– Давай, Саша, давай, – успевал выговаривать Панфилов, когда машина пролетала небольшие ровные участки дороги. – Вот же лес, километра три всего.
Вертолет, казалось, забеспокоился, увидя, что машина свернула к лесу.
Пилот опустил его теперь как можно ниже, и крылатая машина висела прямо над автомобилем, временами обгоняя его и закрывая Макееву видимость.
Внезапно раздались выстрелы.
Слышно было, как несколько пуль вскользь задели корпус машины.
– Ни хрена у вас не выйдет! – закричал Панфилов, доставая из сумки ракетницу. – Держите-ка наш ответ Чемберлену!
Высунувшись из окна и рискуя вылететь на очередном ухабе, Панфилов прицелился и выпустил по вертолету ракету. Она прочертила короткую светящуюся черту от машины к вертолету и разбилась сотнями искр о днище вертолета. Осколки ракетного огня на мгновение закрыли окно кабины пилота.
Вертолет тут же взревел и дернулся вверх, набирая высоту.
– Ага! – закричал Панфилов. – Не нравится?
До леса оставалось уже не больше полукилометра.
И все же вертолет предпринял еще одну попытку остановить машину.
Наблюдавший за его маневрами Панфилов заметил, как он ушел далеко вперед, развернулся над лесом и помчался навстречу машине, постепенно снижаясь все ниже и ниже над грунтовой дорогой.
– Костя! – крикнул Макеев. – Они что, дорогу нам хотят загородить?
– Какой, к черту, дорогу! – ответил Панфилов. – Он нас сейчас ракетой долбанет! Смотри только на дорогу. На него глаза не поднимай! Делать будешь, что я скажу. Иначе нам п…ц!
Константин впился глазами в мчащийся им навстречу вертолет. Он пытался представить, что сидит на месте пилота этой машины, и угадать, в какой момент тот выпустит ракету по скачущему по грунтовке автомобилю.
Вертолет был несколько развернут под углом к поверхности земли, и, прикинув, под каким углом стоят стволы его пулеметов, Константин решил, что в такой позиции стрелять, наверное, неудобно. Надо или машину развернуть, или курс поменять.
Но вертолет продолжал лететь, не меняя ни курса, ни наклона к земле.
«Что за черт? – подумал Панфилов. – Чего они хотят?»
И тут же понял. Он увидел, как ствол пушки надвигающегося на них аппарата дрогнул и начал подниматься, выравниваясь на прямую линию с их машиной.
Константин замер, не отрывая глаз от этого поднимающегося ствола. Еще мгновение, и он будет точно нацелен на их машину.
– Вправо! – заорал Константин и сам бросился помогать Макееву выворачивать руль вправо.
«Жигуленок» резко вильнул вправо и, попав в какую-то дождевую промоину левым колесом, начал разворачиваться поперек движения, подставляя днище машины летящим навстречу кустам на обочине дороги.
И в тоже мгновение рядом, в трех метрах от «Жигулей», на середине грунтовой дороги, рванул разрыв снаряда. Машина пролетела точку взрыва на мгновение раньше. Взрывной волной ее ударило сзади в приподнявшуюся часть салона и поставило на колеса, как бы прибило взрывом к земле.
Вертолет с ревом пронесся над машиной и скрылся за спинами друзей.
Макеев вновь вырулил на дорогу и прибавил газу.
Вертолет, развернувшись сзади, заходил еще на одну атаку.
– Врешь, скотина, не успеешь! – крикнул Макеев, увидев, что вдоль дороги уже замелькали молодые осинки и березки.
Машина влетела в лес, и Панфилов сразу потерял вертолет из вида. Густая крона высоких деревьев скрывала дорогу почти на всем ее протяжении, образуя тенистый зеленый тоннель под сомкнувшимися кронами.
«Раз нам не видно вертолет, значит и им нас не видно», – подумал Панфилов и весело посмотрел на Макеева.
– А ведь мы с тобой опять живы, Сашка! – удивленно сказал он. – Рассказать кому – не поверит.
– Что тебе, балаболу, верить! – отозвался Макеев, но уже совсем не зло. – Подумай-ка лучше, что нам дальше делать. Дорогу-то эту нам элементарно на выезде из леса перекроют…
– Это верно, – согласился Панфилов. – Ни одно, так другое! Надо нам в город пробиваться. Только вот как, не придумал еще.
Макеев понял, о каком городе говорит Панфилов. Конечно, о Москве. Здесь, на открытом пространстве, они вдвоем с Костей были как две мухи на стекле – ни спрятаться, ни скрыться.
Лес? Да что лес! Самообман весь этот лес. Что можно сделать, сидя в лесу? Ничего! Только отсидеться, спрятаться. А это их совсем не устраивало, ни одного, ни другого.
Вот и получается, что лучше большого знакомого города не придумаешь убежища.
