и подплавленного стекла. Он брезгливо скинул на пол труп Хафиза и присел на кровать рядом с Витой.
– Детка, – он нежно погладил ее по затылку, и боль и напряжение покинули ее. Она не стала возражать против того, что он опять назвал ее деткой, только блаженно промурлыкала:
– Хешшкор… Я так рада, что ты вернулся.
– В самом деле? – откликнулся он, целуя ее оголенную грудь.
– Эй, Хешшкор, – нетерпеливо позвала Вита. – Ты не хочешь меня отвязать?
– Отвязать? Зачем? – он состроил удивленную мину, лаская ее тело. – Чтобы ты дала мне еще одну пощечину или отрезала башку своей железкой? Не-ет, милая, я тебя не развяжу. Было бы глупо упускать такой замечательный шанс.
– Ты что делаешь, Хешшкор? – взбесилась Вита. – Маньяк! Мерзкий извращенец! И ты такой же!
– Тебе понравится, детка.
– Я не дет… М-м-м! – замычала Вита, потому что ее губы вдруг оказались заняты, и вскоре новое занятие поглотило ее целиком.
11. Зеркало
Хешшкор собирал в мешочек магические предметы, добавляя к ним и то немногое волшебное имущество Хафиза, что не разбилось и не попортилось. Вита, подобрав свою сумку и меч, стояла в дверном проеме, опершись о косяк. На ней было новое платье из обтягивающего черного бархата, едва прикрывающее белье: плод очередной фантазии Хешшкора. Голова у Виты слегка кружилась.
Она залезла было в сумку за спасительной фляжкой, но внезапно поняла, что пить ей не хочется. Н-да, подумала она. Когда я в джинсах и майке, стакан в одной руке и сигарета в другой кажутся естественным дополнением. Но если я намерена и дальше носить такие туалеты, как сейчас… Тут нужны другие аксессуары.
– Хешшкор! – встрепенулась она. – Ты думаешь, колдовские финтифлюшки работают? Ведь ты сражался за них! А я… в конечном счете действительно я убила Хафиза.
– Это как посмотреть, – хитро прищурился бессмертный, разглядывая одним глазом подсвечник великолепной работы, валяющийся в углу. – По мне, старый пень сам виноват, что отдал концы. Не ты же его, бедного, скрутила и оттрахала! А я дрался вовсе не из-за магических висюлек, а из-за тебя, детка.
– Я не детка, – неуверенно возразила Вита.
– Все зависит от точки зрения, – было непонятно, сказал Хешшкор эту фразу в ответ Вите или как продолжение своих рассуждений. – Вот, надень, – он протянул ей золотые серьги с прозрачными голубыми октаэдрами, – и проверь какую-нибудь абракадабру.
Вита вдела в левое ухо Искательницу, в правое – Переводчицу, и огляделась:
– Чер… – она хотела выругаться, но осеклась, поглаживая бархатные защипочки на талии. – Какая незадача! Все книги погорели.
Хешшкор пожал плечами, не отрываясь от сортировки драгоценностей.
– А знаешь, чего мне до смерти хочется? – заявила Вита. – Заглянуть в то зеркало, помнишь?
– Еще бы, – хмыкнул Хешшкор. – Я и сам не прочь. Давай я перенесу нас туда.
– Нет, – поморщилась Вита. – Меня мутит от телепортаций. Пойдем пешком.
Хешшкор не стал спорить. Он обхватил ее за талию и повел по коридору. Его шаги и цоканье Витиных каблуков отдавались гулким эхом в каменных сводах. Замок выглядел брошенным. Умер его хозяин, ушла богиня, давшая ему имя. Стены больше не казались полными тайн, и в углах не таилась тьма – лишь пыль и паутина.
Комната без окон была заперта. Хешшкор, вытянув указательный палец, выстрелил молнией в замковый механизм. Дверь, жалостно скрипнув, приотворилась.
