Наконец он пробудился от размышлений и сказал:
— Пытался перестрелять чертовых лесных голубей. Представить себе не можете, сколько от них убытков.
— Я слышал, вы отличный стрелок, — сказал я ему.
— А? Кто вам сказал? О, Бойд Кэррингтон. Было когда-то… был когда-то. Сейчас-то хуже. Возраст есть возраст.
— Зрение, — предположил я.
Он сразу же отверг мою версию.
— Чепуха. Зрение ничуть не хуже. Ну, конечно… приходится читать в очках. Но дальнозоркость в полном порядке.
Он повторил через одну-две минуты:
— Да… в полном порядке. Не то чтобы это имело значение…
Его голос замер, превратившись в рассеянное бормотанье.
Мисс Коул заметила, оглядываясь по сторонам:
— Какой сегодня прекрасный вечер.
Она была совершенно права. Солнце клонилось к западу и изливало богатый оттенками золотой свет, благодаря которому темная листва деревьев словно пылала зеленым огнем. Вечер был тихий и спокойный и очень английский, какой вспоминается в далеких тропических странах. Я высказал свои мысли вслух.
Полковник Латтрелл пылко согласился.
— Да, да, я частенько думал о таких вечерах… в Индии. Сразу начинаешь думать о том, когда выйдешь в отставку и осядешь… верно?
Я кивнул. Он продолжил изменившимся голосом:
— Да, осядешь… вернешься домой… ничего никогда не бывает таким, как себе представляешь… нет… нет.
Я подумал, что, вероятно, эти слова особенно верны в его отношении. Он никогда и представить себе не мог, что станет хозяином гостиницы, будет пытаться извлечь из нее доход и что его постоянно будет изводить придирчивая жена, а он попросту жаловаться.
Мы медленно направились к дому. Нортон и Бойд Кэррингтон сидели на веранде; полковник и я присоединились к ним, мисс Коул же вошла в дом. Мы поболтали несколько минут. Казалось, полковник Латтрелл немного приободрился. Он даже раза два пошутил и был гораздо бодрее, чем обычно.
— Ну и жаркий выдался денек, — заметил Нортон. — Страшно хочу пить.
— У меня есть что выпить, парни. В доме, а? — Полковник говорил энергично и весело.
Мы поблагодарили его и приняли предложение. Он встал и скрылся в доме.
Та часть террасы, где сидели мы, располагалась как раз напротив окна столовой, и это окно было открыто.
Мы слышали, как полковник двигается по комнате… открывает буфет, потом раздался визг штопора и приглушенный хлопок — из бутылки выскочила пробка.
И затем прозвучал резкий высокий голос миссис Латтрелл:
— Что ты делаешь, Джордж?
Полковник что-то забормотал. Мы только слышали отрывки промямленных фраз: «…друзья в саду… выпить…».
Прогремел резкий, раздраженный, полный негодования голос:
— Ты не сделаешь ничего подобного, Джордж. Это надо же додуматься! Как ты считаешь, мы сможем добиться дохода, если будем предлагать выпивку всем и каждому? Здесь за вино будут платить. У меня есть способности к бизнесу, которых у тебя нет. Да ты завтра же оказался бы банкротом, если бы не я! Мне приходится следить за тобой, как за ребенком. Да, как за ребенком. У тебя ни на грош нет здравого смысла. Отдай мне бутылку. Отдай мне ее, я тебе говорю.
И снова раздалось мучительное, низкое, протестующее, невнятное бормотанье.
Миссис Латтрелл сварливо ответила:
— Мне наплевать. Бутылка вернется в буфет, и я его запру.
Раздался звук поворачивающегося в замке ключа.
— Вот так, я не позволю тебе творить глупости.
На сей раз голос полковника прозвучал более ясно.
— Ты заходишь слишком далеко, Дэйзи. Я не потерплю.
— Ты не потерпишь? А кто ты такой, хотела бы я знать? Кто управляет домом? Я. И не забывай об этом.
До нас донесся шорох ткани — по-видимому, миссис Латтрелл выпорхнула из комнаты.
Через несколько минут появился полковник. И за прошедшие минуты он стал выглядеть гораздо старше и дряхлее.
Вряд ли кто из нас не почувствовал к нему жалости и вряд ли кто не испытал желания убить миссис Латтрелл.
— Уж простите меня, ребята, — сказал он скованным, неестественным голосом. — Виски кончилось.
