Потратив большую часть моральных сил на то, чтобы отвернуться от девушки, я словно во сне прошел к входным дверям, приветствуя гостей. Две аристократки в длинных плащах с капюшонами, закрывающими лицо, кивнули мне и попросили отвести их к Еве. Один из слуг тут же выступил вперед, предлагая свои услуги, и увел девушек к заднему двору, в яблоневый сад, устроенный некроманткой. Там, среди деревьев, такие же юные девы расположились в мягких креслах под белым шатром, разливая друг другу вино в бокалы и пробуя легкие закуски. Нежась в остатках летнего зноя, они не стеснялись ходить в длинных тонких платьях и сорочках, ступая босыми ногами по траве, петь песни свои и чужого сочинения, играть на флейтах, обсуждать книги и конечно же слушать стихи Евы. Я сам их выучил почти наизусть, чувствуя в этом какое-то странное единение с девушкой, будто все же получил крохотную часть ее души и могу хотя бы так быть с ней.
В дверь снова позвонили. На этот раз на пороге появился юноша, тоже в плаще до пят, но даже так я заметил довольно простую обувь, да и мелькнувшее в капюшоне лицо показалось совсем юным. Позади него стоял ещё кто-то, судя по всему родитель. Тихим низким голосом человек произнес условленную фразу.
— Проводите нас к Лилит.
— Обоих?
— Да, я буду с ним.
— Хорошо, следуйте за мной.
Развернувшись, я прошел сквозь основную галерею дома, но не к заднему двору, а к проходу в подвал. Там, преодолев лестничный пролет в прохладный винных погреб, я тайным рычагом сдвинул стеллаж у стены, давая гостям пройти в их временную обитель.
— Как долго нужно ждать?
— Корабль придет в самый темный час, тогда же мы проведем вас скрытым ходом к порту. Все вещи будут доставлены чуть позднее.
Мужчина понятливо кивнул и подтолкнул сына в проход. Внутри, в небольшой комнате, обставленной достаточно просто, но удобно, чтобы переждать несколько часов и отдохнуть, уже расположились три человека: близнецы восьми лет и их старший брат.
— На полках есть еда, а за дальней дверью ванная. Как только вечер будет окончен, либо я, либо Ева уведем вас, никто другой не знает, как открывается эта дверь.
Щелкнув рычагом, я дождался пока стеллаж встанет на место и поспешил наверх, провожать таких гостей быстро не получалось, и наверняка кто-то еще уже стоит под входной дверью ожидая встречи.
— Господин! Мой господин!
Один из слуг, бледный как мел, бросился ко мне, едва я вышел из дверей подвала.
— Что случилось?
— Гость! Мой господин, там пришел принц, он хочет знать, что за собрания тут проводятся.
— Вы объяснили ему, что Ева собирает только девушек?
— Да, но он и слышать ничего не хочет, может он… может вдруг…
— Замолчи немедленно и предупреди Еву, я немного его задержу.
— Д-да…
Дождавшись, пока слуга скроется в стороне террасы, я поправил сюртук, проверяя, чтобы все выглядело идеально, а сам направился к прихожей, уже на подступе слыша рассерженный голос Адама.
— Что значит вы не можете меня пропустить?!
— Мой принц, от чего же вы бушуете?
— О, Клеон, наконец-то хоть кто-от вменяемый в этом доме. Скажи своим слугам, чтобы не чинили мне препятствий, я имею право знать, что за вечера здесь проходят.
— Конечно, правда не представлял, что вам так нравится поэзия и любовные романы.
По лицу принца прошла тень, кажется, он представлял это место как нечто иное. Помощник, что был отправлен Еве, осторожно подошел ко мне с широкой шелковой лентой в руках, тихо зашептав.
— Госпожа просит закрыть глаза гостю и только на этих условиях пустит его в сад.
Кивнув, я забрал ленту и показал ее Адаму.
— Видите, Ева также не против вашего посещения, но только если вы не станете смущать ее гостей. Девушки не ожидали вас увидеть и просят дать им возможность скрыть свою внешность от принца, все же при дворе они сверкают словно драгоценные камни и готовятся к встрече заранее, а тут они словно в семейном близком кругу, где можно не наряжаться, отдыхая телом и душой.
