жизнь живет с каким-то подспудным болезненным ощущением того, что она сделала что-то ужасное в раннем детстве. Рассказала, что в глубине души чувствует к себе отвращение и потратила много сил на то, чтобы скрыть от окружающих свою истинную гадкую сущность.
Она призналась, что иногда эти чувства настолько сильны, настолько захватывают ее, что ей приходится заниматься самоповреждением. Она подробно рассказала о приступах депрессии, отчаяния и попытках покончить с собой и как весь прошлый год ей казалось, что она «на самом деле» сходит с ума. Она напивалась каждый день вовсе не потому, что ей так хотелось, а потому, что только это помогало ей перестать паниковать, волноваться и мучиться от страха.
И тут же добавила: «И все это абсолютно бессмысленно, потому что со мной ничего не случилось. Некоторые переживают что-то действительно ужасное, а у меня просто какие-то странные сны про соседский дом. Быть может, со мной и правда что-то произошло, но, скорее всего, я просто не в себе».
Я молча выслушала Сэм, а потом кто-то постучался к ней в дверь, чтобы напомнить о групповом занятии. Она направилась туда, а я пошла в комнату для персонала, размышляя о том, как Сэм страдала и не понимала, что с ней такое. Вместе с ней я переживала и недоумевала, почему она (как и любой из нас) так мучается от стыда и так сама себе противна. Я вытащила папку с историей болезни Сэм, чтобы наметить план лечения. В самом конце была приписка ее психотерапевта:
«Навязчивые травматические воспоминания, связанные с детством. Рекомендуется ДПДГ».
Эта короткая запись сказала мне о многом. Я поняла, что Сэм, скорее всего, пережила в очень раннем детстве какую-то психологическую травму, но не могла вспомнить, что именно это было. Женщина отчасти понимала, что с ней что-то случилось, но у нее не было четких воспоминаний, поэтому она жила в запутанной неопределенности стыда, страха и неуверенности в себе. То, о чем она рассказывала, – паника, беспокойство, стыд, низкая самооценка, самоповреждение, алкоголизм и плохое настроение – было связано с ее травматической реакцией. Тогда-то я и поняла, что психологическая травма может уходить корнями в прошлое, заставляя нас сомневаться в своем здравомыслии, своей ценности и тихо подталкивая к еще большему саморазрушению.
После того Сэм поработала с несколькими психотерапевтами, она стала более отчетливо вспоминать события своего детства. Далеко не все, но вполне достаточно, чтобы понять, что ее сосед неоднократно приставал к ней, когда она была совсем маленькой. В результате она осознала, что страдает именно из-за тех событий. Поработав над собой, Сэм перестала стыдливо прятаться от своих глубинных страхов («Со мной что-то случилось, я испорченная») и смогла собраться с силами, чтобы посмотреть правде в глаза. Через полгода Сэм покинула реабилитационный центр – она уже не страдала от замешательства и сомнений в себе, стала ясно мыслить, и это помогло ей наконец освободиться.
Глава 3. Что такое травматическая реакция?
В этой главе я не собираюсь привносить что-то радикально новое в определение травмы, с которым мы познакомились ранее. Почему? Потому что психологическая травма проявляется в травматической реакции. Поэтому, предлагая определение травмы в первой главе, я имела в виду, конечно, определение травматических реакций. Душевное потрясение, ощущение бессилия, реакция «бей – беги – замри», травматические убеждения и непроработанные воспоминания – все это и есть психологическая травма, все это – травматические реакции. Наша травма – это наша реакция на нее[29], и наоборот.
В данной главе мы обсудим новые детали, научимся отличать базовые реакции от остальных, более специфических, подробнее поговорим о том, как человек ощущает, что он не в себе, о том, что составляет неуязвимое ядро нашей личности, о травматическом замкнутом круге, триггерах, стрессе и посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР). Уверена, к концу этой главы вы тоже станете специалистами в области психологической травмы.
Вас не сломили Ваш жизненный путь был тернист, вы через многое прошли. Кое-что из этого было травмирующим опытом, но послушайте меня: с вами все в порядке.
У каждого из нас есть неуязвимое ядро личности, от которого и зависят все наши реакции, стиль мышления и поведение. Оно формирует наше эго и внешнюю идентичность. Возможно, некоторым из вас уже был поставлен какой-то диагноз. Может быть, вам сказали, что у вас депрессия или что вы страдаете от тревожности либо от ПТСР. Конечно же, ваш диагноз оспаривать я не буду. Я просто хочу донести, что его наличие не означает, что что-то не так именно с вами – с вами все в порядке. Ядро вашей личности остается сильным и прекрасным.
Из-за травматических реакций мы теряем связь с теми частями личности, которые играют решающую роль в управлении нашей жизнью. Эти реакции отгораживают нас от неуязвимого ядра нашей личности – основной ее части, где мы красивы, находимся в гармонии с миром, где сконцентрирована наша сущность. Мы не можем пробиться к собственной мудрости, к своим инстинктам, ко всему ценному внутри нас, к нашему истинному «я». Мы утрачиваем ощущение собственной идентичности, перестаем понимать, кто мы и что тут делаем. Мы буквально отделяемся от своего тела, а вслед за этим и от ощущения собственного присутствия и некоторого заземления, которое наше тело обеспечивает. Из-за этих травматических реакций падает наша социальная активность, мы перестаем понимать, какую роль играем в отношениях с другими людьми. Наши представления о собственной личности становятся хрупкими, размытыми – мы перестаем понимать самих себя.
Независимо от того, переживаете вы лишь незначительный и вполне преодолимый разрыв с самим собой или он приобретает настолько серьезные масштабы, что справиться с этим вам уже не по силам, помните, что для каждого человека очень важно осознавать свое внутреннее «я». Каждому из нас следует подумать над тем, как именно наши прошлые страдания сбили нас с толку и заставили поверить в то, что мы сломлены, хотя на самом деле мы просто перестали понимать, кто мы такие. Нужно наладить связь с самим собой, но вы этого не делаете.
Я расскажу вам кое-что. Я давно практикую разные направления йоги, но больше всего мне по душе Шивананда-йога. Когда я жила в Западном Лондоне, то посещала центр йоги в Патни. Люди, которые там были, энергетика этого места и движения, которые мы практиковали, буквально заставляли мою душу петь. Прошло десять лет, и я решила посетить ашрам Шиванада-йоги во Франции. Я долго об этом мечтала, поэтому всю дорогу до Парижа пребывала в необычайно сильном волнении, предвкушая, как шагну в ворота ашрама.
Это было одно из лучших восстанавливающих мест за всю мою жизнь: оказавшись там, я сразу почувствовала