Вита вошла и сразу направилась к огромному зеркалу, стоящему у стены. Оно было прикрыто шелковым фиолетовым покрывалом. Она откинула драпировку и увидела собственное отражение. Да, платье сидело на ней так, словно она родилась вместе с ним. Она чуть повернулась, любуясь изысканным силуэтом, вытянула ножку. Хешшкор наблюдал за ней с интересом.
– Тебе было нужно зеркало для этого? – спросил он.
Вита спохватилась.
– Ох, и правда… Ну, давай посмотрим. Скажи нужные слова.
Он странно посмотрел на нее:
– Откуда мне знать их, милая?
– Ты хочешь сказать…
– Эй, ты же в курсе, что я не всеведущий!
Вита с тоской поглядела на зеркало и разочарованно отвернулась. Ее внимание привлекла картина в медной раме: закатное Солнце освещало молодого черноусого всадника с нагайкой, восседающего на вороном скакуне. Рама позеленела от времени, краски поблекли, а кое-где и вовсе облупились, но портрет был очень красив. Вита с сожалением отвела взор и вздрогнула: непостижимым образом картина отразилась в зеркале, хотя висела на той же стене!
Вита уставилась на изображение в зеркале. Оно двигалось! Чернокудрый красавец джигит скакал по степи, грива его жеребца развевалась по ветру, по небу неслись облака, наползая на солнечный диск. На горизонте появилась черная точка, она росла с каждым мигом и вскоре оказалась замком… Замок смахивал на Милену, но башен было совсем мало. А на ступенях молодого человека ожидала Миленион. В руках она держала сверток. Джигит ловко соскочил с коня, преклонил колени перед богиней, та торжественно вручила ему сверток. Хафиз – Вита не сомневалась, что это именно он – благоговейно развернул дар: это был остроконечный темно-синий колпак со звездами и такая же длинная мантия.
Миленион вдруг поглядела прямо в глаза Вите из глубины зеркала и отчетливо произнесла:
– Мы еще сочтемся… сочтемся… сочтемся…
И все исчезло. В зеркале снова отражалась Вита, на лице ее было недоумение и легкий испуг.
– Хешшкор, ты слышал?
– А? – отозвался он, внимательно изучая серенький на вид кувшинчик с треснутым горлышком. – Что?
– Да нет, ничего, – пробормотала Вита, проводя пальцем по картине, словно желая убедиться в том, что это на самом деле холст и краска. В углу она разглядела замысловатую подпись художника арабской вязью (Переводчица действовала!) и год написания, начинающийся на 18. Сколько же лет прожил Хафиз, подивилась она.
Странно, но у Виты не было злости на Хафиза. Старый маг сам оказался жертвой проклятого зелья и смертью заплатил за последнее в жизни удовольствие. А вот Хешшкор не склонен был прощать покойника.
– Нечего на него пялиться! – сердито гавкнул он, заметив Витин интерес к портрету.
– Почему? – ехидно спросила Вита. – Если бы он и сейчас был таким же, как тогда, меня не потребовалось бы привязывать.
Хешшкор в бешенстве запустил в картину кувшинчиком:
– Что за баба!
Вита ехидно улыбнулась и напомнила:
– Пока ты тут старался переплюнуть столетнего деда в постельном искусстве, прошло немало времени. Как ты думаешь, который час в Москве? Что поделывает Флиф? И что с Файкой?
Хешшкор, готовый взорваться, медленно выпустил пар.
– Не знаю точно. Ты права, – признал он с неудовольствием, – надо возвращаться.
12. Развалины
Солнце садилось в развалины Хешширамана. Его огромный полукруг казался багровым из-за большого количества дыма и пыли, поднятого при штурме. Замок был разрушен до основания: ни одной целой башни, ни даже стены. Где сейчас таится Флиф? Вита невольно передернулась. Остро пахло гарью, близстоящие деревья почернели и скрючились, трава пожухла. Саша говорил о том, что Хешшираман стерт с лица земли, но такого Вита не могла себе представить.
Единственной живой душой в округе был Аррхх. Когда они
