заканчивались трагически, как, например, в Герсе, где в августе 1853 г. под Ломбезом женатый мужчина, обвиненный в том, что оставил девушку на семейном пути, был заколот шилом и умер после того, как чаривари переросло в драку. Тем более, надо полагать, государство не стало бы мириться с теми, кто не просто бросает вызов служителям закона, а направляет свои колючки прямо на них. Так, в Лиможе в 1857 г. попытки задержать местных проституток провалились из-за того, что женщины убегали из больницы, где их содержали, а при дальнейших домогательствах устраивали хари-вари, которые получали сочувственную поддержку из близлежащих казарм.
Можно предположить, что в ряде мест этот обычай был пресечен усилиями полиции. В Фуа и Сен-Жироне в 1840-х годах действовал суд корнуэло, приговаривавший провинившиеся пары к публичному осмеянию. Фольклорист из Лимузена полагает, что последняя харивари в Тюле произошла в 1850-х годах, но добавляет (после Первой мировой войны), что "в сельской местности они все более редки", что говорит о том, что там, где полиция была удалена, а местная автономия сильна, эта традиция сохранилась. В Стране Басков, писал наблюдатель в 1857 г., полиция пыталась подавить "эти традиционные игры, которые стали слишком развратными" в течение 15 или 20 лет. Но безуспешно. Традиционная игра просуществовала до Великой войны, получив одобрение населения. В Агос-Видалосе (Верхние Пиренеи) жених, отказавшийся от предложенных на свадьбе "почестей" и, что еще хуже, не захотевший за них платить, стал объектом харивари в 1858 году. Другие случаи произошли в Аржелесе - против вдовцов, вступивших в повторный брак, и против мужчины, избивавшего жену (1861 г.); в Лау, где возражения не уточнялись, и в Тильхаузе, недалеко от Ланнемезана.
Местные баскские поэты (Roblakart) часто импровизировали серенады для чаривари на какую-нибудь традиционную мелодию, которую подхватывала собравшаяся толпа или пела по деревне. Но особой особенностью харивари были песни на местном диалекте, специально сочиненные для этого случая: мы слышим о них в Ардеше и Лораге, где имена наиболее известных исполнителей песен сохранились далеко за пределами их жизни. Они, несомненно, были такими же развратными, как и фарсы харивари, исполнявшиеся на карнавале и вызывавшие крики о непристойности, непристойности, грубой неподобаемости. Изнасилования, роды, кастрация разыгрывались на сцене и комментировались.
Этого делать было нельзя. Оскорбительные пьесы запрещались. Молодые вынуждены были маскировать свои фарсы под приемлемые пьесы-мистерии или трагикомедии, которые могли пройти мимо цензоров далеко в префектуре. Таким образом, власти могли заявить, что такие грубые фарсы мертвы (субпрефект Молеон, 1903 г.), а сами они продолжали существовать sub rosa. Тем не менее, по мере истончения свидетельств или изменения их тона, создается впечатление, что обычай сползал в шалость, а суть улетучивалась. К 1891 году песни-чаривари Лорагэ "утратили свой первобытный колорит для нас, не понимающих их специфического смысла". И на их месте не появилось ни новых песен, ни новых поэтов".
В 1860-х гг. в Бауме (Ардеш) во время шарвары, организаторы которой были приговорены к штрафу и тюремному заключению, объект их внимания мог выкупить их за сетье вина (21 л). Человек, вспоминавший об этом в 1880-х годах, радовался, что "такие странные и непростительные обычаи исчезают со дня на день; огни обучения ... учат всех уважать свободу своих товарищей." И, верно, в школах учили, что харивари - это неприлично. Принятый в 1880-х годах учебник по гражданскому праву для первого класса предупреждал: "Те, кто устраивает у чужих дверей харивари (шум кастрюль, котлов, свист и крики) с оскорбительной целью, наказываются штрафом до 15 франков и даже тюремным заключением". В основном к этому времени можно встретить уцелевшие, укрывшиеся в сельской местности харивари. В Нантейе (Сена-и-Марна) последний харивари состоялся в 1870 году, в Вилье-сюр-Морен - примерно десять лет спустя. В Праде (Пиренеи-Ориенталь) в 1896 году мы слышим: "харивари у вдовы, собиравшейся выйти замуж во второй раз. Сам мэр следил за порядком". В Шатолене в 1896 г. местный священник, "очень непопулярный в религиозном городе", запланировал шествие, которое должно было помешать веселью Марди Гра. Местная молодежь решила проследовать за религиозной процессией, переодевшись, и устроила харивари. Полиция и мэр города уговорили священника отказаться от своего плана. В 1908 г. на возвышенности Бурбоннэ самодельный бычий рог "сурлуар", сделанный из местного букового дерева, все еще использовался для харивари; а в 1943 г. в Вараньяке, в нескольких милях от Монтобана, состоялось харивари против вдовы, которая снова вышла замуж".
В сущности, как и костры, как и карнавалы, частью которых они так часто были, харивари сохранились то тут, то там, всплывая время от времени. В Ангу-муа, где, как и в Кверси, о харивари можно было слышать вплоть до Второй мировой войны, были места, где большие промежутки между спорадическими возрождениями заставляли всех считать, что харивари умерло. Были и такие места, где от нее отказались в начале х годов и где память о ней умирала или уже умерла, поскольку мало кто из детей слышал о ней от своих родителей. В Луаре во многих деревнях в 1930-е годы еще сохранялись харивари, но многие другие сообщили об их исчезновении с началом века или Первой мировой войны.
Так, в Арденнах, Пуату, некоторых районах долины реки Мёз в 1880-е годы ещё знали асоаду (или что-то в этом роде). Некоторые из последних конкретных упоминаний об избитых мужьях, подвергшихся таким образом презрению, происходят из небольших, отдаленных мест: Гран-Брассак (Дор-Дон) в 1880 году, деревушка близ Аумани (Шаранта) в 1901 году. В Сольне к последней четверти XIX века корнары уже не подвергались публичному унижению в таких крупных бургах, как Суэсм или Меннету-сюр-Шер. В более изобильных общинах, таких как Сен-Виатр и Селле-Сен-Дени, ослы продолжали работать до 1914 г., но, как и в Виллени, "только для развлечения". Спонтанное народное наказание за неуместные нарушения правил поведения и морали превратилось для жителей деревни просто в спорт. Туша харивариса осталась. Но она была расчленена.
Глава 23. РЫНКИ И ЯРМАРКИ
Благодать дается от Бога, а знание покупается на рынке". - АРТУР ХЬЮ КЛАФ
Эволюция общительности в деревне может - и должна - изучаться, поскольку здесь мы можем позволить себе лишь мимолетное внимание к двум другим сферам: общественному рынку и полуприватной, но очень общинной велеречивости.
Рынки и ярмарки были основными винтиками в колесах старой экономики, поворотными столами необходимых обменов, в основном в ограниченном локальном контексте. Рынки были частыми, как минимум еженедельными, на них продавались и покупались товары повседневной необходимости, в основном продукты питания. Ярмарки проводились периодически и
