся наиболее перспективной выглядит вдовушка, по крайней мере, на сегодняшний момент. Знаем мы пока мало, но если суммировать наши знания, предположения, догадки и выстроить фигурантов по шкале весомости возможных мотивов, то на одном полюсе окажется Катерина: наследство-то она получит немалое, а по нашим с вами понятиям, и вовсе гигантское. Кроме того, хитрец, притворяющийся простаком, вызывает у меня обоснованные подозрения.
— Знаете, Иван Макарович, не все, кто такую маску носят, потенциальные преступники. Кое-кто таким образом просто обеспечивает себе комфортное существование. В своем понимании, разумеется. Если вы слывете человеком недалеким, туповатым, то какой с вас спрос? Правильно, небольшой. И простят вам такое, за что человеку обыкновенному спуску не дадут. Мне изображать дурня постоянно было бы сложно, но все люди разные, и кто-то другой живет в такой маске всю жизнь, не испытывая ни малейшего неудобства. Мне по жизни такие встречались.
— Мне тоже, но Катерина, думаю, не тот случай. Вот и проверим. Значит, она у нас на одном полюсе, а на другом — Аркадий, у него пока вообще никаких внятных мотивов не просматривается. Ну, а остальные четверо — посередине. А как учил Остап Бендер? Из двух зайцев выбирают того, кто пожирнее.
— Соответственно «тощего» Аркадия оставим напоследок…
— Я же говорю, простая логика.
Высадив профессора у агентства, я, не тратя времени, порулил в сторону салона красоты. Ну-с, поглядим, что там за «Престиж» такой. Оказалось, салон, как салон, не велик и не мал, а что до антуража, то я ведь по таким заведениям не ходок, опыта нет, а потому и не могу оценить, лучше он или хуже собратьев по выкачиванию денег из амбициозных сограждан. Сам-то я пользуюсь услугами парикмахерской экономкласса по месту жительства, чего не скрываю и совершенно не стыжусь. Потому что стригусь коротко, без изысков и не понимаю, почему за снятие машинкой отросших волос нужно платить пятьсот рублей в салоне, если в обычной парикмахерской мне то же самое делают за сто пятьдесят.
Для начала на прейскурант глянем. Однако… Да это же грабеж, откровенно говоря. Сегодня-то я буду тратить деньги клиента, но свои, высиженные за компьютером гроши я сюда не понес бы. Как-то так вышло, что мне известно множество способов потратить деньги с куда большей пользой, чем снабжать ими парикмахера только за то, что он назвался стилистом.
Как бы то ни было, надо выполнять поручение. Легенду я еще по пути придумал, решил сделать маникюр, но не только потому, что волосы стриг только на прошлой неделе. Процедура эта неспешная, голову не затрагивает, значит, общению не мешает. Я всегда относился настороженно, если не сказать неприязненно, к мужчинам, пользующимся услугами маникюрш, но сказано же: в жизни надо попробовать по возможности все. Так почему не попробовать, тем более на халяву?
Ждать не пришлось, маникюрша лениво листала глянцевый журнал, явно не страдая от переизбытка клиентов, что меня не удивило при их-то расценках. Нет клиентов, нет и заработка, а потому моему появлению девушка обрадовалась. Впрочем, девушкой я ее обозвал машинально, на самом деле дамочка приближалась к сорока, хотя и отчаянно боролась с наступающими годами, не жалея ни сил, ни средств. Но явно проигрывала.
Но солидный возраст хорош тем, что обычно сопровождается жизненным опытом. Определив во мне наметанным взглядом лоха, не искушенного в салонных процедурах, а значит, самой природой предназначенного к разводу на бабки, маникюрша приступила к начальной обработке.
— Маникюрчик сделать решили? Это правильно. Присаживайтесь, давайте посмотрим, что там у вас. Ну, мужчина, как же так можно? Вы когда последний раз маникюр делали? Никогда?! Так я и думала. Зря, солидному мужчине с такими руками ходить просто неприлично, на красоте экономить нельзя!
— Да я не экономлю, деньги есть, слава богу. Просто всегда считал, что маникюры-педикюры для баб, мужику не к лицу. А тут, понимаете, какая штука. — Я понизил голос до интимного шепота, и маникюрша невольно придвинулась ближе. — Моя подружка молодая женщина, вроде вас, сами понимаете, надо соответствовать. Вот она и намекнула, что хорошо бы…
— Руки в порядок привести? Правильно сказала. Давайте прикинем. Ясно, случай запущенный, но все поправимо. Конечно, придется поработать, но мы для того тут и сидим, чтобы людям помогать, делать их красивыми. Сделаем вам ванночку, тут подмажем, здесь потрем, и будут ваши ручки, как у юноши.
