и чем меньше их сдерживало присутствие ограничителей закона, тем больше вероятность того, что они поддержат эту практику или, по крайней мере, приблизятся к ней.
Так, в Даумазане (Арьеж) брак сер-вантки нотариуса, якобы подстроенный ее хозяином, привел в 1844 г. к харивари, участники которого оказались в полицейском суде. Однако и в этом случае "неприятности" продолжались, но и жандармы, и местные власти относились к ним с пониманием и минимизировали все нарушения закона. При империи село стало управляться более жестко, и в декабре 1861 г. новый градоначальник запретил все песни и сатирические шумы после 8 часов вечера как нарушение спокойствия: провокации песен и считалок, каждая из которых становилась оскорбительнее предыдущей, приводили к беспорядкам и насилию".
Стоит вспомнить, что далеко не все объекты хариваризации принимали их близко к сердцу. Многие из них отвечали добром на добро или даже стреляли в своих буйных наставников. Конечно, природа хариваризации заключалась в том, чтобы изолировать жертву и сделать ее беспомощной перед ответными действиями. Но даже изолированные люди, вооруженные решимостью и хорошим ружьем, могли нанести ущерб. Это тем более верно, когда в дело вмешивается политика.
Харивари были очень жесткой формой критики: они могли быть направлены как против знатного человека, так и против местного пьяницы или хронического должника. Неудивительно, что они были связаны и с политикой. В октябре 1819 г. харивари, организованное антиклерикальными буржуа Бреста, вынудило епископа Кимперского прекратить миссию, которую там проповедовали иезуиты. Аналогичные волнения вызвало возвращение другой миссии в 1826 году. В Мас-д'Азиль (Арьеж) в ноябре 1830 г. было устроено политическое шарвари, чтобы отплатить человеку, обвиненному в том, что он сам использовал подобные методы в 1815 г. В Мулене (Аллье) в 1832 г. мы слышим о двух: один против епископа, другой против местного депутата, месье де Шонена, "считавшегося слишком преданным королю Луи Филиппу". Примерно в это же время "буржуа" небольшого городка Монпезат (Ар-деш) организовывали легитимистские благотворительные акции, которые беспокоили жандармов. В 1833 г. министр внутренних дел обратился к префекту Арьежа с письмом, в котором предостерегал его от предполагаемого "возмущения против нашей цивилизации", гротескной пародии на те беспорядки, которые правительство недавно подавляло. Республиканское общество (Aide-toi), по всей видимости, замышляло харивари всех депутатов. Префекты должны были быть начеку и использовать все средства для предотвращения этого. Я не нашел никаких дальнейших следов предполагаемого заговора, но он наводит на мысль о пропагандистских возможностях хари-вари, о которых правительству было хорошо известно, и о том, как они могут быть превращены в политические демонстрации.
В феврале 1834 г. республиканцы из Осера устроили такую хариваризацию мэра, что в дело пришлось вмешаться вооруженным силам. В феврале следующего года (опять карнавал!) из другого города Йонны, Тоннерра, поступило сообщение об аналогичных проблемах. Супрефект жаловался, что в сельских коммунах Масленица используется как повод для песен, переходящих в политику.
Что касается самого Тоннерре, то здесь можно услышать много песен, как личных, так и политических (ведь они были практически идентичны), которые звучали в период с 18 по 23 февраля, а также плакаты с политическими мотивами. 24 февраля мэр запретил использование барабанов с 18 до 20 часов, надеясь тем самым воспрепятствовать шумным демонстрациям, которые прошли под их марш. Но толпа маршировала без барабанов и плавучих средств, и, что еще хуже, распевая "Марсельезу". Полицейский комендант не смог их разогнать, национальная гвардия отказалась вмешиваться, так как все жители знали друг друга. Вместо того чтобы послать войска, власти решили переждать карнавал и дождаться его окончания".
Февральская революция 1848 г. и последовавшие за ней выборы также не обошлись без участия "харивари", хотя в каком количестве - сказать невозможно. Мы слышим об одном из них в Страсбурге, направленном против непопулярного консервативного депутата Ренуара де Бюссьера; о другом - в Беллее (Айн) против Адольфа д'Анжевиля, автора новаторского труда "Essai sur la statistique de la population frangaise", осужденного в городе и деревне как мальтузианец, "худшее из оскорблений в Юре 1848 г." Скудность свидетельств может отражать редкость использования. Но, возможно, и то, что такие традиционные формы нападок не заслуживали упоминания.
Примечательно, что политические харивари в значительной степени ограничивались городами с политической общественностью. В более мелких населенных пунктах даже "политические" волнения оставались на привычной почве. В 1828 г. в Арфёйе (департамент Аллье) был поднят харивар против начальника маленькой семинарии, уволившего понравившегося ученикам преподавателя; в 1832 г. в Кюссе (департамент Кюссе) харивар напал на нового мирового судью. В Кунлате (Пюи-де-Дем) большой шарварий был направлен против сборщика налогов и местного врача, обвиненных в том, что они использовали свое влияние в пользу непопулярного кандидата в депутаты Генерального совета департамента. Только в Бретену, небольшом городке на северо-востоке Лота, мы слышим о действительно политическом случае, когда "представитель народа", месье де Сен-Прист, был обманут, а местные власти ничего не предприняли. Но это был 1849 год, а Бретену находится всего в паре миль от замка Кастельно. Политические настроения должны были быть сильны и односторонни".
Это почти последнее политическое харивари, которое мне удалось найти. Если не считать одной, которая так и не состоялась. Речь идет о Жюле Фавре, адвокате-республиканце, который, находясь в Морле для дачи показаний по делу в августе 1866 г., был избавлен от этого испытания, когда местный магистрат предотвратил организацию харивари против него. Религиозная борьба рубежа веков вызвала оживление, в частности, в Аллье, где был силен антиклерикализм и где в годы после 1877 г. часто ломали придорожные кресты и публично оскорбляли священников. Песни, направленные против священников, пользовались большим успехом, а перед деревенскими церквями устраивались харивари, как это произошло в Доммерате, недалеко от Комметри, во время
Великий пост 1884 года. С другой стороны, продолжались и откровенно социальные харивари. В январе 1853 г. капрал жандармов в Бельи (Айн) сообщил о значительном харивари в одной из деревень, в котором участвовало около 100 человек обоего пола, чтобы преследовать вдову Готье. Жандармы вмешались, чтобы разогнать толпу, арестовали одного человека, затем возникли проблемы, когда остальные попытались его освободить, но "сила осталась [sic] за законом". В марте того же года командующий армией в Лионе писал о шарваре в Сен-Мартене (Луара), недалеко от Монбризона, "по случаю женитьбы вдовца на молодой девушке", причем шарварщики продолжали свои шутки даже после того, как им заплатили 20 франков. Хуже того, мэр поддержал их против беспомощных жандармов. Дело дошло до министра внутренних дел, и мэр заявил, что жандармы создают лишние проблемы".
Но Империя не терпела незаконных сборищ, которые нередко
