Сначала послышался треск веток и маленьких поваленных деревьев, а затем появились и сами твари. В сумерках смотрелись грозно, массивные тела, резкие прыжки взрывающие снежный наст и горящие глаза. Если волколаки больше волки, чем Люд, то перевертыши наоборот. Тело напоминало человеческое, лишь руки были длиннее, лицо более вытянутое и густая шерсть. Уже не скрываясь, твари рванули на перерез. Я перехватил самострел, а рядом положил меч. Глазами выбирая мишень. Но тени двигались рывками, да и сани трясло, потому ни о какой точности речь быть и не могло. Из всей стаи особо выделялся огнено-рыжий. Он яро бежал, временами помогая себе руками и обгоняя всех остальных, да раззадоривал других своими криками и воем.
— Сынок пришел за отца мстить. Тот правда с проседью был. — заметил его Брат Сет, а затем громко и на выдохе закричал. — Ату тебя, рыжая псина. Ату…
Молодой вожак будто взбесился и резко ускорился, отрываясь от собратьев. Спустя сотню ударов сердца, вырвался из леса на дорогу шагах в тридцати, уменьшая расстояние с каждым рывком. Храмовник перевел топор за спину, а сам потянулся к зверю, натягивая веревку. Внезапно слева прыгнула тень наперерез движению саней, тут же щелкнул самострел Остапа. Раздался громкий визг, переходящий в скулеж, и тень кубарем завертелась на обочине. Возничий коротко ударил вожжами по крупу криволапа да потянул струну оружия. Тем временем рыжий сделал рывок, запрыгивая на сани, и тут же последовал сильный удар. Брат Сет махнул топором снизу вверх и отсек левую лапу и повредил ухо. Взрытый санями и копытами лошадки снег окрасился в красный. Стая протяжно завыла, потеряв за короткий миг двоих, но преследовать сани не прекратила. Храмовник выдернул у меня из рук самострел и, быстро прицелившись, метнул стрелку чуть ниже красных глаз преследователя. Заговоренная стрела прошила насквозь шкуру, разрывая ткань, а тело беззвучно уткнулось в сугроб и там упокоилось.
— Заряжай. — Крикнул брат, а сам принялся корчить рожи, дразня стаю. Все больше перевертышей высыпало на дорогу, нагоняя сани.
— Без толкового вожака, просто щенки. — кричал храмовник. — Сколько стрелок осталось?
— Еще три в тубе. — ответил Я, передавая снаряженный самострел. Дорога круто повернулась, а старик присел от неожиданности. Тут же привстав на согнутые ноги, выстрелил второй раз. На сей раз тени метнулись в рассыпную, лишь последний не успел. Стрелка вонзилась в живот, ломая зверя пополам.
Сухо щелкнул струной Остап, отправляя очередного врага крутиться волчком на земле, в попытках вырвать короткий снаряд из груди.
Погоня внезапно прекратилась после потери пятерых.
— Горю весь азартом. Прям молодость в жилах плещется. — произнёс Брат, плюхнувшись на сани.
— Пройдет скоро. То в тебе обрядовый отвар говорит. — охладил пыл Остап.
— А Я то размышляю, что же такого произошло. Будто несмышленыш, рвусь на сечу. — усмехнулся Сет. — Забава, отпусти топор, а ты Вероника пойди сюда.
— Иду, тятенька. — пропищала сиротка, с трудом выбираясь из-под шкур. — Все спокойно?
— Босик, не спи. Огляди лесок, ждать ли гостей?
— Отстали, вернулись к подранку. Ты скажи мне. Так они люди, али нелюди? Поначалу думал зверь, а ближе подпустили из, вроде и человеческого в них немало.
— С волками жить… То люд лесной, что отринул свою природу, а живет по обычаям стаи. Мёртвые земли Севера их изменили сильно, потому и выглядят они иначе. Но не рассчитывай на их дружбу или попытку приручить. За вековую историю никому не удалось. Сколько перевертыша не кормили, а он все в лес смотрит.
— А в неволе, от еды и питья отказываются да помирают со скуки и томления по воле. Ежели убежать не могут, то за Месяц сгорают. — отозвался возничий.
— Делааа… — коротко произнесла Забава.
— Тять, а расскажи про звезды. — Ника отошла от страха и вновь начала пытку расспросами.
