Силком, сквозь слезы, как трофей военный.
— Действительно, одного его вполне хватит, чтобы сказать, насколько отвратительны ваши суждения.
— Вы чересчур строги.
— Скорей наоборот.
— Я более чем уверен, любая здесь хотела бы меня поцеловать, но предложи ей об этом напрямую, ни за что не согласится.
— Это можно проверить, сыграем в прятки. Девушку, что вы поймаете с закрытыми глазами, сможете поцеловать, впрочем, если не согласится никто, то пару вам составит одна из яблонь.
— Я согласен.
Адам с готовностью встал с места, прислушиваясь к девушкам. Ева дала знак гостьям приготовиться, и сама, отойдя на достаточное расстояние, хлопнула в ладоши, объявляя начало игры. Аристократки, смеясь, разбежались из шатра, оставив принца ни с чем. Хозяйка вечера последней прошмыгнула за штору, наблюдая издалека и прислушиваясь к крикам веселящихся девушек.
— Мой принц, я здесь! Идите ко мне!
— Нет, же, ко мне, я тут!
— Я жажду вашего поцелуя!
Явно нерассчитавший силы принц слепо бродил по саду, натыкаясь на препятствия, пока чужие голоса вели его то к дереву, то к креслу, то в цветущие кусты роз.
— Что же вы, Адам, так нерасторопны? Вас зовут, а вы все не идете?
Ева, спрятавшись за стволом старой яблони, дождалась, пока принц подойдет на ее голос, и ловко подтянулась к нижней ветке, наблюдая сверху за слепой попыткой ее поймать внизу.
— Я слышу, как ты пытаешься сдержать смех, Ева, где ты?
Закрыв ладошкой рот, но не переставая довольно улыбаться, девушка поджала ноги, давая Адаму пройти под ней.
— Ветка шелохнулась.
Мужская ладонь поднялась над головой и точно угодила на нежную девичью ножку, осторожно, почти невесомо погладив ее.
— Кажется, я все же выиграл.
Мое сердце пропустило удар, сжавшись от боли. Я тут же захотел уйти, закричать, попросить кого-нибудь вмешаться, но не мог отвести взгляд от соприкосновения чужих губ и объятий, что грели мою любовь. Запоздало отшатнувшись, я ушел с балкона, чувствуя, как жестокая судьба воткнула свое лезвие мне в грудь по рукоять, но не мог ни в чем винить ни Еву, ни Адама, я сам виновен был в своих бедах, и от бессилия, собственной глупости хотелось кричать.
Ньярл.
Полумрак главного зала мягкой темной пеленой окутал меня, будто поддерживая в молитве Луне. Тишину у алтаря нарушали лишь шорох свечей и собственное дыхание.
Возводя голову к небесам, я в очередной раз спросил, много ли мне еще уготовано перенести, пережить и преодолеть в этой жизни, долог ли и без того почти бесконечный путь.
Двери зала неожиданно хлопнули, впустив невысокую фигурку, закрытую с ног до головы плащом, но, едва завидев меня, капюшон упал на спину, явив мне покрасневшее лицо внучки и ее рыжие локоны, рассыпавшиеся по плечам.
— Дедушка!
— Лилит…
Девушка пробежала к алтарю и крепко обняла меня, привычно расцеловав в обе щеки. Тонкие руки обвили шею, привычно повиснув на ней.
— Ты так давно не появлялась в Кадате.
— Я знаю, но мне столько нужно рассказать, и я так соскучилась.
Обняв Лили в ответ, я поцеловал ее макушку и прижал к себе, наслаждаясь появлением столь редкой сейчас гостьи.
— А я то как скучал, думал, ты совсем забыла про деда.
— Конечно нет, но у меня такие новости потрясающие!
— Хорошо, давай я напою тебя чаем, ты наверно устала с дороги…
— Нет-нет-нет, нам понадобится алтарь, так что сначала выслушай меня.
— Хорошо, Лили, что случилось?
Зеленые глаза поймали мой взгляд и ярче заблестели в неверном свете свеч, девичье сердце заколотилось так быстро, что, кажется, почти не справлялось с чувствами, взваленными на него.
— Дедушка, я замуж выхожу.
Не веря своим ушам, я замер, не понимая, когда должна была кончиться эта шутка, но внучка вовсе не шутила. Поцеловав меня в лоб, она улыбнулась так отрыто и счастливо, что я еще больше оторопел.
