— Венеранда! — хлопнул в ладоши Приск. — Принеси как нам того самого вина...
Полная пожилая тетка с серебряным браслетом на руке была привезена в Галлию еще в детстве откуда-то из-за Рейна, и была почти членом семьи. Она торжественно вплыла в покои, держа в руках бронзовый кувшин старой работы, украшенный неведомыми птицами. Он в этой семье уже лет триста передается от отца к сыну. Давно такую красоту делать разучились. Кухарка разлила вино по чашам, и терпкий аромат разнесся по комнате, заставив франка жадно двигать ноздрями. Почтенный купец был знатоком человеческих душ, и находил ключик к каждому. Тут все оказалось несложно, германцы были пьяницами все как один.
— Мне кажется, мы договоримся, — сказал Ламбрехт, который осушил чашу в два глотка и одобрительно крякнул, вытирая длинные усы. — Хоть ты и худородный, положа руку на сердце, и ремесло твое презренное, но приданное что надо. Я согласен! — протянул он руку.
Проклятый варвар, то есть дорогой родственник покинул дом, и уважаемый купец сел на скамью в атриуме, любуясь статуей какой-то голой женщины, которая стояла тут с незапамятных времен. У него дома никогда не бывало святых отцов, иначе не миновать суровой епитимьи. Греховную статую, конечно, надо было бы убрать подальше, а то и вовсе разбить молотком, как это сделали многие знатные семьи, но Приск решиться на это не мог. Она пленяла его красотой лица, плавным изгибом шеи, загадочной улыбкой на мраморных губах. В ней было то, что потеряла Галлия при новых хозяевах, когда неотесанная деревенщина родом откуда из-за Мааса называет худородным его, римлянина из старой уважаемой семьи.
Скоро подадут обедать, Венеранда расстарается ради Клавдии, которую она качала на руках. Да и жена, которой сегодня нездоровится, тоже выйдет к нему. Пятый десяток пошел его ненаглядной Евлалии, пятый десяток. Подумать только! Как летит время! А вот и она. Супруга вышла во дворик и села напротив. Она все еще была красива, и уходящая порода римлян, пришедших сюда при императоре Адриане, в полной мере передалась ее дочерям. Приск очень любил ее... От размышлений купца отвлек раб, на лице которого была полнейшая растерянность.
— Господин, к вам гость.
— Кто? — лениво спросил Приск, который никаких гостей сегодня больше не ждал. Он пригубил вино, и довольно прищурился. Определенно, день был хорош.
— Какой-то важный купец, — пояснил раб. — С ним охрана. И это... господин... Он на нашего Само похож как две капли воды, только постарше будет...
Приск едва не подавился вином, которое моментально стало безвкусным. Он посмотрел сумасшедшими глазами на жену и просипел:
— Евлалия, умоляю, молчи! Чтобы ты ни увидела, молчи!
— Молчать? — вскинула та брови.
— Да! Молчи и кланяйся!
— Ты перебрал? — изумилась жена. — Это франк тебя напоил?
— Хозяин! — напомнил о себе слуга. — Так его прогнать?
— С ума сошел? — побледнел купец. — Зови немедленно! И скажи, чтобы накормили его спутников!
Во дворик зашел молодой мужчина с гибкими движениями хорошего бойца. Он был одет по моде франков, в обшитую тесьмой рубаху, зеленый плащ и кожаные чулки, перевитые лентами до колен. На поясе его висел нож длиной в локоть, рукоять которого была отделана серебром. Если бы Приск не знал этого парня, то принял бы за одного из удачливых воинов-германцев, которые бродили по дорогам в поисках найма.
— Ваша светлость! — Приск склонился в неглубоком поклоне.
— Приск, ты спятил? — заявила Евлалия. — Это же...
— Заткнись, дура! — прошипел Приск. — Заткнись и кланяйся!
Евлалия глупо захлопала ресницами, и изобразила поклон, слегка переломившись в пояснице. Она ничего не понимала.
— Прошу вас, герцог, — радушно взмахнул рукой Приск. — Венеранда сейчас подаст обед. Моя жена не сможет составить нам компанию, она нездорова. — И он значительно посмотрел на супругу. — Тебе надо отдохнуть, дорогая! Ты нездорова!
— Да... Да, конечно, — пробормотала она, ошалело глядя на своего бывшего раба. — Я пойду, прилягу, нехорошо мне что-то.
