Лучше бы он этого не делал.
Сначала оружие громко загудело, а потом оглушительно взвыло. Из тонкого ствола вырвалась молния, но не такая, как нам привычно видеть в небе, а прямой, как стрела, световой стержень ярко-белого цвета. Это был не лазерный луч, почему-то я сразу решил, что оружие стреляет электроразрядами. И сейчас разряд впился в окно.
Пространство лопнуло, наступила пронзительно звенящая тишина: я оглох. Будто в немом кинофильме увидел, как вокруг лишившегося стекла оконного проема по рифленому железу зигзагами побежала трещина и стремительно описала неровный круг метрового диаметра, после чего оплавленный, почерневший участок стены выпал наружу.
В дыре сначала виднелись небо и край башни с решетчатыми тарелками, а затем возник силуэт. Постепенно звуки начали проникать сквозь ватный заслон в ушах — я уловил приглушенные шумы и неразборчивые крики. Выпрямившись на коленях, направил ствол в сторону пролома. Человек за ним поднял ружье — такое же, как у Пригоршни, — но я нажал на курок первым.
«Ингрэм» затрясся в руке; выстрелы я услышал, как отдаленный стук молотка. Пули прошили темного сталкера, он отпрянул, не успев открыть огонь, и пропал из виду. Патроны в рожке закончились.
Я вновь услышал отдаленные крики, перевел взгляд вправо и увидел Пригоршню — он спрятался за кроватью, полуобернувшись, махал рукой и разевал рот.
— Пригнись… — угадал я по движению его губ. — Вниз, Химик! Подстрелят!
Тут из ушей будто вынули ватные тампоны — все звуки окружающего мира ворвались в голову, и в это же мгновение до меня дошел смысл происходящего. Да я же стою, подставив лоб и грудь любому стрелку, который вознамерится пальнуть из окон!
Я нырнул вниз, повернулся и сел, прижавшись спиной к сундуку. Вовремя: над головой взвизгнуло.
Но потом все стихло. Должно быть, там, за дверью, оценивали диспозицию и прикидывали, что делать дальше.
— Андрюха, ты как? — крикнул Пригоршня. — Не зацепило?
Я поднял пистолет-пулемет стволом к потолку, вытащил пустой рожок и ответил:
— Нет. Но я оглох совсем, после того как ты… Что это было? У тебя уши не свернулись?
— Я рот разинул перед этим, — ответил он. — Будто чувствовал. Все равно тряхануло сильно, но теперь уже лучше. Тут, на этой штуке, верньер есть.
Ногой я за ремень подтягивал к себе сумку, которую сорвал с пояса убитого под дверями сталкера.
— И для чего он?
— На нем «макси», «норма» и «мини» написано, так я, перед тем как пальнуть, с перепугу на «макси» поставил, ну и…
— Так на «мини» переведи! У меня чуть голова не лопнула! Это — электрическое ружье какое-то, оно…
— Лезет! — перебил он. На другом конце барака загрохотал автомат.
Я к тому времени успел раскрыть сумку и как следует рассмотреть свое оружие. Приклад был телескопический, выдвижной, с плечевым упором из стальной проволоки. А в сумке оказалось два запасных магазина. Всего два! Это значит, шестьдесят четыре патрона…
Маловато будет. Я перезарядил, повернул рычажок на ствольной коробке, меняя режим стрельбы. В передней части с нее свисал короткий узкий ремешок, чтобы можно было удерживать оружие второй рукой. Я уже собрался открыть огонь, но Пригоршня опередил меня.
Должно быть, он последовал моему совету, переведя верньер в положение «мини», потому что теперь никакой молнии не было, лишь тончайшая, едва заметная нить прочертила воздух наискось, от койки до окна.
Все-таки Никита классный стрелок: он попал точно в голову того, кто поливал нас автоматным огнем. Оружие мгновенно смолкло, фигура за окном исчезла, и стало тихо.
— Ты видел? — громко спросил он. — У них «стерлинги», а еще…
— Чего? — Я не отрывал взгляда от противоположного конца барака, но пока в окнах никто не возникал. — Это еще что за киберпанковское оружие?
— Какое? Я говорю — «sterling», английские стволы, девятимиллиметровые. Они так себе, но у того, кто вот сейчас стрелял, — у него, кажись, «FN-P90». Вот это хреново, Андрюха.
— Почему? — спросил я.
— Это бельгийский пистолет-пулемет, а бельгийцы оружие всегда суперское делали. Тут, видишь, темновато, но «эфэн» при плохом освещении подсвечивает. Там этот, тритиевый источник.
— Какой? — начал я и не договорил: в обоих окнах возникли фигуры.
