Ты заслужил такое приветствие за свой образ действий, ибо не щадил никакого состояния в церкви, но каждое позорил, вместо того, чтобы прославлять, проклинал, вместо того, чтобы благословлять. А чтобы о многом сказать немногими словами и самое главное, укажем, что ты не только не побоялся коснуться [прав] настоятелей св. церкви, а именно архиепископов, епископов и священников, как помазанников Господних, но и попирал ногами их самих, как рабов, не ведающих воли господина13; попирая их, ты хотел услышать похвалу из уст людей, полагая, что все они ничего не знают и один ты знаешь все. Но и это знание ты прилагал не к созиданию, но к разрушению14, так что мы по праву относим к тебе пророческие слова блаженного Григория, имя которого ты себе присвоил: «От обилия подданных душа правителя обычно возносится, и если он видит, что он сильнее всех, то начинает думать, что он и умнее всех». Все это мы сносили терпеливо, ибо стремились сохранить честь апостольского престола. Но ты наше смирение принял за страх, а потому не побоялся восстать против самой королевской власти, данной нам Богом, осмелился угрожать нам лишением этой власти, будто мы именно от тебя ее получили, будто королевская и императорская корона в твоей руке, а не в Божьей и будто не Господь наш Иисус призвал нас к управлению королевством, а тебя - к священству. Ибо ты достиг этого звания следующим образом: хитростью, столь противной монашескому исповеданию, ты добыл деньги, деньгами - любовь, любовью - меч, а мечом - престол мира, воссев на который, ты прогнал от него всякий мир; ты вооружил подданных против правителей, учил презирать призванных от Бога епископов, ибо сам не призван, даровал мирянам право судить и низлагать священников, которые рукой Божьей посредством наложения рук епископов были поставлены для их назидания. Наконец, ты также коснулся меня, хоть и недостойно среди прочих помазанников помазанного на царство, которого, как учит предание святых отцов, может судить только Бог и которого нельзя низлагать ни за какие преступления, даже за отступление от веры, - от чего да избавит нас Бог; даже Юлиана Отступника мудрость святых отцов предоставила судить и низложить не себе, но одному Богу. Сам истинный папа, блаженный Петр восклицает: «Бога бойтесь, царя чтите!»15. Ты же бесчестишь меня, Им поставленного, ибо не боишься Бога. А потому блаженный Павел, который не пощадил бы и ангела на небе, если бы он стал проповедовать иное, не сделает исключение и для тебя, который учит иному на земле. Так будь же проклят и сойди, осужденный приговором нашим и всех наших епископов, оставь захваченный апостольский престол; пусть другой взойдет на престол блаженного Петра, который не будет прикрывать насилие благочестием, но будет учить спасительному учению блаженного Петра. Я, Генрих, Божьей милостью король, со всеми епископами нашими говорим тебе: «Сойди, сойди!».

Когда эти письма были доставлены господину папе, проводившему собор в св. базилике Латерана, и зачитаны перед собором16, в церкви поднялось такое смятение, что посол17, если бы не обрел защиту у ног папы, был бы разорван на куски. На следующий день папа объявил перед собором, что с кротостью упрекнул короля в страшных преступлениях, и с такой любезностью просил и велел ему освободить из плена епископов, с какой гордыней тот дал злобный ответ. Затем, когда все закричали, что подобное оскорбление не должно остаться безнаказанным, он по их совету и со всеобщего согласия соборным приговором осудил Генриха и, лишив его королевского титула и достоинства, поразил мечом анафемы:

«О, блаженный Петр, князь апостолов, склони, прошу тебя, благочестивый слух свой к нам и услышь меня18, раба твоего, которого с детства ты опекал и вплоть до сего дня вырывал из рук врагов, которые ненавидели меня и ненавидят за верность тебе. Ты, а также Госпожа моя, Богородица, и блаженный Павел, брат твой, -свидетели среди всех святых, что твоя св. римская церковь, вопреки моей воле, привлекла меня к управлению ею и думал я вовсе не о разбое, когда взошел на престол твой, но скорее хотел окончить жизнь мою в странствии и в Боге по твоей милости, чем захватить твое место ради славы мира и светских наклонностей, а не по причине моих дел, как я верю, тебе было угодно и угодно ныне, чтобы христианский народ, особо тебе порученный, был мне послушен именно ради твоей, доверенной мне должности, и мне по твоей милости дана Богом власть вязать и разрешать на небе и на земле19. Итак, с уверенностью полагаясь на это, я ради чести и защиты твоей церкви со стороны всемогущего Бога Отца и Сына и Святого Духа твоей властью и авторитетом отстраняю короля Генриха, сына императора Генриха, который с неслыханной гордыней восстал против твоей церкви, от управления всем королевством Германии и Италии, освобождаю всех христиан от уз присяги, которую они давали ему или дадут, и запрещаю кому бы то ни было служить ему, как королю. Ибо достойно, чтобы тот, кто пытался погубить честь твоей церкви, сам был лишен чести, которую, как казалось, имел. И так как он презрел христианское послушание, не вернулся к Богу, которого оставил, вступал в общение с отлученными, содеял много зла, и мои увещевания, которые я отправил ему ради его же блага - ты свидетель того, - презрел и от церкви твоей, пытаясь ее расколоть, отделился, то должностью твоей я предаю его анафеме и так связываю его, уповая на тебя, чтобы народы знали и уяснили, что ты - Петр, и на этой скале живой Сын Божий построил свою церковь, и врата адовы не одержат над ней верх20».

