Дивно и ужасно
«Дивно и ужасно было смотреть в это время боя на броненосец “Князь Суворов”: без трубы, почти в сплошном пожаре, броненосец двигался отдельно от остальных судов, изредка бросая свои снаряды неприятелю из уцелевших орудий.
Незадолго до захода солнца броненосец “Император Александр III”, имея крен, отстал от линии броненосцев и, опрокинувшись, затонул. Страшно горел броненосец “Бородино”; его скоро постигла участь броненосца “Император Александр III”. Он опрокинулся и, работая винтами, быстро ушел под поверхность воды. Место броненосца “Бородино” занял броненосец “Орел”».
Флагманы покидают эскадру
«При заходе солнца из-за линии японских судов показались отряды минной флотилии, очевидно, собираясь с наступлением темноты броситься в атаки. Наши броненосцы, круто изменив курс, легли приблизительно на зюйд-вест.
В это время крейсера наши следовали в кильватер крейсеру “Олег”; курс был норд-вест 23°. Наши миноносцы и транспорты теперь собрались и держались соединенно с крейсерами. Все 9 миноносцев (кавторанг Блохин подчеркивает в показании, что лично пересчитал все миноносцы. — Б.Г.) и минные крейсера шли в кильватерной колонне с левой стороны крейсеров, держась почти вплотную к ним; транспорты… шли слева и немного сзади крейсеров, стараясь держаться тоже в линии кильватера.
Стало быстро темнеть. На “Олеге” подняли сигнал “следовать за мною”, и “Олег” начал уклоняться к зюйду. Машины “Донского” работали полным ходом, но держаться за “Олегом” и “Авророй” наш старый крейсер, конечно, не мог и скоро начал заметно отставать. В начале 10 часа расстояние до крейсера “Аврора” настолько увеличилось, что при сгустившейся мгле мы совершенно его потеряли и, таким образом, отделились от Командующего крейсерами[341]. Последний замеченный на “Донском” курс, когда можно еще было видеть “Аврору”, был зюйд-вест 10°.
Немного впереди и вправо от нас был виден силуэт крейсера “Владимир Мономах”: он, вероятно, тоже потерял адмирала. Около 10 часов “Мономах” вдруг бросился влево, и на “Донском”, чтобы избежать столкновения и пропустить “Мономаха”, пришлось положить лево на борт (разошлись чрезвычайно близко).
“Мономах” проскочил мимо нашего тарана и скрылся в темноте, и почти в ту же минуту в его направлении послышалась оживленная стрельба. Немного позднее вдоль левого борта “Донского” прошел встречным курсом крейсер “Светлана”, на наш оклик со “Светланы” ответили и спросили в мегафон: на “Донском”, “не знаете ли где…” — последнее слово нельзя было разобрать, но, вероятно, Капитан 1-го ранга Шеин (голос был Командира “Светланы”) желал знать, где был адмирал[342]; от нас успели крикнуть “не знаем”, и “Светлана” скрылась».
Группа офицеров крейсера «Дмитрий Донской» На прорыв
«…Теперь, когда мы оказались одни, Командир для выяснения дальнейшей задачи крейсера собрал на мостике совет. На этом совете единогласно было решено прорываться во Владивосток. В 101/2 часов взяли курс норд-ост 45°, стараясь обойти и оставить с левой стороны какие-то суда, которые временами светили прожекторами и стреляли. Ночью появились и стали держаться за кормой “Донского” два миноносца; скоро показался и третий, который шел некоторое время тоже соединенно с нами…
С рассветом выяснилось, что за нами держались миноносцы “Бедовый” и “Грозный”… В 6-м часу справа за кормой появились три японских миноносца и, держась далеко, стали следить за нами.
В 7 часу была получена телеграмма с миноносца “Буйный” — “прошу остановиться”. “Донской” повернул обратно и, правя на дымок, еще заметный на горизонте, приблизился к “Буйному”. “Бедовый” и “Грозный” следовали за нами, а японские миноносцы, изменив курс, скрылись; очевидно, они шли сообщить о нас своим более крупным силам.
Подойдя к “Буйному”, мы узнали, что на миноносце находится сильно раненый Командующий эскадрою с частью своего штаба и несколько офицеров с двумястами нижних чинов погибшего броненосца “Ослябя”. Сам миноносец “Буйный”, имея неисправности в машинной части, не мог дать большого хода и нуждался в угле для перехода во Владивосток.