— Там, далеко-далеко в небе, живут те, кого прибрал Отец-Грозное-Небо. Те, кто заслужил право уйти за бровь бога и удостоились тризны. Еды там вдоволь, а болезней и потравы и вовсе нет. Ночью, вспоминая Мать-Землю, на которую больше не Вернутся, жгут в память костры из небесных деревьев. Вот по ночам мы их и видим. Ведь что такое звезда, это есть сияние. А что далеко сияет? Костер да слава!!!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А у нас иначе. — отозвался Остап. — Но в целом похожи былины.
— А они живые или нет? И почему ушли за Грань многие, а звезд видно мало? — продолжала спрашивать сиротка.
— Я вижу лишь своих. Там все те, кто любил меня, кто подставлял плечо и делился водой и краюзой хлеба. Все те, кто сложил голову для чистого неба, потому хмурое чело Отца разглаживается, глядя на наши скромные потуги, морщины уходят. И это знак, что наши жизни не прошли напрасно и все больше погожих дней прирастают в году. Наступят дни, когда наши дети или дети наших детей, а может быть и ты, увидите полный рассвет и зеленые поля. Люд прекратит войны и распри и начнется новый Мир.
— А когда это случится? — воспросил уже Я.
— Когда сгорят в очищающем огне все твари Орды и химеры. — зло ответил Брат, а Забава от тех слов вздрогнула. Значит ее близость, лишь притворство, а голова занята лишь мыслями о Звере.
****
— Местные называют этот град Северный Фронтир, будто стоят на границе с Ордой, а мы выше на Севере там так, в гости заскочили. Слово грозное, а остальное сам увидишь. Смотри внимательно, тут много ссыльных с Юга, народ резкий и лихой. Хотя другие тут и не выдержали бы. — раздавал советы брат.
Сани вышли на хорошо утоптанную дорогу, что петляла между пристройками и вела к крепким воротам. Сами стены были из каменых блоков, а щели забиты и замазаны глиной. По обе стороны от ворот башенки для стрелков и лучников. Ров хоть и не залит водой, но весь утыкан острогами и ежами. У ворот стояли два стражника и мытарь, что собирал мзду и выдавал ярлыки на торговую площадь.
— О, Остап. Чего-то зачастил к нам. Седмицы не прошло, на торговлю приехал? Али извозом занялся?
— И то и другое. Взял попутчиков, вместе и веселее и спокойнее.
— А вы четверо, с какой целью прибыли в наш славный град?
— Отдохнуть и отправляться дальше на Север. — отозвался за всех ветеран.
— Какой Север? Выше нас только Орда и проклятые земли! — отозвался молодой стражник.
— Ты для меня южанин, сынок. — с ухмылкой ответил Сет.
Стража тут же перехватила копья длинным хватом и направила на нас.
— Назови свое имя! — крикнул мытарь, прячась за спину копьеносцев.
— Я ветеран Северных пустошей, Брат Храма, Сет Однорукий. Со мной септ Бос Путевой и две особы под нашей дланью. Направляюсь с Юга на родину. — важно произнёс Храмовник, выпячивая грудь.
— Нам не велено пускать на Юг ваших. Мы должны предать вас смерти! — держа копьецо в дрожащих руках произнёс сторож ворот.
— Дурень, Я же сказал, что возвращаюсь в городище, а не иду на Юг. Где в твоем наказе есть то, что и на Север нельзя? — продолжал издеваться над горожанами Сет. — Пусти в град, а по утру Я отбуду в Югру.
Местные переглянулись между собой, мытарь пожал плечами. — Три чешуйки с каждого, монета с саней. — наконец-то определился с решением.
— Держи две монеты, да портки поменяйте, северяне… — рассмеялся ветеран и кинул деньгу. — Остап, трогай на торговую площадь, с меня ужин.
— Скажи мне, Сет. Ты передал весточку на Юг? — поинтересовался возничий.
— В Югре дам. Да и останемся мы там на пару дней, хоть и времени нет совсем. Пал Степанычу передавай важную весть. Я чую зло, что скопилось на Юге. И это не зверолюди и темные. Это что-то иное, неведомое мне. Потому и не находил себе места. Но полно говорить о плохом, время ужинать да славить богов о дарованном новом дне. — огорошил ответом Брат.
Мы подкатили к торжищу, на котором уже было пусто, запоздавший торговый люд складывал свои пожитки да убирал лавки. Огороженный участок площади был отведен под телеги, сани и навесы для тягловых лошадей. Там же суетились молодые парни, что ухаживали за животными да стерегли загоны. Пока Остап пристраивал лошадку и сани, Брат Сет уверенно повёл нас на постоялый дом, расталкивая зазевавшихся прохожих.