— Я здесь не как принц, а просто как один из гостей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тогда боюсь, мне придется вам отказать в посещении, в сад могут попасть только девушки, и даже я, владелец этого дома, не могу туда заглянуть, пока Ева не даст мне на это право.
Нахмурившись, Адам строго взглянул на меня, явно копируя манеру отца, но в ответ получил лишь вежливую улыбку. В повисшем неловком молчании я старался сохранить максимальное равнодушие и спокойствие, у Евы было идеальное прикрытие и большая часть аристократок так или иначе слышали о ее вечерах, поэтому, даже пожалуйся Адам отцу, у нас будет защита и поддержка.
— Хорошо, завязывай.
Принц дал знак своим сопровождающим оставить его и скрестил руки на груди. Нахальство так и сквозило в его поведении, лишний раз подтверждая, что хоть наследник трона и был уже совершеннолетним, но в голове его все еще гулял ветер, что на самом деле было не удивительно при таком-то отце.
Подойдя ближе к Адаму, я осторожно повязал ленту ему на глаза, ее черный цвет несколько контрастировал с традиционным белым костюмом принца и тем более с его светлыми волосами, но была бы моя воля, я бы и эту милость заменил на холщовый мешок, чтобы он точно не смог увидеть Еву.
— Прошу за мной.
Одна из горничных выступила вперед и дождавшись, пока принц протянет ладонь, осторожно потянула его за собой через дом, к террасе, зардевшись так, будто они идут к алтарю. Сам же я прошел на второй этаж, на балкон, откуда хорошо был виден весь яблоневый сад. Адама скоро провели под шатер, осторожно усадив на одно из кресел. Девушки смущенно зашептались, переговариваясь между собой, с интересом наблюдая новую игрушку.
— Ой, Адам, расскажите о себе!
— Боже, какой красивый.
— Я никогда его не видела так близко.
— Принц, а вы сможете нас потом узнать по голосу?
— Вы только посмотрите на эти скулы, ой, и губы такие красивые.
Прислушиваясь к наиболее смелым гостьям, я некоторое время понаблюдал за тем, как разговоры стихли, вновь вернув привычную тематику вечера. Кто-то начал обсуждать книги, кто-то наигрывал на лютне, Адам все реже отвечал на вопросы, и интерес к нему быстро спал. И получаса не пройдет, прежде чем ему надоест, принц наверняка рассчитывал устроить себе что-то вроде борделя, но ни одна из девушек не пыталась приблизиться к нему.
Я хотел было уйти с балкона, но услышал до боли знакомые стихи и голос, Ева поднялась со своего места и по обыкновению прошла среди подруг, чуть касаясь плеча каждой.
— Как горькие пески, как небеса степей,
Всегда бесчувственны к страданьям и прекрасны,
Как сочетанья волн в безбрежности морей,
Ее движения всегда равно бесстрастны…
Мои губы невольно зашептали продолжение, и, кажется, какая-то тайная магия не давала мне отвести взгляд от столь полюбившихся мне огненных кудрей.
— В ней всюду тайный смысл, и все так странно в ней;
Ее граненых глаз роскошны минералы.
Гостьи вновь зарделись, чувствуя внимание хозяйки. С ее стихами каждая могла почувствовать себя особенной, принцессой, роковой красоткой, что сводила с ума мужчин, и благодарность их не имела пределов, особенно в такие вечера. Слушая Еву, они будто забывали о мире вне сада, наслаждаясь этой временной свободой.
— Я тоже знаю один стих.
Адам, странно ухмыльнувшись, вдруг слепо протянул ладонь и успел коснуться кончиками пальцев бедра моей запретной любви. От злости я чуть не слетел с балкона, чувствуя, как пламя ревности разгорается в душе.
— Всего один?
— Зато какой.
Зачем твой сад, как грозный бастион,
Стенами крепостными обнесен?
Где видано, чтоб розы на припеке
От поцелуя воротили щеки?
Хоть, правда, мало ценим мы подчас,
Что отдано без боя, без гримас
И губ надутых. Всех лобзаний слаще
Нам кажется тот поцелуй дрожащий,
Что вырван, выкраден в конце концов
Настырнейшим из молодых глупцов
У робкой девы, некогда надменной, —