Самое идеальное место на земле, в котором можно спрятаться, затеряться, раствориться без следа в миллионах его жителей, – это, конечно, Москва!
– Тормози, Сашка! – сказал вдруг Панфилов. – Ехать нам с тобой пока и в самом деле некуда. А гнать наобум… Глупо это.
– Глупо, – согласился Макеев, останавливая машину. – Да и все кишки она из меня уже вытрясла!
– У нас с тобой, Сашка, теперь два пути, – сказал вдруг Панфилов. – Или в этом лесу поселиться и питаться грибами и ягодами… Ты как думаешь, Сашка, есть в этом лесу грибы?
– Ты мне мозги не морочь! – перебил его Макеев. – А второй-то выход какой?
– Второй еще проще первого, – усмехнулся Панфилов. – Придумать, как до Москвы добраться.
Макеев кисло скривился.
– Тоже мне, мыслитель! – буркнул он.
– Ты не ругайся, – ответил Панфилов. – А думай, думай! Или тебе вместе с кишками и мозги растрясло?
– Пошел бы ты… – проворчал Макеев, скрываясь в кустах.
Панфилов растянулся под старой березой и, казалось, задремал. Но напряженно сжатые губы выдавали его состояние. Не до отдыха ему было и не до сна.
Выбравшийся из кустов Макеев, застегивая на ходу штаны, подошел к Константину, лег невдалеке.
– Придумал? – спросил он.
– Заткнись, – тихо ответил Панфилов.
Некоторое время они пролежали молча, изредка переворачиваясь на бок или на живот. Макеев иногда начинал дремать, потом просыпался, начинал дремать снова и снова просыпался. Но каждый раз видел, что лицо у Панфилова все так же напряжено, а губы упрямо сжаты.
«Не придумал!» – констатировал для себя Макеев и вновь погружался в дремоту.
Самому ему ничего подходящего на ум не приходило.
* * *
Проснулся он от того, что Панфилов настойчиво толкал его в бок.
– Вставай, – говорил он. – Сашка, вставай, ехать надо.
– Куда? – спросил Макеев, продирая глаза.
– Обратно, в Калугу, – ошарашил его Панфилов.
– Зачем? – раскрыл рот Макеев.
– Затем, что это единственное направление, на котором нас сейчас не ждут, – ответил Панфилов. – Не идиоты же мы, в конце концов, думают они, чтобы сунуться в Калугу, где нас хорошо знают в лицо. Так вот мы и поступим с тобой, как самые настоящие идиоты!
– А-а! – протянул Макеев. – Так бы сразу и сказал! Это нам не привыкать…
Когда выехали из леса, была уже ночь. Макеев, не включавший фар, вынужден был ехать очень осторожно, но все равно едва не угодил в воронку, оставшуюся на грунтовке от разрыва снаряда.
До шоссе добрались без приключений. Их и в самом деле никто не ждал с этой стороны.
Но перед Калугой был пост дорожной милиции, миновать который по шоссе было невозможно.
– Что делать-то будем? – спросил Макеев, когда до поста ГИБДД осталось километра полтора. – Нас же вот-вот заметят.
– Пешком пойдем, – ответил Панфилов.
– Как это – пешком? – не понял Макеев. – А машина как же?
– А что машина? – пожал плечами Панфилов. – Загоним в лесополосу. Если завтра за день ее никто не обнаружит, это уже хорошо. Зачем нам в Калуге машина, номер которой каждый милиционер наизусть знает? Мы на ней и ста метров проехать не сможем.
– Жалко все-таки, – проворчал Макеев. – Хорошая машина.
– Жив будешь – купишь новую, – успокоил его Панфилов. – А вот если помрешь…
* * *
План Панфилова был прост до гениальности и гениален до наглости.
Войти пешком в Калугу им никто не помешал, поскольку никто их там не ждал, даже предположить не мог, что им в голову взбредет вернуться. Но они вернулись. Именно потому, что их там не ждали.
Панфилов привел Макеева прямо в аэропорт и, не мозоля без надобности глаза милиции, дождался с ним регистрации на московский рейс.
– Знаю я эти провинциальные аэропорты, – бормотал Панфилов, покупая в кассе билеты до Москвы. – Вечный бардак! Никакого порядка! – А именно это нам с тобой, Сашка, и нужно, – добавил он еще тише.
Регистрация заканчивалась, когда Макеев с Панфиловым поспешили на посадку.
Виновато пожав плечами под укоризненным взглядом девушки-регистратора, Панфилов почти бегом отправился с Макеевым к автобусу, который отвез их вместе с другими пассажирами к самолету.
Как и предполагал Панфилов, никто в спешке не смотрел на висящий на стене рядом с постом регистратора плакатик-ориентировку, на котором были изображены довольно узнаваемые портреты Макеева и Панфилова, составленные по описанию администратора гостиницы.