Спустя малое время господин папа отправил в тевтонские земли письмо следующего содержания:

«Епископ Григорий, раб рабов Божьих, всем епископам, герцогам, графам и прочим верным христианам в Тевтонском королевстве, защищающим [святую] веру, [шлет] привет и апостольское благословение.

Мы слышали, что некоторые из вас сомневаются в отлучении, которое мы использовали против короля, и вопрошают, справедливо ли он был отлучен, согласуется ли наш приговор с законом и зрело ли обдуман. Поэтому мы взяли на себя труд открыть и донести до всеобщего сведения истину о том, что побудило нас его отлучить, - свидетель тому - наша совесть, - и сделали это не столько для того, чтобы прокричать во всеуслышание об отдельных причинах, которые - увы! -слишком хорошо известны, сколько ради того, чтобы успокоить тех, которые полагают, что мы необдуманно и более по страсти, а не из страха Божьего и стремления к правде извлекли духовный меч. Когда мы были еще в сане дьякона, до нас доходила дурная и весьма нелестная молва о деяниях короля; и тогда же мы ради императорского достоинства его отца и уважения к нему и его матери, а также ради надежды и желания его исправления часто увещевали его письменно и через послов, чтобы он оставил нечестие и, помня о славнейшем своем роде и достоинстве, украсил жизнь свою нравами, которые приличествуют королю и, если даст Бог, будущему императору. Когда мы, пусть недостойные, заняли должность владыки, то поняли, что с возрастом его возросли и его злодеяния, и всемогущий Бог потребовал бы от нас, при той власти и свободе, которые нам даны, еще более строгого отчета за поступки короля; а потому мы с еще большим рвением призывали его к исправлению его жизни всеми способами: обличением, запрещением, увещеванием21. Он же часто отправлял нам смиренные приветствия и письма, оправдываясь как тем, что слаб и распущен из-за юного возраста, так и тем, что вельможи, в чьих руках был двор, постоянно дают ему дурные советы, и обещал со дня на день следовать на будущее время нашим увещаниям, а на деле презирал их, увеличивая свои провинности. Между тем мы призвали некоторых из его приближенных, по совету и побуждению которых он запятнал епископства и многие монастыри ересью симонии, ставя за деньги волков вместо пастырей, к покаянию, пока еще можно исправиться, призвали их вернуть церковные земли, которые они приобрели святотатственной рукой посредством бесстыдного торга, тем священным местам, к которым они относились, и слезами покаяния дать Богу удовлетворение за совершенное нечестие. Когда же мы узнали, что они пренебрегли данным им сроком и упорно пребывают в обычном своем нечестии, то, как и следовало, отлучили их от причастия и тела всей церкви, как святотатцев, слуг и членов дьявола, и увещевали короля изгнать их из своего дома, удалить от своего совета и общения. Между тем, когда саксонские дела весьма стеснили короля и он видел, что мужи и гарнизоны королевства по большей части намерены от него отпасть, то опять отправил нам униженное письмо, полное всяческого смирения, в котором, сознавая, что тяжко погрешил против всемогущего Бога, блаженного Петра и нас, просил, чтобы мы постарались нашей апостольской властью и предусмотрительностью исправить то, что по его вине было сделано в церковных делах вопреки канонам и установлениям святых отцов, и обещал нам во всем свое послушание, согласие и надежное содействие. То же самое он, принося покаяние, подтвердил позднее нашим братьям и легатам, Гумберту, епископу Пренесте, и Геральду, епископу Остии, которых мы послали к нему, и повторил им свои обещания на их священных столах, которые они носили на шее22. Затем через некоторое время после сражения с саксами, он отблагодарил Бога за одержанную им победу тем, что тут же нарушил данный им обет исправления и, не исполнив ничего из того, что обещал, опять принял в свою дружбу и общение отлученных, а церкви ввергнул в тот же позор, что и обычно. Тогда, пораженные тяжкой болью, мы все же решили еще раз испытать его душу, хоть после презрения им благодати царя небесного у нас пропала почти всякая надежда на его исправление, ибо предпочитали, чтобы он лучше услышал апостольскую кротостью, чем на себе испытал ее суровость. Итак, мы послали ему письма с призывом вспомнить, что и кому обещал, и не надеяться обмануть Бога, чей гнев тем более суров, когда Он начинает судить, чем более длительным было Его терпение; мы объяснили, что нельзя