Кэрри от удивления охнула и вдохнула пену, отчего зашлась в кашле, согнувшись пополам. Дэн со смехом начал хлопать ее по спине, сначала с силой, а затем осторожно гладя, пока она не отдышалась.
Кэрри выпрямилась. Дэн продолжал гладить ее мокрой рукой, а вторую руку положил ей на бедро.
– К чему это? – Она повернулась к нему лицом.
– Ради смеха. – Он одарил ей белозубой, типично американской улыбкой.
Кэрри закусила губу.
– Из-за вас я вся мокрая. – Она оттянула у себя на спине футболку. Нет! Она не это хотела сказать. Щеки у нее зарделись. Только бы он не истолковал ее слова превратно!
Но он лишь опять одарил ее своей чувственной улыбкой.
– Мы этого не допустим. Хотите переодеться? – Он подошел к двери – в спальню, вероятно. – Постараюсь найти вам что-нибудь.
Все очевидно и откровенно.
Кэрри сложила руки на груди. Ей, конечно, следует принять оскорбленный вид, но, честно говоря, не хотелось. Она даже польщена, ну… совсем капельку.
– Вы в колледже были плейбоем?
Он прислонился к дверному косяку:
– Что, если так?
– В таком случае вы привыкли к дамскому обожанию.
Напряжение в воздухе ее убивает. Будь она героиней фильма, ей следует подмигнуть и пройти мимо него в спальню.
Дэн со вздохом закатил глаза:
– Мне нравится, когда вы так подтруниваете надо мной. Наверное, все дело в акценте…
Из угла комнаты раздалось хныканье, и они оба вздрогнули.
Все другие мысли выскочили из головы. Оба моментально оказались у колыбели, нагнувшись над спящим ребенком.
– Что это было? – спросил Дэн.
– Откуда я знаю, – прошептала в ответ Кэрри.
Она смотрела на то, как маленькая грудка Авраама поднимается и опускается, поднимается и опускается. Это успокаивало.
– Мы решили, у кого будет ночная смена?
Она хотела сказать «нет». Сказать, что она не сможет остаться. Она убежит наверх, укроется в своей тихой квартире. И выбросит из головы несвоевременные мысли о флирте.
Но… этот малыш. Авраам.
У него нет матери, которая заботилась бы о нем. Находиться рядом с ним тяжко. Это пытка.
А если это послано ей свыше? Если она должна это преодолеть?
Да, она горюет по своей дочери. Она выплакала море слез и провела не одну неделю, мучаясь вопросом «что, если бы?». Она наблюдала, как их с Марком отношения медленно, но неотвратимо разрушаются. Они оба знали, что это неизбежно, но расставание не было легким.
Поэтому она осталась совершенно опустошенной.
Но позволила ли она ране затянуться?
А Дэн совсем не похож на Марка. Марк не ушел от нее – он практически убежал.
Дэн… Он берет на себя ответственность – пусть и временно – за подкинутого ребенка. Может, ей хоть на пять минут прекратить судить о всех мужчинах по Марку? Может, ей следует узнать кого-нибудь такого, как Дэн? Кого-нибудь, кто восстановит ее веру в человечество.
А как это сделать? Она не знала.
Кэрри выпрямилась, скрестив руки за спиной, и потянулась. Дэн тут же оказался позади нее.
– Кэрри, все в порядке? Вы хотите мне что-то сказать?
Вот оно. Возможность объяснить ему, почему она так странно себя вела. Шанс обнародовать правду, прояснить обстановку.
Но она разрывалась на части от сомнений. Между ними пролетело возбуждение, и они оба это почувствовали. Ей был приятен этот легкий флирт. Она вновь ощутила себя нормальным человеком, даже учитывая то, что ситуация далека от нормальной.
Она едва знает Дэна, но почему-то с ним чувствует себя в безопасности. Его поведение с подкидышем, то, как он немедленно отправился в непогоду искать мать ребенка… И то, как он начал нянчить малыша. Все это внушало уверенность.
Но что произойдет, если она прямо сейчас расскажет ему свою историю?
Она может предсказать, что будет. И для этого ей не нужен огромный хрустальный шар. В тот момент, когда она произнесет: «В прошлом году я родила мертвого ребенка. Моя дочь умерла», исчезнет вибрация между ними. Исчезнет возбуждение. Исчезнет ощущение, которого она не знала целый год.
Поэтому, исключительно из эгоизма, она промолчит и останется. Неужели она настолько эгоистична?
Кэрри для храбрости глубоко вдохнула и повернулась лицом к Дэну.
Он протянул руку и коснулся ее щеки.
– Кэрри?
Она проглотила слюну и не произнесла слова, которые на самом деле надо было сказать. Она не хочет заглушить звоночек, еле слышно зазвеневший у нее внутри. Так чудесно ощущать это легкое возбуждение. Словно… начало чего-то нового.
– Что, если я буду первой сменой? Я посплю на диване около колыбели, первое кормление за мной, и первая смена подгузника тоже за мной. – Она произнесла это твердо и убедительно.
По его глазам было ясно, что он хочет продолжить задавать вопросы. Но… он лишь кивнул и улыбнулся:
– Добро пожаловать заступать на дежурство, Кэрри Маккензи.
Глава 6
Кэрри со стоном потянулась на диване. Раннее утреннее солнце пробивалось сквозь шторы. Оно было ярче, чем обычно, потому что отражалось от заново выпавшего белого снега. Да, нормальной погоды, по-видимому, не дождаться.
Прошлой ночью у нее не было времени жалеть себя, да и для романтических грез тоже. И у Дэна выдалась беспокойная ночь – Авраам кричал не переставая целых три часа.
– Кэрри? – Дэн, шатаясь, появился в дверях. Глаза затуманены, волосы дыбом, а джинсы сползают с бедер.
Кэрри прищурилась. Он опять с голой грудью. Он что, всегда разгуливает в таком виде? Она погрозила пальцем:
– Если вы разбудите его, Дэн Купер, то клянусь, что я…
– Приготовите мне оладьи?
Она со вздохом опустилась на диван.
– Это – самый ужасный диван, какие только есть на свете. – Она стукнула кулаком по выпирающей пружине. – На первый взгляд удобный, сядешь и проваливаешься, думаешь: «Как мягко!» – но спать на нем… – Она сдула волосы со лба.
– Хотите поменять его на кровать сегодня вечером?
«С тобой или без тебя?»
Она отбросила эти безнравственные мысли, встала и потянулась. Авраам уже час как затих и выглядел эдаким ангелочком – спал, ровно дыша.
– Предложение насчет оладий звучит неплохо. Но как бы приготовить их, не разбудив его светлость? Потому что в ином случае придется нанять няней миссис Ван-Дайк, невзирая на ее преклонный возраст.
Дэн кивнул:
– Да уж. Вы себе не представляете, сколько раз прошлой ночью я хотел позвонить Шэне и попросить ее забрать его.
Кэрри прислонилась к косяку двери и строго посмотрела на Дэна:
– Может, стоит подумать кое о чем.
– Не понял.
– Вы осуждали маму Авраама и были непреклонны. А что, если он не новорожденный? Если ему уже несколько дней? Вдруг она попала в трудную ситуацию? Или она совсем юная – или наоборот, в возрасте, – и ей некому помочь? Она может быть больна.