Нам просто повезло. Я выстрелил в окно слева, а Никита-в правое, и оба мы попали. Эти ребята решили накрыть нас залпом одновременно из электроружья и пистолета-автомата. Уж не знаю, что они там использовали сейчас, «стерлинг» или этот контрастрайковский «эфэнпэ-девяносто», но автомат послал короткую очередь, после чего смолк, так как по меньшей мере три пули из моего «ингрэма» попали в темного сталкера. Электроружье успело выплюнуть молнию, перед тем как заряд Никиты отбросил второго от окна. Противник не попал. Должно быть, верньер на его оружии был установлен в среднем положении: громыхнуло не очень сильно, но и не тихо. От окна, почти перекрестившись с вылетевшей из ружья напарника световой спицей, протянулся длинный белый прут и уперся в койку над Пригоршней. И она будто взорвалась: горящие обрывки простыни взметнулись вместе с пухом из разлетевшейся в клочья подушки, после чего вся конструкция из железных труб, рамы и пружинистой сетки со скрежетом рухнула на напарника.
Поднявшись на коленях и переключив рычажок, я пустил длинную очередь, которая пересекла оба окна, дверь, описала крутую дугу и вернулась обратно. Никита выпрямился, расставив руки, поднял над собой гору железных обломков и еще тлеющих тряпок, напоминая медведя, который, проснувшись по весне, восстает из берлоги, как какой-то языческий хозяин леса. Выхватив из груды обломков ружье, напарник упал плашмя и пополз, в то время как пули из моего автомата летели прямо над ним. Добравшись до другого ряда коек, расположенного слева от сундука, он залег там.
Как только Никита вновь укрылся, я прекратил стрелять и сел за сундуком, прижавшись к нему спиной. Крикнул:
— Ты как?
— Ой, хреново.
— Задело?
— Не, щеку поцарапал и лоб ушиб. Слушай, Химик… Теперь совсем плохи наши дела.
— Ага, — сказал я, проверяя магазин. Патронов осталось три. Ну и плюс второй рожок — и все. — Видел того мужика, который под стеной возле двери лежит подстреленный? И Горбун рядом?
— Видел, а что?
— Что-что… А то, что второе тело возле водонапорной башни, которое мы тогда не признали, — не Горбун.
— Ну да, и как ты догадался?
— Вот так вот. Значит, под башней там просто какой-то сталкер — бродяга лежал. А Горбун вместе с Медведем сюда дошел, последний из ребят Курильщика, кто выжил. И темные его тут положили. Но не Медведя, потому что не видно его трупа пока.
— Нуда, так и есть, — согласился напарник, помолчал и добавил: — Если они щас сообразят из своего ружья пальнуть в этом… в положении «макси», то…
— Конец нам, — заключил я. — Мой ящик снесет к чертовой матери. Да и от койки твоей…
— Надо в те окна нырять.
Я выглянул хлева от сундука. Пригоршня, стоя на коленях позади койки, сгорбившись и уперев в нее локти, целился в сторону двери.
— Те, что за нами, — добавил он, не оборачиваясь. — Или в дверь. Не видишь, заперта она? Рассмотри, я пока окна контролирую…
— Заперта, — ответил я, приглядываясь. — Замок там навесной, большой.
— Значит, в окна…
— Там стекла целые.
— Разбей.
Я поднял «ингрэм» и дважды выстрелил… — Готово.
— Так… — Он быстро оглянулся, вновь уставился в другой конец барака и сказал: — Так. Значит, ты первый беги. Я скомандую — сразу ноги в руки и туда. Прыгай в окно, там поворачивайся, выставляй в него ствол и целься. Как будешь готов, кричи. Я тогда тоже побегу, а ты стреляй по ним. Все понял?
— Только имей в виду, Никита, эти окна не наружу ведут, там сразу второй барак, — предупредил я. — Сейчас вот разглядел, когда стекло разбил…
Мои слова заглушил грохот и тут же — вой Никитиного ружья. Я развернулся, вскидывая автомат, но все уже смолкло. Напарник выкрикнул:
— Еще одного срубил! Эти темные — психи совсем, без страха, лезут прям под пу… под заряды мои. Что ты сказал, Химик?
— Я сказал, эта стенка — перегородка на самом деле, она барак на две половины делит. И за ней — вторая половина.
Он помолчал.
— Ладно, неважно сейчас. Ты приготовься… Готов? Я к тому времени успел вставить в «ингрэм» последний рожок и ответил:
— Готов.
— Так… ну… давай!!
Я вскочил. Пригоршня заорал:
— Стой, ложись обратно!!!
Но было поздно — глядя на разбитое окно слева от запертой двери, я бросился вперед.
Хорошо, что я его не послушался. Сзади раздался грохот, темные, должно быть, взорвали дверь, после чего сразу несколько их всунулись внутрь. Напарник выстрелил, и одновременно то же сделал один из сталкеров, установивший свое ружье в режим «макси».
Он попал точно в сундук, за которым я прятался мгновение назад. Тот взорвался, волна раскаленного воздуха и капель расплавленного металла ударила меня в спину, швырнула вперед. А я как раз оттолкнулся от пола, чтобы прыгнуть.