С этого вечера Робинзон уже не нуждался в свежих овощах и фруктах.
День пятый
Раковины слишком хрупкие. – Вынырливый Советник. – Баржа рядом с золотым рудником. – Переход на металлическое обращение. – Семейные коллективы и их налогообложение. – Зачем бухгалтеру дикобразы? – Строительство государственного моста. – Инцидент с Бузотером. – Рабство на необитаемом острове сменяется феодализмом.
Утром следующего, пятого по счету, дня своего пребывания на необитаемом острове Робинзон, в сопровождении Дуболома и Мозгоправа, проходил по центральной площади. Отовсюду слышались голоса туземцев, продающих товары:
– Весенняя скидка! Свежие ананасы всего за две раковины! Невероятно дешево!
– Кому пушистых долгоносиков? Кому пушистых долгоносиков?
– Продаю двухэтажную хижину с видом на лесной массив! На экологически чистой опушке!
Наблюдая за торговлей, Робинзон стал свидетелем такой сцены. Один туземец продавал улиток, которых не необитаемом острове с удовольствием употребляют в пищу, – то есть съедобных улиток, – а другой туземец у него покупал. Когда они совсем сговорились о цене и стали обмениваться товарами, случилось так, что кто-то из туземцев – кто именно, было непонятно, – сделал неловкое движение. В результате этого неловкого движения морская раковина, передаваемая в оплату за съедобных улиток, упала на землю и раскололась надвое.
– Смотри, что ты наделал, растяпа! – завопил негодующий продавец улиток.
– Да это же ты ее уронил, а не я! Сам ты растяпа! – вскинулся покупатель.
– Ну уж нет, теперь ты моих улиток не получишь!
И продавец попытался вернуть себе свой товар.
– С какой это стати, если я уже расплатился?! Это теперь мои улитки, – завопил покупатель, не думая возвращать съедобных улиток продавцу.
– Чем же ты расплатился?
– Раковиной, как договаривались.
– Ну и где она?
– Вон, на земле валяется. Я не виноват, что ты ее раскокал. В следующий раз аккуратней будешь.
Пока покупатель с продавцом так переругивались, Робинзон задумался на тем, что раковины в самом деле слишком хрупкие, чтобы использоваться в качестве средства платежа. Одно неловкое движение, как это только что произошло – и средство платежа становится средство неплатежа, для платежа непригодным.
«А нельзя ли, – подумал Робинзон, – приспособить в качестве средства платежа что-нибудь более прочное и вместе с тем нетяжелое, чтобы его было удобно брать с собой в дорогу? Еще было бы хорошо, чтобы это средство платежа можно было разделять на части, потому что раковины в этом отношении для купли-продажи совсем не годятся. Допустим, продавец договорился с покупателем о цене в половину раковины, причем у покупателя имеется целая раковина и он готов заплатить половину от нее, но как? Если раковину раскокать пополам, она станет никому не нужна, поэтому покупателю приходилось покупать товара больше, чем ему нужно: нужно купить фиников на половину раковины, а приходится покупать на целую раковину. А куда девать такую гору фиников, скажите пожалуйста?!»
Подумав так, Робинзон решил заменить раковины, используемые на необитаемом острове в качестве средства платежа, на что-нибудь более подходящее. Вот только на что?
– Скажите, друзья! – обратился он к находящимся на площади туземцам. – Не назовете ли вы самый прочный из местных материалов? Как вам известно, я нахожусь на необитаемом острове всего пятые сутки, поэтому не могу быть в курсе всего, тем более в то время, когда моя голова занята мыслями о наилучшем государственном устройстве.
В момент, когда Робинзон это произнес, из-под его подмышки высунулась чья-то голова, со словами:
– Я, дорогая Робин зона, готов показать вам самый прочный материал на острове. Можете обращаться ко мне за советами в любое время суток.
Впоследствии Робинзон часто обращался за советами к этому туземцу, имевшему обыкновение выныривать из-под его подмышки в нужный момент. Поскольку этот туземный выныра обожал давать советы, Робинзон прозвал его Советником.
Советник взялся проводить Робинзона в место, где, по его словам, находится самый прочный на необитаемом острове материал.
– Ты точно знаешь, где? – переспросил Робинзон.
Советник как будто оскорбился.
– Если Робин зона не верит, пускай спросит любого в деревне. Все равно не найдет во всей Северной оконечности никого более, чем я, преданного и бескорыстного.
– Хорошо, хорошо, – успокоил его Робинзон, а сам подумал:
«Какой обидчивый!»
Место, по уверениям Советника, отстояло довольно далеко от туземной деревни, а дорога была скверной.