лишить чести Бога, который сам дарует честь, что бессильны все попытки оскорбить Бога и папу, ибо Бог противится гордым, а смиренным дает благодать23. Кроме того, мы отправили к нему трех благочестивых и верных нам мужей24, через которых мы втайне увещевали его принести покаяние в своих преступлениях, которые - страшно сказать - известны очень многим и во многих краях и за которые, как свидетельствует авторитет духовных и светских законов, его следует не только отлучить от церкви вплоть до достойного покаяния, но и лишить всей королевской чести без надежды на восстановление. Наконец, мы заявили, что если он не удалит от своего общения отлученных, то нам не остается ничего иного, как отлучить от церкви его самого, дабы он оставался в общении с отлученными, которые ему более дороги, чем Христос. Конечно, если бы он захотел принять наши увещевания и исправить свою жизнь, то, призываем Бога в свидетели, мы обрадовались бы его спасению и его славе и с великой любовью приняли бы его в лоно святой церкви, ибо он назначен главой народа и должен осуществлять управление величайшим королевством, быть защитником католического мира и справедливости. Однако дела его показывают, насколько презрел он наши слова, отправленные ему письменно и через послов; негодуя на всякое обличение и наставление, он не только не исправился, но еще более укоренился во зле; он не успокоился, пока не заставил отступить от веры Христовой почти всех епископов в Италии и, кого смог, в тевтонских пределах отказаться от должного блаженному Петру и апостольскому престолу повиновения и презреть уступленную ему Господом нашим Иисусом Христом честь. И вот, когда мы увидели, что его нечестие достигло высшего предела, то по следующим причинам, а именно: во-первых, поскольку он не хотел отстать от общения с теми, которые за святотатство и обвинение в симонийской ереси были отлучены от церкви, во-вторых, за то, что он не хотел, не говорю принести, но даже обещать покаяние за преступные деяния своей жизни, нарушил ту верность, которую обещал в руках наших легатов, не побоялся разорвать тело Христово, то есть единство святой церкви, за все эти провинности, говорю я, мы и отлучили его по решению собора от церкви; раз не смогли мы кротостью привлечь его к спасительной жизни, то с Божьей помощью попытаемся сделать это суровостью; если же, не дай Бог, он не устрашится этого приговора, то по крайней мере наша душа не поддастся преступному небрежению или страху. Итак, если кто-нибудь думает, что вынесенный приговор несправедлив и неразумен, то, если есть такой, который не способен понять смысл священных уставов, пусть он вступит с нами в дискуссию и, терпеливо выслушав не нас, но то, чему учит Священное Писание, что оно говорит и что утверждает согласный глас святых отцов, успокоится. Все же мы не думаем, чтобы кто-либо из верующих, который знает церковные установления, до такой степени заблуждался; да и любой пусть не дерзнет утверждать открыто, но в сердце своем не станет отрицать справедливости [приговора]; если же, не дай Бог, мы связали его такого рода узами неосновательно и без достаточной причины, то и тогда, как утверждают святые отцы, приговором не следует пренебрегать, но со всем смирением добиваться его отмены. Вы же, возлюбленные, которые не захотели отказаться от правды Божьей из-за королевского неудовольствия или из страха перед иной опасностью, ни во что не ставящие глупость тех, которые являются сторонниками нечестия и лжи, держитесь мужественно и полагайтесь на Господа, зная, что вы защищаете дело Того, Кто есть непобедимый царь и всегда великолепный победитель, который будет судить живых и мертвых25, воздавая каждому согласно делам его26. От Него вы получите прекрасную награду, если до конца верно и непоколебимо устоите в Его истине. Поэтому мы непрестанно просим за вас Бога, чтобы Он укрепил ваши силы Святым Духом во имя Его и обратил сердце короля к раскаянию, и чтобы узнал король, что мы и вы любим его гораздо сильнее тех, которые ныне потакают и следуют его неправдам. Если же он, вдохновленный Богом, захочет образумиться и исправить все, что он замышлял против нас, то найдет нас всегда готовыми принять его в святое общение, как то советует нам ваша любовь».

1 ... 150 151 152 153 154 155 156 157 158 ... 298

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Хроника - Саксон Анналист бесплатно.

Похожие на Хроника - Саксон Анналист книги

Оставить комментарий