Работа окончена. Я подсел к костру, над которым уже висел котёл с кипящим бульоном, и посмотрел на Семёна. Бойко, почуяв, что за ним наблюдают, приподнял голову, и наши взгляды пересеклись.
— Есть проблема, Сеня? — спросил я его.
— Да, — подкинув в котёл сушёной зелени, подтвердил повольник.
— Она связана со мной или с отрядом?
— Службой доволен, с парнями не конфликтую, и мне у вас нравится. Дело в другом. У меня здесь, — он похлопал себя кулаком правой руки по груди, — непорядок. Как зовёт что‑то, тянет уйти на восток, и противиться этому зову мне день ото дня всё сложней. Как думаешь, Мечник, может, у меня с головой непорядок?
— Чёрт его знает, Сеня. На дурака ты не похож, а в жизни всякое случается, и даже такое, что объяснить нельзя. Есть потребность идти на восток, значит, иди и не оглядывайся. Видимо, судьбина у тебя такая, по земле одиночкой бродить, а может, действительно что‑то тебя зовёт.
— Значит, отпускаешь меня и за предателя держать не станешь?
— Отпущу и даже больше того — оставлю за тобой место в отряде.
— Спасибо, Мечник.
— Пока не за что. Верю, что рано или поздно ты вернёшься. Пусть не навсегда, но будешь с нами, и, когда так случится, я буду тебе рад, Кроме того, мы — дальняя разведка, и если смотреть на твоё путешествие с этой точки зрения, то разведчик Бойко по‑прежнему будет находиться на службе Кубанской Конфедерации. Такие люди, как ты, Сеня, просто так не погибают и не исчезают. — Длинной деревянной ложкой попробовав варево из котла, я спросил: — Когда в путь двинешься?
— Как в Краснодар прибудем, так дня через три на Невинномысск и уйду. Там с людьми потолкую, про обстановку на востоке разузнаю и через Ставрополь в сторону Калмыкии двинусь. Что потом будет, загадывать бесполезно. Если я сбрендил, значит, от меня вам ни пользы, ни вреда не будет. А если я прав, и этот зов не просто больное воображение или какая‑то мания, то обязательно постараюсь вернуться, рассказать про дальние земли и про то, что же со мной произошло.
На этом серьёзный разговор между нами окончился. Обед был готов, и мы с аппетитом набросились на приготовленный Сеней шулюм. Затем, некоторое время повалявшись на травке и потрепавшись за жизнь, вернулись к месту остановки каравана, а на следующий день, как и планировалось, снова тронулись в путь.
Глава 23. Кубанская Конфедерация. Краснодар. 1.06.2063
— Сограждане! Этот год принёс нам новые тяжёлые испытания и сулит новую войну. Враг, который находится далеко на севере, сектанты, возомнившие себя носителями истинной веры, пытаются вновь нанести по нас свои подлые удары. Однако наши войска и госбезопасность всегда на страже, и злые происки врагов не окончатся удачей. Недавнее нападение диверсантов на столичную ТЭЦ, единственную полностью рабочую теплоэлектростанцию в Конфедерации, положило конец нашему терпению. Враги погибли и не достигли своих целей, а наши воины вновь показали своё воинское мастерство и выучку. Однако это пощёчина всему нашему государству, и поэтому мы объявляем этим религиозным фанатикам войну!
Из раструба радиоточки, прерываемый бурными и продолжительными аплодисментами, доносился сильный и уверенный голос Симакова‑старшего. Эту речь мы слушали все вместе, весь руководящий состав ОДР при ГБ, то есть Ерёменко, его брат Денис, который наконец‑то вышел из тени, и мы с Астаховым. Прямой радиотрансляции речи нашего лидера с заседания Государственной Думы и о том, что он сегодня скажет, мы знали ещё вчера, а потому каждый из нас объявил по своему отряду повышенную боевую готовность и усилил охрану своего жилища. И вот все наши бойцы наготове, в городе — усиленные патрули гвардии, и дело здесь не в том, что позавчера диверсанты Внуков Зари попытались нанести новый удар.
С объявления войны речь Симакова только начинается, а самое важное и интересное будет после этого. Именно в этот день Симаков решил донести до всех граждан Конфедерации, что он уже не президент, а самый настоящий пожизненный диктатор. Конечно, все, кому это было интересно, и так всё знали и понимали, но официально делали круглые глаза и утверждали, что мы — демократы и республиканцы. И наконец свершилось. Весь либерализм, плюрализм и прочие «измы» побоку, и начинается новая эра, которая, возможно, приведёт нас к созданию империи.
Надо сказать, момент Симаковым был выбран удачно. Впрочем, как и всегда. Новость об очередном нападении вражеских диверсантов напугала все слои населения нашей страны. Кого‑то самим фактом, а кого‑то тем, что ТЭЦ у нас одна, и, потеряв её, мы откатывались в своём развитии на ступень назад. В такой ситуации и при таком беспокойстве среди граждан Конфедерации можно протолкнуть любой закон, а уж объявить себя пожизненным диктатором — так и вообще плёвое дело. Кроме того, личность лидера устраивала практически всех, харизматичный, волевой, авторитетный и не беспредельщик.
Конечно, всегда найдутся люди, которые будут недовольны таким положением дел, и кто‑то скажет, что признание диктатуры и авторитаризма — это потеря свободы и возврат к дремучему средневековью, а по мне, так наоборот — это движение вперёд, а наша свобода состоит в том, что правительство может оказать своему народу такое количество услуг, которому позавидуют все остальные. Мир лежит в развалинах, и стесняться некого. Воры должны сидеть в тюрьме, а извращенцы на деревянных колах, враг уничтожается, граждане государства не голодают и могут рассчитывать на защиту закона, а уж кто там у власти и как он себя называет — это дело десятое. Тем более что и до того демократией у нас не пахло, собирались территориальные лидеры и между собой избирали самого сильного. Всё как у хищников в природе, а теперь это узаконилось, да и только.
Пока я размышлял, Симаков свою речь окончил, и понеслось… Один за другим стали выступать представители различных партий и переливать из пустого в порожнее стандартный набор слов. Все одобряют, все поддерживают, все согласны, и Симаков — наш рулевой. Ещё немного, и дошло бы до «Славься! Славься! Ты наш царь, превеликий государь!». Умеет диктатор людей пригибать, этого не отнять, спектакль идёт как по нотам, и сбоев быть не должно, актёры все опытные и роли свои знают отлично.
Не менее часа мы слушали радиотрансляцию и всю ту чепуху, что несли самые богатые купцы и промышленники Конфедерации, и в конце концов полковнику это надоело. Выключив радио, он отошёл от окна своего кабинета, где простоял всё это время, сел во главе стола, оглядел нас и смешливым тоном с улыбкой произнёс:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
