— Да, что вы хотели? — спрашиваю я того, что стоял чуть впереди от основной группы, пожилого дядьку, у которого, как я заметил, отсутствовала кисть левой руки.
— Меня зовут Иван Штеменка, я токарь, — представился однорукий и кивнул себе за спину: — А это мои помощники. Мы у сектантов в заложниках были, и вы нас выручили.
— И что, вы хотите мне сказать огромное человеческое спасибо?
— Это тоже, — Штеменка замялся, — но вообще‑то мы с просьбой. В городе говорят, что вы завтра уходите, и мы…
— …Хотите уйти вместе с нашим караваном, — продолжил я за него.
— Да, — подтвердил токарь, оглянулся на своих помощников, вновь посмотрел на меня и спросил: — Это возможно?
— В караване лишних людей не будет.
— Но мы слышали, что вам нужны хорошие работники, а для своих вы место найдёте.
— От кого слышали?
— Ваши воины из охраны про это говорили. Мы сначала к старшему подходили, но он сказал, что мы ему не нужны. Сунулись к другому, которого все Капитаном называют, и он тоже отмахнулся. Остались только вы, наш спаситель.
— А что умеете?
— Так это… — повеселел представитель местного рабочего класса, — говорю же, я токарь, и остальные все по технической части. Можем на станках разных работать, плотничать, столярничать, машину починить и приборы несложные. Мы всё делаем, а если нет работы по специальности, то даже строительством занимаемся.
— Сколько вас?
— Самих работников сорок три человека, да семьи наши — ещё сто семьдесят душ. Возьми нас с собой, купец, не пожалеешь. Мы готовы за еду и крышу над головой работать. Только бы в безопасности быть да от сектантов проклятых подальше. В страхе живём, дети по ночам в ужасе просыпаются. Не покинь, а мы отработаем.
Долго размышлять я не стал. Люди — вот основное богатство нашего мира, а тут сами просятся, да ещё и специалисты неплохие. Пусть не всё умеют, и Штеменка сам себе рекламу делает, это понятно. Однако же добровольцы, и куда их в своём хозяйстве пристроить, я найду.
— Переход к Таганрогу выдержите? — спросил я токаря.
— Выдержим, — закивал бригадир, а остальные работяги поддержали его одобрительными выкриками. — Детей малых на руках понесём, но от вас не отстанем.
— Ну, малышей на телеги посадим, их хоть и немного, но пойдём порожняком, так что обойдёмся без экстрима. Вещей с собой много?
— Нет, у каждого по котомке, а всё остальное на нас.
— Тогда поступим так. Вечером подходите к нашей стоянке, и каждый подпишет договор на пять лет. Зарплату положу хорошую и жильём обеспечу. Всё по чести и без обмана. Условие моё одно — посторонних с собой не тянуть, и, если в ком‑то не уверены, сразу об этом сообщите.
— Ясно, — Штеменка вновь закивал, — только я сразу скажу: мы все одной общиной десять лет уже живём и всегда одной бригадой работали. Среди нас чужаков нет, а за каждого человека я могу головой поручиться.
— Раз так, то вечером вас жду.
В самом приподнятом настроении мои будущие работники отправились к своему общежитию, а я — в наш лагерь, раскинутый на торговой площадке неподалеку от восточных ворот. Пара минут быстрой ходьбы — и я на месте. Хочу пройти к себе, но караульный докладывает, что меня ожидает ещё один человек, которому требуется срочно переговорить с купцом Мечниковым. Это представитель поисковиков, которых после всех их злоключений, осеннего бегства в город и гибели разведчиков Зиновия осталось всего десятка четыре, и в основном это женщины с детьми.
Первая думка стандартная и на злобу дня, это то, что поисковики тоже место в караване попросят, но я ошибся. Со мной встретился их нынешний старшина, Зиновий, сын Зиновия, тридцатилетний мужик в таком же, как и у его погибшего от рук сектантов отца, длиннополом кожаном плаще. Он хотел узнать, заинтересован ли я ещё в автотранспорте. Да, заинтересован. Вот только что за автотранспорт, как далеко от города он находится и как его вытянуть на дорогу? Вопрос на вопрос, всё резонно и сугубо по делу.
Ответ младшего Зиновия порадовал, напрягаться мне не надо, есть три новеньких корейских внедорожника, и хранятся они неподалеку от Дебальцево. Всё, что от меня требуется, — это приготовить боеприпасов и мин на полторы тысячи золотых. Обмен произойдёт неподалеку от Снежного через два месяца. Мои люди и водители принимают машины и передают поисковикам заказанные ими товары. После чего наши пути‑дорожки расходятся, и воины отряда перегоняют внедорожники к морю, откуда на баржах перевозят их из Таганрога в Ейск.
— Зиновий, зачем тебе столько мин? — поинтересовался я тогда у вожака поисковиков.
Тот некоторое время помедлил с ответом и сказал:
— Пойдем сектантам мстить. Те мины, что батя от тебя в прошлый раз получил, хорошо себя показали. Мы недавно проверяли наши минные постановки на дорогах и тропах, которые ещё по осени установили, и они все сработали как надо.
— Так в чём проблема, объединитесь с наёмниками и работайте совместно!
— У наёмников своя война, а у нас своя. Они хотят город и территорию защитить, а мы желаем отомстить сектантам и навсегда покинуть эти места.
— И куда пойдёте?
— На Волгоград двинемся. Через Донское Царство пройдём и к Волге‑матушке выйдем.
— А почему не в Конфедерацию?
— Нам свобода нужна, а у вас законы в чести и олигархия в полный рост.
— Олигархию уже прижимают, и теперь диктатура у власти.
— Для нас без разницы, что так, что эдак, всё равно придётся кому‑то подчиняться, а нам это неинтересно. Свобода — вот наша ценность.
— Как знаешь, Зиновий. Договор наш выполню, на назначенное место людей пришлю, а дальше поступайте по своей воле.
Лидер поисковиков ушёл, а я отправился готовить свой отряд к дальнему походу по лесным дебрям. На следующее утро, получив на руки двух семнадцатилетних красавиц и две сотни гражданских, мои воины влились в обозную колонну, и караван двинулся на юг. По весне не самый лучший вариант, и лично я предлагал идти через Новошахтинск, в том направлении дорога получше будет. Однако полковник приказал выдвигаться к морю, а что есть приказ, мы понимаем очень хорошо.
Путь был трудный. Форсирование ручьёв, мелких речушек, разбор завалов и расчистка разбитых участков дороги. Всё это отнимало слишком много времени. Проходит десять дней пути, и вот, миновав Снежное, мы добираемся до Матвеева Кургана. Завтра снова в дорогу, пройдёт два‑три дня, и караван достигнет Таганрога. Однако это только завтра, а сегодня охота, природа и отдых…
Резкий рывок, шкура оленя сдирается с задних ног, с туловища и снимается через горло. Теперь остаётся только порубить тушу на куски. Разделка много времени не заняла, топорик рядом, а оленья шкура лежит на траве. Уложился в пятнадцать минут. Часть мяса, самую мякоть, язык и сердце забрал Сеня, и, пока он готовил обед, всё остальное я пересыпал солью и запаковал в полиэтиленовые мешки. Мы‑то и здесь перекусим, а воинам, что в лагере остались, свежего мяса тоже хочется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
