Мотострелки, конечно, не саперы, но как носильщики и тягловая сила пойдут. Служба наша простая: копай да таскай, пока не упадешь. Надо сейчас полезть под мост, провести инженерную разведку, а если проще, то просто глянуть, что взрывать придется и как это лучше сделать.
— Фомин! — позвал я стоящего неподалеку старшину. — Хватит отдыхать, организуй-ка мне сменку, мешки для песка и шанцевый инструмент.
Фомин молча кивнул, куда-то пошел и через минуту вернулся.
— Вроде должна подойти, — подал он мне штаны и гимнастерку без петлиц. Старенькую, видать, ее для таких дел и таскали за собой, но и мне не на парад. — Сапог лишних, извините, нет.
Ну нет и нет, не очень-то и надеялся. Обувки и так не хватает, особенно если перемещаться пешком, сапоги горят просто. Я тут же переоделся. Мою промокшую форму Фомин сграбастал, пообещав хоть немного обсушить у костерка.
Прихватив двух бойцов, пошел к мосту. И тут мы услышали стрельбу с позиции Харченко. Первым ухнул «КВ», за ним чуть потише две «тридцатьчетверки» вразнобой. Потом еще две. Немцы пока молчали. Понятное дело, на марше в засаду попали, тут пока остановишься, да пока изготовишься. Но вскорости и немцы начали отвечать. Слабенько, двумя стволами, но всё же. Что там у наших? А кто ж его знает, делегата связи мы тут не держим, связь отсутствует. Так что остается только ждать. Что-то грохнуло, может, боекомплект у кого-то рванул?
А вот и наш мост. Что мы тут имеем? Опоры металлические, шесть штук. Хорошо, не бетон, а то нашей взрывчатки могло бы и не хватить. Пролет трогать не будем, он и сам обвалится. Ну что, вот сюда заложим, песочком забьем, сложится за милую душу. Ну что же, головой поработали, пришла пора и рукам чем-нибудь заняться.
— Боец, как фамилия? — спросил я одного из загорающих в ожидании, который поближе ко мне стоял.
— Красноармеец Введенский, товарищ старший лейтенант!
— Ты — старший. Бегом к старшине, взять мешки, лопаты количеством три штуки, еще двух помощников и приступить к переноске сюда ящиков с взрывчаткой. Вопросы?
— Мешков сколько брать, товарищ…
— Десятка полтора, не промахнешься. Давайте, действуйте, времени мало.
Тут и стрельба стихла. А нет, вот еще дважды пальнули. Вдогонку, что ли? Скоро узнаем, когда Харченко сменит позицию, нам и расскажут, что там было.
***
Мост я заминировал всем на загляденье. Хоть на выставку отправляй, если такую придумают. А потом проверил всё на своей позиции в десятый раз и пошел побеседовать с танкистами. Они-то прибыли пораньше, прогрохотав над нами, пока мы под мостом от дождя прятались. Но сначала дело, а потом можно и языками зацепиться. Один хрен, в ближайшие пару часов немцев ждать не стоит. Даже если вся та колонна в полном составе умотала с места засады, и сразу сообщит своим, то позвать на помощь старшего брата в виде подкрепления быстро вряд ли получится. Пока там соберутся, пока приказ получат, пока сюда домчат… Так что пара часов — это я даже поторопился. Можно смело все три закладывать.
Харченко сидел у костерка темнее тучи. Видать, атака не задалась. Я подошел, молча остановился. Он посмотрел на меня, махнул рукой, приглашая сесть рядом на снарядный ящик.
— Всё просрали, рукожопы, — он торопливо затянулся. — Как же так можно? Ведь надо было просто прицелиться и пострелять всех как в тире. А они? Я первым выстрелом попал в грузовик с пехотой, который шел последним. Жаль, конечно, что не в кузов, передок разбил только, немчура повыпрыгивала…
Подошел Фомин, помялся немного, дождался паузы в рассказе и спросил:
— Поедите хоть? Наши там кулеша наварили. С тушенкой.
Мы с Харченко кивнули одновременно, будто тренировались. Старлей заметил это, улыбнулся.
— А «тридцатьчетверки»? По мотоциклам палили? — спросил я, вытирая руки о колени. Надо бы помыть их, но сначала дослушаю танкиста.