— Делайте все, что считаете нужным, — милостиво согласился я, чем немедленно заслужил почти искреннюю улыбку. Впрочем, почему почти? Она, пожалуй, любила меня в этот момент, поскольку я дал ей возможность заработать за час больше, чем иной парикмахер за целый день зарабатывает.
Дама приступила к привычным манипуляциям, за которыми я не следил, выжидая удобного момента, чтобы начать разговор, ради которого, собственно, приехал. Момент наступил, когда маникюрша погрузила мои руки в ванночку, где им предстояло отмокать не менее двадцати минут. Когда вы не треплетесь «за жизнь», а заводите разговор с некой целью, в лоб задавать вопросы не годится. Собеседника надо подводить к интересующей вас теме незаметно, исподволь, сделать так, чтобы он сам заинтересовался, проявил инициативу. Поэтому я завертел головой, будто кого-то высматривая. Пантомима, как и ожидалось, без внимания не осталась. Маникюрша тоже поглядела в зал и, не заметив ничего интересного, спросила:
— Что-то потеряли, мужчина?
— Да не то чтобы… Знакомую высматриваю.
— У нас работает? Это кто же такая будет?
— Катя Штерн.
— Надо же! И давно вы с нашей красоткой знакомы?
Тон сомнений не оставлял: популярностью наша Катя явно не пользовалась, по крайней мере, у маникюрши. А что тому причиной? Объективно говоря, внешне госпожа Штерн куда привлекательнее маникюрши (я имел возможность оценить, нам следователь показал фотографии всех фигурантов по делу), если вам нравятся крупные женщины с правильно слепленными, но тупыми лицами, да и выглядит моложе в свои тридцать семь. Но, может, дело не только во внешности? Надо прояснить.
— Честно говоря, ее я практически не знаю. Просто недели две назад был на вечеринке у своего друга и познакомился там с неким Леонидом Штерном, приятный мужик, общительный. А он там был с женой, Катериной. Вот эта Катя и упомянула, что работает в салоне «Престиж». Я, в общем-то, по ее рекомендации зашел, хотел поблагодарить, а что-то не видать.
— Не ищите, сегодня не приходила, да и вообще ее тут не часто увидишь. Мы все по графику работаем, а она приходит, когда хочет, когда хочет, уходит, всего-то пару раз в неделю осчастливливает.
— Как это?
— Да вот так. Наша Катя ровнее всех. А она вам понравилась?
— Провокационный вопрос, уж извините, — изобразил я смущение. — Вдруг она ваша подруга? Скажу, что думаю, еще вас ненароком обижу.
— Обещаю не обижаться, — последовал мгновенный ответ, — чесс слово.
— Ну, тогда… По-моему, она туповата, лицо, как у овцы. А мне всегда нравились женщины с умными лицами. Ну, вот как у вас примерно.
— Куда уж мне до нее, — усмехнулась маникюрша, плохо скрывая удовольствие от незамысловатого, в общем-то, комплимента, — а Катенька, гляжу, и вас провела. Ничего удивительного, все покупаются.
— Что-то я вас не пойму.
— А чего непонятного? Катя поумнее нас с вами будет, поумнее многих. Просто выглядит она глупой коровой, такую не стесняются и не опасаются. Вот и мы поначалу внимания не обращали, сидит, глазами хлопает, лыбится, как идиотка. Мы, значит, ее за пустое место и держали, болтали о своем. Бабы, вы ж знаете, косточки друг другу за спиной перемыть любят. А она, оказывается, все запоминала, а потом использовала. И так ловко у нее получается лбами людей сталкивать, что только диву даешься. Некоторые только тогда и понимали, что Катя из себя представляет, когда их увольняли.
Катька просто тащится, когда удается гадость сделать, просто светится от счастья, и ничем ее не проймешь. Так что даже хорошо, что редко заходит, при ней теперь все больше молчат, как рыбы, не салон, а склеп. Это ж не работа, а каторга, когда за весь день ни с кем не посудачишь.
— Странно как-то. Да что у вас за директор, если держит мастера, которая не работает, да еще и интригует?