— Но что… за кого?
— За принца! Мне Адам предложение сделал, в любви клянется, и я тоже его люблю…
— Лили, но ты же темная, твой дар…
— Это все мелочи! Деда, послушай, я стану королевой, Адам наследный принц, и в моих руках будет столько власти, сколько нужно, чтобы изменить жизнь таких как мы. Я смогу показать, объяснить людям, что темные не чудовища, что некроманты такие же, как и как и светлые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Лили, это невозможно.
— Возможно! Вот увидишь!
— Ты не сможешь выйти замуж за принца, в светлом храме тут же почувствуют твою силу.
— Не почувствуют, если ты заберешь мой дар.
Вздрогнув, я в ужасе отшатнулся от внучки, расцепляя наши объятья.
— Лилит, ты сошла с ума?!
— Нет, я знаю, что я делаю, деда послушай меня, это лишь малая жертва, одно жалкое условие для того, чтобы тысячи людей получили настоящую свободу! Никаких пряток, перевозок по ночам, страха перед церковью и загубленных жизней.
— Он не станет тебя слушать, Лилит!
— Станет! Он любит меня, и я люблю его, он поверит мне, поймет, я уверена. Прошу тебя…
— Нет! Ни за что на свете я не стану так с тобой поступать.
— Но мне нужна твоя помощь, я знаю, что могу изменить этот мир, это в моих руках, я должна хотя бы попытаться. Ты сам учил меня, ты знаешь, что я сильна не только магией и, если чего захочу, добьюсь этого сквозь любые преграды, так не будь одной из этих преград сейчас, Ньярл.
Внучка выглядела крайне серьезно, не отрывая от меня взгляда горящих глаз. Сейчас она, кажется, действительно могла сделать что угодно, даже горы свернуть, но при одной мысли о том, насколько она станет беззащитной, у меня к горлу подступал ком.
— Лили, я верю в тебя, но не в него, он же светлый.
— Я знаю, но разве не любовь помогает понять других? Ты сам знаешь, этому чувству все под силу.
— Одной любви мало.
— Вполне достаточно, чтобы понять, что любимая жена не монстр и никогда им не была, как и многие другие люди.
— Лили…
— Когда у нас еще будет такая возможность? Мы так близки к цели, дедушка, она совсем близко, стоит только руку протянуть. Обещаю, если почувствую опасность, тут же брошу все и уеду обратно в Кадат, мои подданные и гончие в столице помогут мне сбежать, только не отвергай меня. Умоляю, помоги, иначе все мои труды будут зря, а мы же стольких сможем спасти.
Отвернувшись к алтарю, я прикоснулся к его гладкой поверхности, чувствуя, что не могу отказать собственной внучке, не когда она так серьезно настроена, но не будет ли это ошибкой? Конечно будет, но я надеюсь, что ей действительно смогут помочь, что я в конце концов смогу ее защитить. Боги, как же сильно я об этом пожалею.
— Твои дети все равно могут родиться с темным даром.
— Я понимаю, и к этому времени у меня уже будет поддержка короля.
— Откуда такая уверенность?
— Адам прислушивается ко мне и сейчас.
— И все же…
— Он не поднимет руку против собственного дитя, и признает очевидное.
— Светлые никогда этого не признают.
— Дедушка, я лучше его знаю.
Поджав губы, я вздохнул, невольно сгорбившись под гнетом собственных воспоминаний. Я тоже думал, что достаточно знаю светлых.
— Что говорит Геката?
— Я… она на моей стороне, я знаю это из книги.
— Поклянись, что уедешь домой при малейшей опасности.
— Конечно, Ньярл.
Праздник
Утро встретило меня шумом в коридоре, от которого я не смогла спрятаться ни под подушкой, ни накрывшись одеялом.
Дни без тяжелых тренировок Аван были нечастым явлением, и я старалась выжимать из выходных максимум, отсыпаясь, пока не станет тошно, но видимо сегодня не суждено было это сделать.
— Чертовы праздники.
Это важный день, Софи.
— Я помню, самый длинный день в году.
Неохотно открыв глаза, я посмотрела на дрожь теней в свете солнца и лениво протянула ладонь к ним, ощущая тепло ярких лучей и наблюдая танец пылинок в воздухе. Надо бы вставать или хотя бы пойти умыться, но разбуженный разум вцепился в последние воспоминания Ньярла, не желая их отпускать.