— Лучше уж сказать «в сторону мотоциклистов», — махнул он рукой. — Из двух выстрелов — один по дороге, метров двадцать недолет, а второй — в Сумскую область улетел. А немцы… вот ведь натренированные, не чета нашим раздолбаям: развернулись как в цирке, одновременно. Мы успели, правда, на отходе один разбить, да и то потому, что в грязи его перевернуло. Экипаж во все стороны, по пустому попали. — он затянулся в последний раз и бросил крошечный окурок самокрутки на землю, затоптав его ногой. — Один Т-1 я приголубил, ведущее колесо разбил, они, правда, еще поогрызались маленько, а второму прямо в лоб закатил, бэка рванул. Слабенько, правда, видать, почти пустой на марше шел. Ну, и тягач с пушкой под конец. А остальные — умотали! Нет, ну ты представляешь, как на трамвае: попрыгали в грузовик и уехали! Зла на этих уродов не хватает!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— По твоему рассказу, положили вы немцев всё ж немало, — заметил я.
— Да какое там, — он снял фуражку, вытер лоб рукавом. — Восемь фашистов всего упокоили. Трое в танке и пятеро вразброс.
— А техники? — я решил чуток поддержать танкиста.
— Ну, с техникой получше, — приосанился старлей. — Два танка, хоть и легких, два грузовика, пушка, мотоцикл…
— Вот видишь, не так всё и плохо, — сказал я. — Слушай, Харченко, а как тебя зовут?
— Так это… Василием кличут, — почему-то смутился он.
— А я Петро. Вот и познакомились, — в ответ на его широкую, от уха до уха, улыбку я ответил своей. — Ты только вот что… Про то, как хорошо немцы обучены и всякое такое… поосторожнее там, пришьют пораженческие настроения, никакие подвиги не помогут.
— А у меня рация сдохла, — вдруг сказал старлей. — Так что связи не осталось. И боезапаса чуть больше половины.
***
Дождь прекратился и Харченко то и дело поглядывал на небо. Понятно почему — опасался, что появится авиация, а это добром не кончится: без ПВО шансов уцелеть не будет вообще. Новую засаду устроили примерно в километре после моста. Мотострелки зарылись в землю чуть в стороне от танков, чтобы ненароком не попасть под гусеницы, случись чего.
Я себе устроил позицию метрах в пятистах на холмике, в окружении кустов. Это только в кино можно лежать через дорогу от взрываемого объекта и ничего не опасаться. Ага. А еще между делом плясать вприсядку и петь песни под гармошку. А в жизни чем дальше, тем здоровее будешь, потому что в стороны, несмотря на забивку, обязательно летят куски всякого разного, а попади оно в тушку взрывника, тому не поздоровится.
А ждать пришлось долго. Уже прошли и три часа, отведенные мной, заканчивался и четвертый, а немцы будто забыли про нас. Так скоро и стемнеет. Наконец, в шестом часу пополудни на дороге послышался приближающийся грохот. Я сразу вернулся и изготовился. Моя роль начнется попозже, но надо всё же быть начеку, чтобы не пришлось в последний момент выяснять, что какая-то хрень пошла не так.
Насчет сценария нашей пьесы у нас с Васей Харченко произошел нешуточный спор. Я предлагал дождаться немцев, взорвать мост, когда на него заедут танки, а потом, пока они будут пытаться развернуться, перебить на другом берегу сколько получится. Но танкист не искал легких путей. Он собирался заманить всех сюда, а потом уже захлопнуть ловушку, чтобы никто не смог уйти. Конечно же, начальник победил. У него мнение всегда правильнее. Я и про отсутствие связи напоминал, и про боекомплект ополовиненный, а он всё стоял на своем.
Я со своей позиции смотрел на все как в театре из ложи. У меня было самое лучшее место. И бинокль получше театрального. Немцы остановились перед мостом и вперед поехали три мотоцикла. И только когда они почти поравнялись с засадой, на наш берег поползли остальные: два легких танка Т-2 впереди, пятерка Т-3 вслед за ними. Два бронетранспортера с пехотой и под конец три тягача с пушками. Да уж, в этот раз нас уважили. Всерьез занялись.
Мотоциклисты остановились, как по мне, почти напротив засады. Даже проехали немного позицию мотострелков. С одного из них экипаж слез и они уставились на следы гусениц на обочине. А было их там немало: Харченко изобразил настолько бурную деятельность, что понять получалось только одно — тут были танки и они куда-то ехали.