Помимо обычной охраны, состоящей из Дуболома и Мозгоправа, Робинзон взял с собой четырех южан, наиболее сильных и рослых, которых задумал использовать в качестве носильщиков. Он мог себе это позволить, потому что содержал себя за счет государственной казны – то есть двадцатины, которую каждый туземец продолжал сдавать Робинзону, чтобы тот тратил продукты на общественное благо. Вот Робинзон и решил потратить часть государственной двадцатины на носильщиков. Почему нет, в самом деле?
«Не худо бы заменить двадцатину на пятнадцатину, – мелькнула у Робинзона дельная мысль. – Как только заменю хрупкие художественные раковины на новый материал, обязательно введу пятнадцатину. Сдается мне, что пятнадцатина более справедлива, чем двадцатина».
Пока же он велел выломать пару длинных и прочных шестов, а к ним несколько поперечных перекладин потолще, а когда приказание было исполнено, распорядился соорудить из принесенных шестов и перекладин паланкин – такую карету навроде носилок, которую везут не лошади, а государственные рабы. Затем велел рабам поднять паланкин на плечи, а сам, предвкушая легкий и безопасный путь, устроился сверху.
Ехать в паланкине оказалось намного удобней, чем идти пешком. Впереди шагал, указывая дорогу, Советник, за ним следовали рабы с паланкином на плечах и удобно развалившимся в нем Робинзоном, а замыкали процессию Дуболом с Мозгоправом, один из которых кушал ананас, сплевывая твердую кожуру на дорогу. Как видите, Робинзон не обманул охранников по поводу оплаты: он каждый час расплачивался с ними ананасами, получаемыми в государственную казну, а заинтересованные в ананасах охранники зорко высматривали малейшую для робинзонова здоровья опасность.
По счастью, никакой опасности не было – ни диких зверей, ни вороватых на руку южан, – поэтому все благополучно добрались до дальнего мыса необитаемого острова – самой северной точки Северной оконечности.
Ничего, кроме скал, на самой северной точке необитаемого острова не находилось.
Робинзон поначалу расстроился, подумав, что Советник хочет показать ему в качестве самого прочного на необитаемом острове материала обыкновенные скалы. Камни, из которых состоят скалы, – материал, без сомнения, весьма и весьма прочный, однако для использования в качестве денег они вряд ли годились. Выдалбливать из скал каменные жернова – такого в голову Робинзона придти, разумеется, не могло. Робинзон хотел заменить хрупкие художественные раковины чем-нибудь еще, а чем – ему самому не было известно.
И вдруг…
– Боффа! Смотрите! – крикнул кто-то из охранников.
Робинзон посмотрел и увидел силуэт какого-то плоского корабля, приставшего к берегу – точнее, выброшенного на прибрежную отмель. С громким криком радости он соскочил – нет, буквально слетел! – с паланкина и кинулся в направлении корабля, а обслуживавшая его процессия кинулась следом. Каким же было всеобщее разочарование, когда выяснилось: это никакой корабль, а пустая, покинутая экипажем баржа, на которой не было буквально ничего, что могло бы пригодиться молодой экономике Северной оконечности.
С некоторым трудом Робинзону удалось залезть на баржу. Он походил по ее гулкому днищу, заглянул внутрь, но ничего, кроме пустого металлического помещения не увидел. Держащийся рядом Советник пристально наблюдал на гримасами на робинзоновом лице и при виде написанного на нем недовольства постарался выразить такое же.
– Глупая жестянка! – сказал Советник обиженно. – Мусор, загрязняющий воды мирового океана! Безобразие какое!
Было видно, что о существовании баржи ему известно не было. Ничего удивительного, ведь оторвавшуюся от буксира баржу прибило к берегу недавним, случившимся всего четыре дня назад ураганом – тем самым, потопившим океанский лайнер, благодаря чему Робинзон оказался на необитаемом острове.
– Так что насчет прочного материала? – проворчал Робинзон, спрыгивая с баржи на песок.
Он собирался выругать своего непрошеного Советника за напрасное путешествие и повернуть процессию обратно.
Тут Советник подвел Робинзона к находящимся невдалеке от баржи скалам, на которых были заметны желтоватые потеки, как будто кто-то пролил на скалы яичный желток. Вначале Робинзон так и подумал: птицы свили себе гнезда на скалах, потом от сильного порыва ветра яйца вывалились из гнезд и на скалах образовались желтоватые потеки, – но, приглядевшись, обнаружил, что эти потеки имеют другое, геологическое, происхождение. На поверхность скал выступала подземная жила металла тускло-желтоватого цвета, в котором Робинзон с замиранием сердца узнал золото.
