— О, вы только поглядите, — прошипела она, оборачиваясь к нему. — Это же сам Джон Шеридан. Старкиллер. Ну что ж, здравствуй, Джонни. Лучше поздно, чем никогда. Через два дня ты наконец-то решил навестить свою жену.
— Анна, ты пьяная.
— Конечно, я пьяная! Я всегда пьяная, не так ли? Мне нечего больше делать, не то, что тебе. Не то, что Старкиллеру. Ты всегда такой чистенький, безукоризненный, идеальный.
Шеридан присел на край кровати и посмотрел на свою жену. Её восхитительные рыжие волосы висели неопрятными космами, в глазах была усталость и от неё разило дешёвой нарнской сивухой и потом. Он торопливо отвёл взгляд в сторону, не желая видеть её такой.
— У тебя всё было в порядке?
— Как обычно, — отозвалась она. — Ты же знаешь меня. Я никогда не меняюсь, верно?
Но она изменилась. После того, как они потеряли Элизабет… свою дочь. Она уже два года, как мертва. Он стал жёстким и холодным, возвращаясь к жизни только в бою. Она залезла в бутылку. И кто осмелится сказать, что его путь оказался хоть в чём-то лучше её?
— Нет, — прошептал он, соглашаясь с ней. — Никогда.
— Рада слышать. — Она села рядом с ним. — И сколько же ты тут пробудешь?
— Несколько дней, не больше.
— Ах, понятно. Снова помчишься, куда глаза глядят. Прочь от своей вшивой, пьяной, впавшей в немилость жены, да? Ну, давай! Проваливай! Ты был негодным мужем и негодным отцом. Если бы ты хоть чего-то стоил, может быть, Лиз всё ещё была с нами. Была с нами…
Шеридан в ярости развернулся и занёс кулак для удара, даже не осознавая, что он делает. Вдруг что-то заставило его остановиться. Едва уловимый аромат апельсинового цвета. В те моменты, когда её сознание не было затуманено слишком сильно, Анна разбрызгивала парфюмерию по комнате. Может быть, для того, чтобы избавиться от сивушного запаха, а может быть, потому, что им обоим этот аромат напоминал о саде его отца, и о том времени, когда они были счастливы. И ещё он напомнил ему о Деленн, от которой исходило то же самое сладкое благоухание.
Шеридану стало неловко, и он опустил руку. Он даже не заметил, как это произошло. Он ещё никогда не доходил до такого, чтобы ударить Анну. Он даже помыслить не смел такое. Он вскочил и ринулся прочь из комнаты, не в силах преодолеть отвращения к себе, и благодаря про себя дух Деленн, что вовремя помог ему остаться в здравом уме. Поняв, о чём он думает, он послал в адрес Деленн проклятие.
Анна лежала неподвижно, не то в полусне, не то в каком-то ином состоянии между сном и бодрствованием. Где-то на краю её сознания бродило воспоминание о ней же, прежней, и ненависть к себе за то, что она стала такой… тварью. Но у неё не оставалось силы воли, чтобы сопротивляться. Она уже не могла больше продолжать бороться.
Но кое-кто ещё мог. Дверь открылась, и она подняла голову.
— Джон?
Но это был не Джон. Это была женщина. Привлекательная женщина с каштановыми волосами.
— Привет, — сказала та, что вошла. — Ты, должно быть, Анна. А я Сьюзен. Сьюзен Иванова.
— А что, это мне должно что-то сказать?
— Возможно. Разрешишь мне присесть?
Анна кивнула и Сьюзен села на кровать рядом с ней.
— Джон много рассказывал мне о тебе.
— Держу пари.
— Знаешь, он всё ещё любит тебя. Он просто не хочет признавать этого, пока дела обстоят так, как сейчас, но ты не беспокойся. Всё станет иначе.
— Он ненавидит меня.
— Нет… ну… может быть. Ты же понимаешь, это всё минбарцы. Это всё они виноваты. Они сделали его таким, они сделали тебя такой. Это они виноваты во всём, правда ведь?
— Да. Минбарцы… они убили Лиззи. Мою дочь.
— Надо убить их всех, и тогда всё будет славно. Знаешь, здесь есть кое-кто из них. Минбарка. Большая шишка. Говорят, она была у них главной во время войны.
— А?
— Если бы она умерла, всё снова стало бы хорошо. Её держат в камере неподалёку отсюда. В тюремном блоке здания Правительства. Если она умрёт, у вас с Джоном всё снова будет хорошо.
— Хорошо?
— Да. — Сьюзен улыбнулась, и Анна не смогла сдержать ответной улыбки. — Её зовут Деленн.
