в каком-нибудь солнечном месте.
Что касается меня…
Я не знаю. Я даже не знаю, чего хочу для себя.
Мне хочется перестать чувствовать себя чертовой неудачницей. Я хочу иметь время для друзей и свиданий. И я бы хотела иметь возможность заниматься той работой, которая мне действительно интересна. Мне нравятся машины больше всего на свете, но замена тормозных колодок в лучшем случае утомительна. Я бы хотела заниматься более творческой работой.
Существует огромный рынок дополнительных услуг, выполненных на заказ, и он постоянно растет. Если бы у меня был капитал, мы могли бы делать матовую отделку, оклейку, нестандартные фары, обвесы и все такое прочее.
Впрочем, это только мечты. Мы едва окупили имеющееся у нас оборудование. И если мой папа в ближайшее время не вылечится, мы не сможем взять дополнительную работу.
По крайней мере, он наконец-то затих. Думаю, что он на самом деле уснул.
Я делаю себе тост с арахисовым маслом и ем его, запивая стаканом молока. Когда я убеждаюсь в том, что папа отдыхает, а из его комнаты доносится лишь храп, я складываю посуду в раковину и возвращаюсь в гараж передать Неро, чтобы он проваливал.
Похоже, он уже ушел.
Правая сторона отсека пуста, видимо, он починил свой Мустанг достаточно, чтобы добраться до дома.
По радио играет Дрейк. Он сменил мою радиостанцию. Есть хоть одна вещь, которая устраивает этого человека? Я снова переключаю на «Лучшие хиты» и останавливаюсь на «Watermelon Sugar». Спасибо тебе, Гарри Стайлс. Ты настоящий джентльмен. Ты бы никогда не стал возиться с женскими торцевыми ключами, а затем заставлять ее слушать худший экспорт Канады.
По крайней мере, Неро убрал за собой. На самом деле... единственное, что он оставил не на своем месте – это пачка банкнот на столе.
Я медленно подхожу к ней, как будто внутри может быть спрятан скорпион.
Затем поднимаю ее. Здесь шестьсот баксов – все купюры стодолларовые, естественно. Засранец.
Я держу их, недоумевая, почему он удосужился оставить деньги. Явно не потому, что чувствовал себя виноватым за то, что был мудаком – я никогда не слышала, чтобы он за что-то извинялся, ни разу. Не тогда, когда он сломал руку Крису Дженкину во время занятий по баскетболу на физкультуре. И уж точно не тогда, когда получил, минет от близняшек Хендерсон в один и тот же день с разницей в час, не сказав ни одной из сестер, что хотел попробовать «полный комплект».
И это были просто школьные проделки. С тех пор он натворил много более ужасного дерьма, был вовлечен в серьезную криминальную деятельность, если слухи верны. Говорят, он состоит в итальянской мафии вместе со своим братом. Я бы в этом не сомневалась. Его отец – главарь мафии, а не просто обычный придурок.
Помню, как впервые увидела Энцо Галло, подъехавшего к автомастерской на гладком, сером Lincoln Town Car длиной в милю. Он вышел с заднего сиденья в костюме-тройке, оксфордских ботинках и пальто в клетку. Я никогда не видела, чтобы мужчина так одевался. Я подумала, что он, должно быть, президент.
Он пожал руку моему отцу, и они долго разговаривали. В какой-то момент они рассмеялись. Мне показалось, что они были друзьями. Позже я узнала, что Энцо ведет себя так со всеми. Он знает всех в нашем районе – итальянцев и всех остальных.
Он благосклонный диктатор. Отец рассказывал мне, что в какой-то момент каждое предприятие на северо-западе Чикаго платило Галло 5-процентный сбор за защиту. Северо-восток принадлежал ирландцам, но когда Галло занялись отмыванием денег через строительный бизнес, они отказались от традиционного вымогательства.
Теперь я вижу их имя на высотных зданиях в центре города. Никак не могу представить Неро, работающим на экскаваторе. Только если речь не идет о закапывании тела под фундамент… вот это я могу представить. Держу пари, он бы улыбался, делая это.
Нет, если Неро и оставил деньги, то не для того, чтобы казаться добрым. А потому, что шестьсот баксов для него полная мелочь.
Но только не для меня. Я убираю купюры в свой комбинезон. Этого хватит на покупку продуктов на два месяца или на оплату четверти арендной платы. Я возьму эти деньги, даже если он выпали из кармана дьявола.
Заканчиваю доливать жидкость в Аккорд, затем направляюсь в крошечный офис, чтобы оплатить пару счетов.
Пока я вожусь с онлайн-оплатой счетов, мой мобильный начинает звонить. Я беру его, не глядя, думая, что это Вик хочет, чтобы я подвезла его домой с работы.
– Ты еще не соскучилась по мне, Камилла? – говорит мужской голос.
Я отшатываюсь от телефона, глядя на имя на дисплее: «Офицер-Мудак».
– У меня не было возможности соскучиться по тебе, – говорю ему. – Попробуй держаться от меня подальше как можно дольше.
Он усмехается.
– Я знал, что выбрал правильную девушку, – говорит он. – Что ты делаешь сегодня вечером?
– Разбираю носки.
– Подумай еще раз. Ты едешь на Уокер Драйв.
– Что находится на Уокер Драйв? – невинно спрашиваю я.
– Ты прекрасно знаешь что, – говорит Шульц. –Удивлен, что не видел тебя там, внизу.
– Я ремонтирую машины, а не разбиваю их о столбы.
– Ну, уверен, что тебе понравится шоу в любом случае. Сблизься с Леви. Начни снова дружить со всеми своими школьными приятелями.
Я дрожу. Шульц знает о моих отношениях с этими людьми. Он узнаёт обо мне еще больше информации. Не для того, чтобы быть дружелюбным, я уверена. Он все глубже и глубже вонзает свои когти.
Вся моя одежда храниться на полке, потому что в моей маленькой импровизированной комнате нет ни шкафа, ни места для комода. В любом случае, у меня всего несколько нарядов. Большинство из них выглядят одинаково. Джинсы, пара футболок, майки, которые продаются в комплекте по пять штук, пара шорт, которые раньше были старыми джинсами.
Я надеваю их вместе с кроссовками и футболкой. Потом смотрюсь в зеркало в ванной, стягиваю темно-синюю бандану, удерживающую мои волосы, отчего кудри встают дыбом. Летом на улице влажно, поэтому волосы вьются.
Я хотела бы иметь кудри как у Бейонсе. В реальности же у меня кудри как у Говарда Стерна,
