Джон закрыл глаза, давая им возможность привыкнуть к яркому свету, и в этот момент рядом на столе грянул телефон. Он машинально поднял трубку.
— Да? — пытаясь изменить голос, произнес он.
— Дорогой, ты так и не научился играть, — сказал голос Прис. Вздрогнув от насмешки, Джон все же вздохнул с облегчением; свой голос. Жена продолжала щебетать:
— Лиз сегодня тиха невероятно, словно понимает, что ее папочка готовится к решающей битве за звание артиста.
Снова легкий укол. Такая манера разговора стала присуща ей с тех пор, как родилась Диз. Она мгновенно поняла, что дочь для него — все. И что бы ни было между ними, один только вид лепечущей дочурки утишал гнев, снимал усталость, заставляя идти дальше.
Он вспомнил, как хотел сына. Хотел, чтобы парень играл в футбол, дрался с мальчишками. Потом бы получил хорошее образование и выбрал умную специальность. Возможность сценической преемственности Джон исключал полностью. Жутко было помыслить, что его ребенок окажется на сцене. Только не певец.
Родилась дочка, и он вдруг почувствовал, что внутри лопнул нарыв, назревший за последние безрадостные годы в кино. Джон понимал: дочь не пойдет по его стопам. Прис с присущим ей изяществом займется дочкиным будущим.
— Не волнуйся, дорогой, — сказала Прис. — Удачи тебе.
Изящество жены изменило ей на этот раз. Удача… Это понятие определило жизнь их нации. Другого мерила не существовало. Удача — успех. Словно не было понятий — счастье, радость. Когда-то, встретив Прис во время своей службы, Джон был поражен, насколько эта маленькая, похожая на статуэтку круглолицая девочка не интересуется рекламой. Она казалась очень одинокой, и поначалу Джон думал, что Прис растет без матери.
Как-то она позвонила и сказала, что не пойдет с ним в кино, потому что папа запретил ей.
В окружении ребят он стоял у кинотеатра, когда она все-таки появилась.
— Отпустили? — обрадовался Джон.
— Да, мама уговорила его, сказав, что мне не следует упускать такой шанс, — простодушно выложила она. Так Джон узнал, что у девочки есть мать, которая делает на него ставку. И от этого снова зашлось сердце. Стало тоскливо с ней. Конечно, он оставался бесконечно добрым, но твердо помнил — никаких слабостей. А она стала стремиться все чаще появляться в его обществе, поняв, что это престижно.
Когда срок службы истек, Джон простился с ней, как с сестренкой. Потом начались съемки. Он и забыл о ней.
Поэтому письмо, полученное им во время передышки между фильмами, явилось полнейшей неожиданностью. Родители Прис спрашивали без обиняков, нельзя ли дочке приехать в гости к Джону и его отцу на каникулы. Он страшно удивился, а главное, незамедлительно понял причину — он стал звездой, и его доход постоянно возрастал. Вечером Джон зашел с письмом к отцу. Тот, прочитав, потер лоб рукой и сказал:
— Сын, она милая девочка. Вы были дружны. Ты ведь даже хотел покровительствовать ей когда-то. Пусть приезжает, а? Она будет при бабушке. Это не повлияет на твою карьеру.
Джон снова, услышав это слово, горько задумался. Карьера. Только карьера. Забота о ней стала главной даже для отца. Никого абсолютно не интересовали его человеческие чувства.
— Ответь им сам, папочка. Пусть приезжает.
Придя к себе, Джон поднялся в мамину комнату, ключ от которой хранился только у него. Когда в доме убирались, он сам открывал и закрывал ее.
Большой фотопортрет висел на стене против окна. Здесь еще чувствовался мамин аромат. Или это чувствовал только он? Присев на диван перед портретом, Джон пожаловался:
— Вот, мамочка, тетя Фэй всегда говорила, что близняшки счастливые. А где оно — счастье? Даже папа — нет-нет, я не жалуюсь — думает в первую очередь о моей карьере. Теперь эта девочка. Она могла бы быть моей сестрой, а ее родители про чат мне в жены.
Но взгляд матери был далеким и глубоким. Она не могла ответить сыну. Да он, собственно, и не ждал.
Спустившись вниз, Джон застал в гостиной Чарли, Рэда и Джо.
— Босс, — начал было Рэд и осекся. — Что с тобой? Что-нибудь случилось?
Рэд не был чуток, но, зная своего босса с малых ногтей, сразу почувствовал перемену.
— Только приятное. Чарли, помнишь Прис? Джо, а ты? Оба кивнули, глядя вопросительно.
— Она приезжает сюда погостить на каникулы. Я прошу вас оказывать ей подобающие почести.
— Зачем тебе это? — прямо врезал Рэд. — Разговоров-то будет. Полковник отнесется к ее визиту без восторга, будет нудить о карьере.