Глава 2
Затянутый в серую униформу Службы Безопасности человек, известный только как мистер Уэллс, терпеливо ждал в коридоре. Уэллс всегда был терпелив и дотошен — благодаря этим двум качествам он поднялся на эту высоту, благодаря им он выжил среди всего того ужаса, что царил на Земле, благодаря им его ценность в глазах Правительства Сопротивления на Проксиме 3 была столь велика и именно благодаря им ему досталась нелёгкая задача сломать эту необычную заключённую.
Генерал Хейг предупредил его, что это будет непросто. Узница была… мягко говоря, упряма, и располагала удивительной внутренней стойкостью, а также почти осязаемой силой воли и яркой личностью. Необыкновенная мудрость и сила в её глазах едва не внушили страх даже ему. С первого мгновения, как только Уэллс увидел минбарку, он всеми силами старался не упустить шанс допросить её самому. Когда у него это получилось, он был близок к тому, чтобы пасть на колени и возблагодарить Господа, в которого он уже перестал верить. Вот, наконец-то, и ему представилась возможность послужить своему народу.
Несмотря на то, что он помнил о предупреждениях генерала Хейга, Уэллс был поражён бесплодностью своих попыток. Допросы шли уже шесть дней. Заключённую лишили еды, воды и сна. Три раза Лита Александер, телепат на службе Правительства Сопротивления, входила в мысли узницы, и всё, что ей удавалось вынести оттуда — смутные видения, неясные размышления и усталость, длящаяся целые дни.
Мистер Уэллс умел ждать. Мистер Уэллс был терпелив. Мистер Уэллс был практичным человеком, и он знал, когда надо ускорить темп допроса, когда подождать, и когда поднажать, когда сидеть молча, а когда говорить.
Два человека, которых он ждал, появились перед ним, и Уэллс воспользовался возможностью изучить этих двоих. Боггс был десантником GROPOS, маленьким и ничего не значащим, одним из миллионов. Или, по крайней мере, он был им до того, как оказался в тылу минбарцев после того, как они захватили Ио. Боггс выжил на оккупированной луне, проведя там долгие месяцы, питаясь и утоляя жажду чем попало. Но он выдержал всё, и когда его спасли, у него остался длинный шрам на лице, знание минбарского языка и психологии, и ещё глубоко укоренившаяся ненависть. С Каттером же была совсем другая история. Сын богатого представителя военной верхушки, он, благодаря связям своего отца, легко попал в Вооружённые Силы и не испытывал проблем со служебным продвижением. Его связи обратились в прах с гибелью Земли, но Каттер всё ещё пытался строить из себя важную персону. Его более чем средние деловые качества и сомнительные политические пристрастия не прибавляли ему значимости, но он обладал двумя особенностями, с лихвой окупающими его недостатки — он знал, что такое приказ, и он был предан Уэллсу. Оба они работали в Службе Безопасности под началом Уэллса, и теперь ему потребовалась их помощь.
— Вы хотели видеть нас, Шеф? — сказал Боггс.
— Что вы знаете о заключённом, чьим делом я занимаюсь? — спросил Уэллс.
— Всё, что нужно знать, мы знаем, — отозвался Каттер. — На днях чуть не случилась заваруха. Народ хочет вытащить её из Купола и забить камнями, и всё такое. Мы с этим уже разобрались.
— Правда? Я даже не слышал об этом, — сказал Уэллс, злясь на себя за излишнее увлечение этим делом. — Кто-нибудь знает, что она находится здесь?
— Да, наверняка, — сказал Каттер. — Это как-то просочилось наружу.
— Правда? Ну ладно. Наша пленница проявила своё крайнее нежелание сотрудничать с нами. Если бы силу воли можно было разливать в бутылки, в ней её нашлось бы достаточно, чтобы снабжать целый завод. Даже телепатические сканирования не дают хорошего результата, поэтому я вызвал вас. Мне нужно, чтобы вы обработали её. Ничего такого, что осталось бы после, ничего опасного и ничего, что стало бы заметным. Не более того, что нужно, чтобы сбить с неё спесь. Если нам повезёт, голод, жажда и отсутствие сна довершат дело. — Уэллс обвёл взглядом их лица. — Джентльмены, будете ли вы в состоянии контролировать себя? Я не могу позволить вам убить её. У неё в запасе слишком много информации, чтобы ей сейчас можно было позволить умереть. Если вы считаете, что у вас не получится держать свои действия под контролем, вам следует лишь дать мне понять это, и я приглашу кого-нибудь другого для этой работы. Моё мнение о вас не изменится в худшую сторону, если вы не сможете сделать этого. Я не думаю, что даже я сам был бы способен сдержаться.
— Она минбарка, — медленно проговорил Боггс. — Она заслуживает того, чтобы испытать всю боль в этой треклятой галактике.
— Я знаю, — ответил Уэллс. — Я знаю.
— Но вы Шеф, — закончил Боггс. — Вы сказали ничего, что остаётся и ничего серьёзного, и точка. Ничего, что остаётся и ничего серьёзного.