Хозяйка ушла в спальню, дверь которой выходила прямо в атриум, а мужчины прошли в обеденные покои, где Само с любопытством, как-то по-новому разглядывал поблекшие фрески на стенах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Жаль, что так больше не умеют делать, — вздохнул он. — В церквях такая мазня, что смотреть тошно. Тебя, Приск, за эту статую попы еще заживо не сожрали? Это же Венера, демоница в их понимании.
— Венера? — удивился Приск. — А я и не знал. Моя семья уже лет триста как в Христа верует. А это... Это здесь стоит для красоты. Не демон это, просто красивая женщина. Я люблю на нее смотреть, герцог. Кстати, мальчишка Само кроме еды ничем не интересовался. Он видел и эту статую, и эту роспись каждый день и проходил мимо, не обращая на них никакого внимания. Жаль, что его больше нет, мне его не хватает. Добрый был паренек...
— Ты ошибаешься, — спокойно ответил Самослав. — Он перед тобой. Ты помнишь, как велел выпороть меня за разбитую тарелку?
— Нет, не припоминаю, — побагровел купец, в висках которого застучали молоточки. — Что это мы о прошлом, да о прошлом? Хорошо ли ты добрался сюда?
— Неплохо, — хмыкнул Самослав. — Где-то пришлось дать взятку, где-то — в морду. Но трех десятков охранников вполне достаточно.
— А алеманы? В их землях небезопасно, — осторожно поинтересовался Приск.
— Попробовали напасть у переправы через Рейн, — легкомысленно махнул рукой князь. — Пристрелили десяток, они и разбежались.
— Так что привело тебя сюда, кроме торговли? — спросил Приск. — Не думаю, что ты пошел сюда только из-за дополнительного барыша.
— Ты прав, — кивнул Самослав. — Я пришел за людьми. Мне нужны люди, Приск, и ты мне их найдешь.
— Кто же тебе нужен? Я привез тебе мастеров.
— Этого мало! — отрезал Само. — Мне нужны книжники, грамотные люди, возможно монахи, риторы, учителя, оставшиеся не у дел. Я хочу сам отобрать несколько человек и с собой увезти.
— Такие люди есть, — сказал Приск после раздумий. — Король Хлотарь, да благослови его святой Мартин, передал все образование в руки епископов, а они не терпят ученых книгочеев. Сатанинским искушением называют старые науки. Учителя остаются не у дел, им не дают работать, а школы закрывают. В королевстве франков очень скоро грамотные люди останутся только в монастырях. Представляешь, кое-где даже стали появляться графы, которые не умеют читать! На что король Хильперик был тупым и жестоким дикарем, но и при нем такого не было. Он ведь даже стихи писал!
— Хорошие? — с неподдельным интересом спросил Самослав.
— Отвратительные! — расхохотался Приск. — И он повелел использовать три новые буквы, которые сам придумал.
— Да ладно? — рассмеялся Само. — И что, использовали?
— Конечно! В Нейстрии, в его землях, использовали! — удивился купец. — Отец нашего государя весьма суров был. За малейшую оплошность мог глаза выколоть. Очень он это дело любил, глаза выкалывать. Слава богу, когда умер, королеве Фредегонде на эти буквы плевать было. Она все равно читать не умела.
— Еще мне нужны хорошие оружейники, — продолжил Само. — Нужны лучшие кузнецы, бронники, строители и механики.
— Э-э, — многозначительно промычал Приск. — Но тут таких нет. Если нужны лучшие мастера, то они живут в Константинополе и Фессалониках.
— Ну, так пошли туда весть, — впился в него взглядом Само. — Вези сюда тех, кто попал в долги. Тех, кто захочет начать новую богатую жизнь. Тех, кому не позволяют молиться так, как он хочет. Лучше, если ты поедешь туда сам. Возьми там товар, который нужен мне, и я его у тебя куплю по честной цене. Но главное не товар, главное — люди. Больше всего мне нужен мастер, который понимает в рудах.
— У тебя есть железо? — удивленно поднял глаза Приск.
— У меня есть не только железо. У меня есть серебро, — припечатал его Само, — в моих землях горы серебра, но взять его я не могу. Я просто этого не умею.
— Откуда ты про это знаешь? — потрясенно спросил Приск. — Тебе снова приснился святой Мартин? То, что ты говоришь, похоже на безумный бред.