Командующего эскадрою и “ослябцев”, сильно переполнявших миноносец, надо было снять с него. С “Донского” были спущены катера и баркас. На катере раненый Адмирал по желанию штаба был перевезен на миноносец “Бедовый”, а баркас занялся доставкою с миноносца на “Донской” чинов “ослябской” команды.
С Адмиралом на “Бедовый” были перевезены и чины его штаба[343]… С нашего крейсера для ухода за больным Адмиралом был отправлен младший судовой врач титулярный советник Тржемесский, после чего “Бедовый” дал ход и, сопровождаемый миноносцем “Грозный”, ушел по направлению на норд.
…С “Буйного” на “Донской” прибыли: Подполковник Осипов, Мичманы Бар-теньев, Казмичев, князь Горчаков, князь Ливен и около 140 нижних чинов…
В 12 часов на “Буйном”, который опять отстал, подняли сигнал о бедствии. “Донской” повернул и пошел к миноносцу. Командир миноносца, когда мы подошли, сообщил, что миноносец идти дальше не может, так как котлы его совершенно отказываются служить. Тогда, по предложению Командира крейсера, все люди с “Буйного” были взяты на “Донской”[344], а миноносец был потоплен выстрелами из 6-дюймового орудия.
В этот раз на «Донской» с миноносца доставлены: Командир миноносца “Буйный” — Капитан 2-го ранга Коломейцев, Лейтенант Вурм, Мичманы Храбро-Василевский и Алышевский, Инженер-Механик Поручик Даниленко, 70 человек команды миноносца и около 60 человек оставшихся еще на “Буйном” “ослябцев”.
Пересадив людей и потопив миноносец, на что потребовалось около 2 часов времени[345], крейсер продолжал свое плавание».
Появление неприятеля
«Около 4 часов с правой стороны были усмотрены дымы, а затем и рангоуты больших судов: офицер с марса дал знать, что видит 4 неприятельских крейсера и 4 миноносца, которые правят по одному с нами курсу. Командир “Донского” изменил курс на 3 румба влево, но мы были уже замечены. Неприятельские крейсера, поворотив все вдруг, стали держать на “Донской”.
Сближение между нами и противником происходило медленно, но заметно, и неизбежность боя была очевидна. Остров Дажелет в это время поднимался уже над горизонтом. Совет, собранный Командиром на мостике… не успел еще высказать окончательного решения, когда дали знать, что с левой стороны приближаются еще 2 неприятельских крейсера (“Ниитака” и “Отава”)[346] и 3 миноносца».
Соотношение сил в предстоящем бою, заметим, — примерно как в бою «Варяга» при Чемульпо. А «Дмитрий Донской» — никак не новейший крейсер. И «Корейца» с его 8-дюймовыми пушками рядом с ним не было. 6 шестидюймовок вместо 12 таковых на «Варяге» и 10 пятидюймовой, не считая совсем малокалиберных пушек — все, что мог противопоставить старый крейсер японской эскадре.
«Командир изменил курс, взяв на Дажелет, и сообщил нам свое намерение: приблизиться к острову и разбиться о скалы его берега, если исход неравного боя для нашего крейсера будет роковой. В начале седьмого часа бывшие от нас слева крейсера “Ниитака” и “Отава” приблизились к “Донскому” кабельтовов на 50 и открыли огонь».
«Донской» принимает бой
«“Донской” поднял стеньговые флаги и принял бой. До Дажелета оставалось в это время миль 35». В своем показании Блохин пишет, что командир крейсера Иван Николаевич Лебедев перед самым началом боя «повернулся ко мне с глазами, полными слез, но улыбающийся, пожал мне руку и сказал спокойно: “Если со мной что-нибудь случится, позаботьтесь о моих двух маленьких девочках”.
Японцы скоро пристрелялись и стали засыпать наш крейсер снарядами. “Неприятельские снаряды сыпались около нашего борта и рвались на крейсере. На “Донском” было приказано стрелять не торопясь, чтобы не тратить снаряды даром».
Не тратить снаряды даром!
Лейтмотив всех морских сражений русско-японской войны! От первого боя «Варяга» с приказом комендорам «стрелять не торопясь» до крика души адмирала Рожественского перед самым боем: «Не бросать снаряды даром!»
Экономные Морское и Финансовое ведомства в достатке снарядов запасти не могли! Даже наших — худших в мире. Вот так и воюй.
А тут, кстати, справа и наш старый знакомый — контр-адмирал Уриу Сотокичи — подоспел со своим 4-м боевым отрядом: 4 крейсера — «Нанива», «Такачихо», «Акаси», «Цусима» — и 4 миноносца. Как же, он ведь начинал войну — ему и заканчивать. И соотношение сил привычное.
