Одновременно с выстрелами на Константина обрушился дождь пахнущей алкоголем жидкости.
«Вино-водочный отдел, – подумал он. – Макеев наверняка скажет, что я надрался в одиночку и вся эта история пригрезилась мне спьяну…»
Охранник между тем опомнился и начал выполнять должностную инструкцию. Он метнулся за ближайший выступ витрины и произвел оттуда три выстрела в сторону разбитого окна.
В ответ прозвучала третья очередь, на этот раз уже по охраннику, но сразу вслед за ней Панфилов услышал звук отъезжающей от магазина машины.
Он сообразил, что ему пора уносить ноги. Едва в универсаме появится милиция, как начнутся допросы, выяснение личности и причин, по которым на него совершено нападение.
А что он им скажет? Что он один из тех людей, которые на протяжении последнего месяца держали в страхе всю криминальную Москву, уничтожая преступников их же методами, истребляя их любыми способами, которые им были доступны?
Что это именно он выступал в черной маске по московскому телеканалу и предупреждал убийц, насильников и грабителей, что не оставит их в покое до тех пор, пока они не исчезнут из Москвы навсегда?
Ничего более идиотского придумать в его положении было невозможно.
Если смотреть по сути того, что они делали с Сашкой Макеевым, их действия можно было только одобрить – они боролись с преступностью. Но методы…
За эти самые методы им светила, если не вышка, то уж, по крайней мере, максимальный срок отсидки, что и для Панфилова, и для Макеева, давно переставших считать себя молодыми, было равносильно пожизненному заключению. Упекли бы их на всю катушку.
Нет, такой вариант Константина Панфилова абсолютно не устраивал.
Панфилов немедленно вскочил на ноги и бросился к выходу.
Он знал, что провоцирует этим панику, но именно этого и добивался. Ему надо было, чтобы магазин заполнился толпой мечущихся людей и началась полная неразбериха. Иначе охранник вцепится в него и не выпустит из своих лап до приезда милиции. Устраивать потасовку еще и с охранником Панфилов не хотел.
Вслед за ним действительно бросились еще несколько человек, однако женщина, лежащая у самой кассы, из-за которой медленно высовывалась голова молоденькой кассирши с перекошенным от страха лицом, не сделала даже попытки подняться.
Константин заметил, что из-под ее головы показалась неторопливая струйка крови.
«Черт! Зацепило! – досадливо подумал Панфилов, рядом с которым смерть ходила слишком часто и слишком часто рядом с ним страдали ни в чем не повинные люди. – Ее-то как задело? Наверное, рикошетом».
Он перепрыгнул через тело женщины и устремился прямо к выбиравшейся из-за дальней витрины девчонке-продавщице с возгласом:
– Срочно нужен врач! Где у вас телефон? Женщина ранена!
Продавщица тут же ринулась в подсобку, оглядываясь на Константина, который устремился вслед за ней. Панфилов знал, что в атмосфере общей растерянности люди всегда хватаются за первую же инициативу, которую им предложат. Лежащей на полу женщине врач не был нужен, она была мертва, Константин был в этом абсолютно уверен. Но вызвать «Скорую помощь» все равно было необходимо, ведь это самое естественное действие, и именно его выбрал Панфилов для прикрытия своего отхода.
Девушка, которая повела его к телефону, влетела в один из кабинетов, расположенных в длинном коридоре, и решительно указала на телефон, стоящий на одном из столов. В кабинете никого не было.
– Господи! Что ж теперь будет-то? – бормотала девушка, глядя, как Константин раз за разом набирает «03», делая вид, что каждый раз занято.
– Ты чего причитаешь? – спросил он смотревшую на него круглыми глазами девушку. – Жива осталась. Считай – все в порядке!
Но та, казалось, его не слушала. Она продолжала смотреть в его сторону бессмысленным взглядом, и только теперь Константин понял, что в глазах у нее вовсе не страх, а растерянность и озабоченность.
– Эй! Ты чего? – спросил он и даже помахал у нее перед самыми глазами ладонью, чтобы сфокусировать ее взгляд на себе.
Она, похоже, наконец, его заметила.
– Так ведь хозяин нас самих заставит платить за все, что там переколотили, продавщиц, кассиров, охранников – всех, кто в торговом зале работает, – пробормотала она. – Из зарплаты вычтет. Я подсчитать пытаюсь, много ли там разбили…
Панфилов молча выматерился.
