class="p1">
Терещенко. 345. Российский поверенный в делах в Лондоне К. Д. Набоков министру иностранных дел М. И. Терещенко
Телеграмма
№ 417. 28 мая ⁄ 10 июня 1917 г.
Высказываясь в этой телеграмме[840] за своевременность выступления Ллойд Джорджа, я имел в виду не обмен взглядов для точного определения конечных целей войны, а лишь заявление в общей форме, способной примирить в глазах общественного мнения России и Англии формулу Англии «возвращение, возмещение, гарантии» с целями России, заключающимися в последней декларации нашего правительства. Насущная наша задача, насколько я понимаю, заключается в том, чтобы противодействовать дальнейшему распространению в России ложного убеждения, что носительницей идей империализма является не Германия, а Англия, и что Англия стремится к распространению своего «господства». Кроме того, выступление Ллойд Джорджа восстановит равновесие и здесь, устранит столь же ложное впечатление здесь, что растет разномыслие. Ввиду этого я убежден, что провозглашение Ллойд Джорджем подлинных принципов, во имя которых Англия воюет, в настоящее время весьма желательно. Агитация в здешней прессе, отчасти даже независимо от оказанного мною воздействия, настолько усиливается, что выступление первого министра в ближайшие дни более чем вероятно. Не сомневаюсь, что таковое будет в то же время способствовать намеченным в Вашей телеграмме № 2366 целям. Я высказался в строго доверительной форме и от своего имени перед Сесилем[841] в этом смысле.
Набоков.
346. Нота, переданная российским министром иностранных дел М. И. Терещенко французскому министру снабжений А. Тома[842]
С копии
Русская революция является не только переворотом во внутреннем строе России, но и могучим идейным движением, выявившим волю русского народа в стремлении к равенству, свободе и справедливости как во внутренней жизни государства, так и в области международных отношений. В воле этой члены русского революционного правительства почерпают свои силы, в служении ей их долг и задача.
Отстаивая во внешней борьбе великие начала свободы, Россия стремится к достижению всеобщего мира на основаниях, исключающих всякое насилие, откуда бы оно ни исходило, равно как и всякие империалистические замыслы, в какой бы форме они ни проявлялись. Она не питает сама никаких завоевательных стремлений и решительно восстает против каких бы то ни было попыток в этом направлении. Верный этим принципам, русский народ твердо решил бороться с явными или скрытыми империалистическими замыслами наших противников как в политической, так в экономической или финансовой области.
Если в отношении преследуемых в войне целей и могут проявляться различия во взглядах между нашим и союзными правительствами, мы не сомневаемся, однако, что тесное единение между Россией и ее союзниками обеспечит в полной мере общее соглашение по всем вопросам на основании выставленных русской революцией принципов.
Оставаясь непоколебимо верной общему союзному делу, русская демократия приветствует решение тех союзных держав, которые изъявили готовность пойти навстречу желаниям русского Временного правительства подвергнуть пересмотру соглашения, касающиеся конечных задач войны. Мы предлагаем созвать для этой цели конференцию представителей союзных держав, которая могла бы состояться в ближайшее время, когда создадутся для этого благоприятные условия. Обсуждению этой конференции не должно подлежать лишь соглашение, подписанное в Лондоне 5 сентября (н. ст.) 1914 г. и преданное с тех пор гласности, которое исключает возможность заключения одной из держав сепаратного мира.
31 мая ⁄ 13 июня 1917 г.
347. Российский посол в Риме М. Н. Гире министру иностранных дел М. И. Терещенко
Телеграмма
№ 430. 7/20 июня 1917 г.
При открытии парламента министр иностранных дел сказал речь, имеющую лично для него несомненный успех. Агентство передало ее текст. По-видимому, уступая настоянию других членов кабинета, министр иностранных дел (согласился) допустить секретные заседания парламента, против которых он протестовал. Тон по отношению к России сочувственный; однако относительно формулы «ни аннексий, ни контрибуций», — формулы, по его словам, «(пропагандир)уемой сильной[843] партией в Петрограде», он заметил, что она имеет оттенок чисто отрицательный и отделяющий от положительного представления о свободе и независимости народов и о сохранении мира и международной справедливости и что она может маскировать (цель), означающую на практике оздоровление и увековечение всех несправедливостей и насилий прошлого с простым возвращением к «status quo ante bellum». Я не премину обратить внимание министра иностранных дел на то, что формула «ни аннексий, ни контрибуций» выставлена Временным правительством.
Гире.
348. Российский посол в Риме М. Н. Гире министру иностранных дел М. И. Терещенко
Телеграмма[844]
№ 431. 8/21 июня 1917 г.
Срочно.
Копия в Париж.
Продолжение моей телеграммы № 430.
В ответ на мое личное письмо Соннино ответил мне также личным письмом следующего содержания: «В моей вчерашней речи я намекнул на опасности, которые могли бы произойти от принятия формулы „ни аннексий, ни контрибуций“, имеющей чисто отрицательный характер, если ее отделить от положительного представления о свободе. Замечание, которое я сделал, не может, следовательно, относиться к словам, содержащимся в декларации российского правительства от 7/20 апреля [845], потому что в вышеупомянутой декларации они составляют часть гораздо более обширной и понятной программы. Действительно, в декларации говорится: „Временное правительство ставит своей целью скорейшее достижение всеобщего мира, не имеющего своей задачей ни господства над другими народами, ни отнятия национального их достояния, ни насильственный захват чужих территорий, — мира без аннексий и контрибуций на началах самоопределения народов“. Напротив, простая формула „ни аннексий, ни контрибуций“ — без объяснений и оговорок — была защищаема, как мне известно, только местной партией».
Гирс.
349. Российский министр иностранных дел М. И. Терещенко послу в Риме М. Н. Гирсу
Телеграмма
№ 2701. 10/23 июня 1917 г.
Телеграмма за № 430 получена.
По поводу заключительной части этой телеграммы считаю долгом сообщить для Вашего сведения, что формула «ни аннексий, ни контрибуций» выставлена Временным правительством в непременном сочетании с требованием о самоопределении народов и без этой добавки для нас безусловно не приемлема. На это, впрочем, совершенно верно и указал Соннино в своем ответном письме к Вам.
Терещенко.
350. Декларация Временного правительства
Настал грозный час! Войска германского императора прорвали фронт русской народной революционной армии[846]. Это страшное дело было для них облегчено преступным легкомыслием и слепым фанатизмом одних, изменой и предательством других. Развалом, распадом угрожали и те, и другие самым устоям новой свободной России.
В этот грозный момент, когда могут выступить, пользуясь общественным смятением, таившиеся силы контрреволюции, перестроившееся Временное правительство ясно сознает ответственность, которая всею своею тяжестью падает на его плечи. Но правительство полно твердой веры в силы всего великого русского народа; Временное правительство верит в быстрое оздоровление политической жизни страны после того, как вышла наружу и разрешилась в остром кризисе заразительная