Он, должно быть, понял, что мы волей-неволей услышали их разговор. А если и не понял, то вскоре догадался по нашему поведению. Мы все чувствовали себя жутко неловко, и Нортон совсем потерял голову и сначала торопливо затараторил, что он на самом деле и не хотел выпить… и так вот-вот обед, а потом неуклюже попытался сменить тему разговора и произнес целую серию никак друг с другом не связанных замечаний. По правде говоря, момент был кошмарный. Я сам был словно парализован, и Бойд Кэррингтон, единственный в нашей компании человек, который мог бы сгладить ситуацию, никак не мог вставить и слова из-за лепета Нортона.
Краем глаза я заметил миссис Латтрелл, шествующую по одной тропинке, экипированную садовыми перчатками и приспособлением для прополки одуванчиков. Разумеется, она была деловой женщиной, но тогда я страшно на нее злился. Ни у одного человека нет права унижать другого.
Нортон по-прежнему возбужденно что-то верещал. Он взял лесного голубя и, начав с рассказа, как его однажды подняли на смех в подготовительной школе[40], когда его затошнило при виде убитого кролика, перешел к охоте на шотландских куропаток, изложив длинную и довольно бессмысленную историю о том, как однажды в Шотландии застрелили загонщика.
Мы перешли на различные инциденты, связанные с охотой, и потом Бойд Кэррингтон прочистил горло и заявил:
— Забавная штука случилась однажды с моим денщиком. Он был ирландец. У него был отпуск, и он уехал в Ирландию. Когда вернулся, я спросил его, хорошо ли он провел отдых.
«А, кинешно, ваша честь, лучшего отдыха у мине за всю жисть не было!» — «Я рад», — сказал я, удивившись его энтузиазму. — «А, да, кинешно, отдых так отдых! Я застрелил своего брата». — «Ты застрелил своего брата!» — воскликнул я. — «А, да, шо верно, то верно. Я давненько хотел. И вот я был на крыше, в Дублине, и хто бы вы думали шел по улице — мой брат, а я тута, и с винтовкой в руке. Ну и выстрел же был, пущай я сам так говорю. Срезал его, словно пташку. А! Шо был за момент, я никогда его не забуду!»
Бойд Кэррингтон рассказал историю прекрасно, с преувеличенными драматическими ударениями, и мы все рас смеялись и почувствовали себя легче. Когда он встал и пошел в дом, сказав, что должен принять ванну перед обедом, Нортон выразил наши общие чувства, с энтузиазмом заметив:
— Какой прекрасный человек!
Я согласился, и Латтрелл сказал:
— Да, да, хороший парень.
— Всегда во всем добивался успеха, — продолжил Нортон. — Все, ж чему прикладывал руку, шло успешно. Здравомыслящий, твердо знает, чего хочет… по существу — истинный человек действия.
Латтрелл медленно произнес:
— Есть такие люди. Во всем добиваются успеха. Они не могут ошибиться. Некоторым… достается вся удача.
Нортон быстро закачал головой.
— Нет, нет, сэр. Не удача. — Он многозначительно процитировал: «Не в наших звездах, дорогой Брут… но в нас самих».[41]
Латтрелл ответил:
— Может быть, вы правы.
Я быстро вставил:
— Во всяком случае, ему повезло унаследовать Кнэттон. Что за поместье! Но ему обязательно нужно жениться. А то так ему будет тоскливо и одиноко.
Нортон засмеялся.
— Жениться и осесть? И предположим, жена будет его задирать…
Вот уж неудача, так неудача. Конечно, в его замечании не было ничего особенного. Но оно оказалось таким неуместным в данных обстоятельствах, и Нортон понял это как раз в тот момент, когда с его губ сорвались слова. Он попытался остановиться, заколебался, начал запинаться и неловко смолк, тем самым еще больше ухудшив ситуацию.
И он, и я начали говорить одновременно. Я сделал какое-то идиотское замечание насчет вечернего света. Нортон сказал, что было бы неплохо сыграть после обеда в бридж.
Полковник Латтрелл не обратил на нас внимания. Он произнес странным и невыразительным голосом.
— Нет. Жена не будет задирать Бойда Кэррингтона. Он не из тех, кто позволит себя задирать. Он — в полном порядке. Он — мужчина!
Ситуация была очень неловкая. Нортон вновь залепетал о бридже. И вот посреди его фразы большой лесной голубь, хлопая крыльями, пролетел над нашими головами и уселся на ветку растущего неподалеку дерева.
Полковник Латтрелл взял свое ружье.
— Вот еще один вредитель, — заметил он.
Но перед тем, как он успел прицелиться, птица опять взлетела и скрылась за деревьями, так что ее уже было невозможно подстрелить. И в тот самый момент внимание полковника привлекло какое-то движение на дальнем склоне.
— Черт возьми, кролик общипывает кору молодых фруктовых деревьев. Я-то думал, что обнес то место проволокой.