«Что за время, мать его! На глазах у этой девчонки только что убили человека, а ее ничего не интересует, кроме денег, которые она теряет. До чего дешевой стала человеческая жизнь и до чего все привыкли к убийствам, смерти, чужим страданиям. Чем дальше, тем, похоже, человек все больше замыкается в личных проблемах и теряет что-то важное и нужное, хотя, может быть, и бесполезное для сегодняшней жизни. Но нужное для жизни вообще».
– Слушай, страдалица, – сказал Панфилов, беря ее за плечи и поворачивая лицом к двери в коридор. – Сбегай, посмотри, нет ли там еще раненых, пока я звоню. Заодно и ущерб поточнее прикинешь…
Девица какой-то механической походкой затопала к торговому залу.
Панфилов тут же набрал «Скорую» и сообщил о перестрелке в универсаме. Его спросили, кто звонит, и он раздраженно буркнул:
– Очевидец!
И бросил трубку. Пора было сматываться.
«У служебного выхода из магазина наверняка тоже стоит охранник, – соображал Константин. – Если он сейчас тоже кинулся в торговый зал, то дверь, конечно же, запер. Если я сейчас же не придумаю, как отсюда выбраться, то окажусь в ловушке, и тогда остается только добровольно сдаться в руки ментам. Безрадостная перспектива».
Главное, на что рассчитывал Панфилов, – это на всеобщую растерянность, которая должна была сейчас всех охватить. Обычно немного находится в подобных ситуациях людей, которые начинают с того, что бросаются не спасаться сами, а оказывают помощь другим. И уж совсем редко встречаются люди, способные быстро увидеть ситуацию в целом, сделать правильный вывод и взять на себя ответственность руководить действиями других людей.
«Главное, чего бы мне сейчас не хотелось, – подумал Панфилов, – это попасть на глаза охраннику, который бросился мне на помощь, он наверняка успел рассмотреть меня и запомнить. Для него я тот, на кого совершено нападение, кто расколотил витрину, из-за кого весь переполох, то есть человек, которого необходимо задержать до приезда милиции. Для остальных я такой же покупатель, случайный свидетель происшествия, как и они сами. Поэтому мне стоит рискнуть вновь показаться в торговом зале и разыскать ту озабоченную девчонку-продавщицу».
Он знал, где ее найти. Конечно же, она стояла у расколоченной пулями витрины с выпивкой и прикидывала, сколько и чего разбилось.
Константин подошел к ней сзади и потянул за рукав красно-белого рабочего халата.
– Эй, помощница! – сказал он. – Найди-ка быстренько того охранника, что у служебного входа стоял. Скажи, что врачи приехали, их надо через служебный пропустить, чтобы не мешался никто.
Он с таким же успехом мог называть любые аргументы, пусть даже самые бессмысленные, девчушка все равно не смогла бы их оценить. Поступила уверенная команда от человека, который точно знал, что делать, и она с готовностью ринулась ее выполнять.
Константин поспешил в коридор и через несколько секунд оказался у служебного входа. Заслышав торопливые шаги охранника по коридору, он принял озабоченный и раздраженный вид и принялся мерить шагами пространство перед дверью служебного входа.
– Где же вы ходите, любезный! – строго спросил он охранника, еще не дав ему подойти к двери. – Мы прибыли по вызову полторы минуты назад и вынуждены торчать перед закрытой дверью. Вас же предупредили, что мы подъедем к служебному входу.
– Да можно было и через главный, – бормотал охранник, бренча ключами, среди которых он никак не мог отыскать нужный.
– Но там же не развернуться с носилками! – воскликнул Панфилов. – И позвольте, молодой человек, нам самим судить, как лучше организовать эвакуацию раненых с места происшествия!
– Да я-то что? – смутился охранник, открывая дверь. – Можно и открыть, раз такое дело… Через двор, конечно, удобнее с носилками, никто не помешает. Но там же ворота… Как же вы…
Видно было, что его одолели сомнения. Но дверь уже приоткрылась.
Панфилов резко рубанул ему ладонью по шее. Обмякшее тело охранника повисло у него на руках.
– Не расстраивайся, правильно сделал, что открыл, – сказал Константин, отволакивая охранника в сторону и прислоняя к стене. – Сейчас и правда врачи приедут. Им отсюда удобней заходить будет.
Константин выскользнул наружу, прикрыл за собой дверь и, мгновенно осмотревшись, понял, что находится не на улице, а в рабочем дворе магазина, совершенно пустынном, заставленным мусорными ящиками и пустыми контейнерами из-под разгруженных товаров.
– А мне уходить отсюда удобней, – добавил он шепотом и направился к тому месту, где контейнер стоял почти вплотную к забору.