Джон вздрогнул — вольно или невольно Рэд так непочтительно обошелся со словом «карьера»?
— Карьера… — глубокомысленно произнес Джо. — Куда они денутся. Контракт. Как это воспримет Энн?
— Господь с ней, с Энн, — тихо, словно в раздумье, сказал Чарли, — ты-то рад? Или у тебя все неопределенно? Отклони их просьбу. Ответь, что тебе некогда. Только не думай, что я это ради своей выгоды. Прис мила, а ее мать хитра. Ты и сам знаешь. Ни одна мать не пошлет дочь «в гости» к неженатому мужчине на десяток лет старше — просто так. Здесь дальний прицел.
Слова Чарли носили, безусловно, общечеловеческий характер, но смысл их больно бил по Джону. Конечно, Чарли не хотел плохого своему кумиру. Просто зло славы и богатства жило вокруг него, облепляя удушливой коркой.
Джон резко вскинулся в кресле. Встал, заканчивая разговор.
Несколько дней спустя, уже на Побережье, он получил от отца телеграмму, что Прис они встретили. Он вздохнул — свершилось. И постарался забыть. Не тут-то было. Она надумала навестить Джона и лично выразить благодарность за «приглашение». И осуществила свое намерение с удивившим и испугавшим его упрямством.
Джон поехал встречать ее в аэропорт вместе с Рэдом и Чарли. При встрече Прис обняла и поцеловала его так, словно имела на это право. Рэд осмотрел подругу босса с головы до ног достаточно откровенно. Она заметила этот взгляд, и глаза ее стали злыми и прозрачными. Она не подала Рэду руку и лишь снисходительно кивнула Чарли. И внезапно, с тоскливой ясностью, Джон увидел, что эта девушка, ничем почти не напоминающая ту, мягкую и пухлогубую девочку, хочет быть единственной. Хочет заменить и родных, и друзей.
Она выглядела теперь взрослой из-за густо-черной подводки глаз, высоко взбитой прически и высоких каблуков.
Потом Джон отвез ее к жене своего менеджера и пару дней не решался там появляться, проводя время с ребятами и Полковником и глотая маленькие пилюли, чтобы забыться. Вспомнилось, как Полковник свистнул, увидев Прис.
— Послушай, — заметил он питомцу, — будь осторожен. И только. В устах столь прожженного человека слова прозвучали угрожающим предупреждением.
Вдруг Джон увидел, что Полковник стоит в дверях.
— Слушай, чего ты сегодня, а? То комок нервов, то элегия. Определяйся скорей. Через двадцать минут начало. Девушек я все-таки рассадил. Расправиться с ни ми — твоя задача.
Джон неожиданно остро обрадовался менеджеру и весело рассмеялся его словам. Полковник удивился и растрогался. Как всегда в минуты редкого для него душевного стресса, глаза его съехались к переносице, и уже второй раз за этот длинный день Полковник удивил своего питомца.
— Но по мне лучше элегия. Мне не хотелось бы, чтобы ты нервничал.
— Где ребята, Полковник?
— Отправил их поразмяться. Они не в состоянии рассеять тебя. Побудь-ка один. — Вдруг остановил взгляд на зеркале. — Вот с ним.
И, резко повернувшись, вышел.
Да, Полковник угадал, с зеркалом было легче, чем с ребятами. Отношения становились все более официальными.
— Господи, мелодрам мне только не хватает.
Он решительно подвинул стул и занялся своим лицом, упорно стараясь не думать.
Но думалось. Думалось, что Прис смеется потихоньку. Она права. Великим артистом он не стал. Ремесленник от кино. Обидно, конечно, что она это делает. А может быть, отыгрывается? Есть за что. Его мягкотелость дорого обошлась всем. Не смог он сразу пресечь ее попытки войти в его семью. Духу не хватило жестоко обойтись с маленькой девушкой, приехавшей к нему в гости.
В конце каникул от ее родителей пришло еще одно письмо с «огромной просьбой» разрешить девочке пожить у них до окончания колледжа. На этот раз советоваться было не с кем. Бабушка позвала внука к себе:
— Я хотела бы, чтобы Прис осталась у нас. Мне так хорошо с ней. Я думаю, ты тоже рад. Она всегда под боком. Джон вспыхнул:
— Но, бабушка, там, где я сейчас пребываю, под боком у меня полно красоток. При чем здесь Прис?
Войдя в свою комнату, он увидел стоявшую у стола Прис. Она медленно подняла на него глаза и тихо спросила:
— Можно, я останусь у тебя? — Он остолбенел. Прис поняла и поправилась:
— Я хотела сказать — в твоем доме. Я очень привязалась к твоей бабушке и тетке.
— Так не годится, детка, — качая головой, сказал Джон. — Тебе стоит подумать о будущем.
