Поля – Пелагея Салопина – не единожды жаловалась на рукоприкладство, которое допускал ее супруг. Судя по всему, за несколько лет до убийства крестьянин начал так сильно избивать жену, что она могла по несколько дней лежать, не вставая.
Родные Поли, узнав о том, что происходит в доме, решили предупредить Салопина – если он посмеет хоть пальцем тронуть жену, то явятся к нему и будет худо. Эта угроза возымела действие, но, к сожалению, ненадолго.
На стороне крестьянина была, увы, даже фольклорная традиция. Поговорок про жестокость мужа и одновременное оправдание ей – не счесть. «Жена не горшок – не расшибешь», «Любить жену – держать грозу», «Жене спускать – добра не видать», «Люби жену как душу, тряси ее как грушу».
Когда девери и тесть ушли, Салопин предупредил супругу: ему нанесено оскорбление. Он в своем доме хозяин. А потому с тех пор он запрещает жене даже смотреть в сторону родни. Разумеется, у Поли были причины для испуга. Она была настолько уверена, что муж постоянно следит за ней, что с тех пор не помышляла даже подойти к родительскому дому. Одно только сумела сделать: предупредила через младшего брата, что станет подавать особенные знаки. Надо было посмотреть, как она выйдет утром из дома: если в низко повязанном платке, значит, муж снова бил ее. А если платок повязан высоко, то тихо было накануне, причин для тревоги нет.
Нигде не сообщается, отчего Салопин так дурно обращался с женой. Выпивал? Да, об этом говорили. Но у крестьянина и прежде был характер очень склочный, он часто устраивал потасовки с соседями и знакомыми. Почему Полю решили выдать за такого человека – история умалчивает. Возможно, ее семья была бедной. Так что обрекли девушку на страдание, и конца-края этому видно не было…
Мой постылый муж
Да поднимается,
За шелкову плетку
Принимается…
Плетка свистнула
Кровь побрызгнула.
Летом 1870 года все закончилось: Полю нашли мертвой, в луже крови. В собственном доме она была забита насмерть кочергой. Муж даже не отпирался, после чего был отправлен на каторгу, и дальнейшая его судьба неизвестна.
Но бывали случаи «расхода», когда удавалось отстоять свои права. Чаще это случалось с женщинами, на сторону которых вставала их собственная семья.
Боярыни или купчихи в этом плане были защищены чуть лучше, чем крестьянки. Купеческая дочь Марфа Сурмина, которую в тринадцать лет выдали замуж за князя Долгорукова, не стерпев издевательств и насилия от мужа, сбежала от него и получила приют в материнском доме. Более того, мать бросилась в ноги государыне и вымолила разрешение на развод. Сбежала из дома и Матрена Климантова, рассказав, что «ее муж и свекор били и увечили».
На жестокого зятя писала жалобу крестьянка Аксинья Гурьева: «Держит свою женку, Натальицу, незаконно: з дядею своим с Иваном биют и мучат без вины». Каждый такой случай – если подавалась жалоба или челобитная – рассматривался по-разному. Иногда делу давали ход. Например, в 1865 году в деревне Кракино крестьянка Катерина Иванова пожаловалась на свекра, что принуждает ее к сожительству. За это суд назначил мужчине двадцать розог. А вот когда в 1881 году в Письменской волости[11] крестьянка ушла от мужа, ее вернули назад, предварительно посадив в тюрьму на шесть дней. Указание по выходу было кратким: «Жить вместе с мужем, о расходе не думать». Степаниду Кузьмину из деревни Ульянино посадили на семь суток, и тоже за самовольный «расход».
Не старались расходиться, поскольку тогда возникал вопрос об имуществе. Жена ведь приезжала с приданым! А если она передумала и ушла – кому достанутся ее вещи? Возвращать назад? Кто на такое согласится. Если женщина умирала, то все, с чем она пожаловала к новой родне, оставалось там. Однажды была попытка в той же Письменской волости вернуть родителям шубу дочери после ее смерти, но суд решил оставить мех в распоряжении вдовца. А все потому, что женщина уже произвела на свет девочку. И шубу посчитали наследством матери для дочери.
Церковь тоже неодобрительно смотрела на расходы. Ведь брак скреплялся церковным таинством! Благословением небес! Поэтому женщинам соседки сразу говорили: «Терпи, милая. Авось постылого Господь приберет».
Но конфликты случались разные.
После отмены крепостного права мужья все чаще уезжали в город на заработки, и случалось, что в их отсутствие свекры и свекрови вели себя с невесткой чересчур строго. Нагружали бесконечной работой, бранили без дела.
Ведь кому за нее заступиться?
Но в средневековых документах таких нюансов нам найти практически невозможно. Крестьянский уклад описан в них скудно. Во многом потому, что крестьянин того времени – в значительной степени – человек подневольный. Занятый с утра до вечера работой, не всегда знающий грамоту, он просто не мог оставить после себя подробные мемуары. А княжеские летописцы брались за описание жизни совсем других сословий.
Но до нас дошли пословицы, поговорки, сказки, предания. Мы до сих пор знаем народные приметы, традиции и обряды. Очень многие из них связаны с браком и сватовством, важнейшим событием в жизни женщины и мужчины. И хотя союзы преимущественно складывались по воле родителей, сбежавших влюбленных во все времена было немало.
Глава 4. Без родительского благословения
На ярмарке в Шадринске[12] яблоку негде было упасть. На Святого Афанасия[13], 18 января, традиционный праздник в тех местах, съезжались со всей округи: на других посмотреть и себя показать. Каждая деревенская девушка ждала этого дня с особым волнением. Заранее готовили наряды, продумывали, какой платок надеть да какие сережки будут весело плясать в ушах от каждого движения головы. Не случайно!
На Святого Афанасия был обычай… похищать невест. Выстроятся на площади красавицы, улыбаются лукаво да ждут своего суженого.
Народ уже знает об этой забаве, многие приходят к площади, чтобы поглядеть на зрелище. И когда лихо въезжают сани с парой лошадей, раздаются смех и ободряющие крики. Все случается быстро: вот из саней выскочил парень в меховой шапке, бросился к толпе девушек, вытащил за руку красавицу, да и потащил к саням. Бежать за похитителем вприпрыжку не полагалось – нужно было и кричать, и звать на помощь. Но кто же вмешается, если все заранее знают правила игры? Мгновение спустя сани снова помчатся, только теперь седоков на одного больше. А назавтра в дом девушки придут посланники от парня с покаянием и просьбой: примите молодых! Жениться
