Каждый шаг в кустарнике отдавался резким шумом. Это убегал какой-нибудь зазевавшийся заяц или кролик, потревоженный собакой.
Сальватор и собака вышли на дорожку. Она вела к поляне, посреди которой видна была черная поверхность пруда, сверкающая, как серебряное зеркало.
Луна вышла из-за облаков и осветила этот спокойный и глубокий пруд. На его берегах, как неподвижные призраки, стояли статуи мифологических героев.
Брезиль, казалось, спешил приблизиться к этому пруду, но Сальватор, не зная, был ли дом, к которому прилегал этот парк, обитаем или нет, шел по лесу так, чтобы можно было скрыться в чаще при первой же опасности, и удерживал свою собаку, которая, повинуясь его голосу, шла в десяти шагах перед ним.
Было что-то зловещее во всех предметах, которые бросались в глаза Сальватору.
– Я бы не очень удивился, – шептал он, – если бы узнал, что тут совершилось какое-нибудь ужасающее преступление. Тени тут будто темнее, чем в другом месте, свет бледнее, деревья имеют такой печальный вид, что сердце сжимается. Но как бы то ни было, надо идти вперед.
И когда густое облако снова закрыло луну, Сальватор вышел из леса, остановился и придержал Брезиля.
Перед ним по другую сторону пруда возвышался величественной темной массой замок Вири, освещенный только светом, видневшимся из окна маленького кабинета. Итак, несмотря на запущенность парка, казавшегося девственным лесом, несмотря на заросшие дорожки, замок был обитаем.
Нужно было удвоить предосторожность. Сальватор поглядел вокруг взглядом охотника, привыкшего видеть в темноте, и решился продолжать поиски до конца.
Однако он не был ни в чем уверен, у него были только смутные подозрения, вызванные немым страхом Розы. К чему же эта настойчивость? Зачем идти на поиски неизвестного? Это неизвестное казалось ему чем-то ужасным, и он шел на свои поиски, направляемый таинственным провидением, которое называется случаем, придающим честным людям сверхъестественную способность предугадывания.
В нескольких шагах от пруда была группа зеленых деревьев. Тут можно было спрятаться. Казалось, что пруд притягивал чем-то Брезиля.
Сальватор, воспользовавшись минутой, когда луна скрылась за облаками, достиг группы деревьев, сопровождаемый Брезилем, которому он приказал идти сзади.
Спрятавшись в тени вяза, Сальватор погладил Брезиля и сказал ему одно слово:
– Ищи!
Брезиль тотчас же бросился к пруду, пропал в тростнике, окружавшем берег, и, миновав заросли, показался вновь. Он плыл с поднятой вверх головою.
Собака проплыла около двадцати шагов. Затем остановилась, описала круг, вместо того, чтобы плыть прямо, и нырнула. Сальватор не терял из виду ни одного ее движения. Человек и собака, казалось, угадывали намерения друг друга.
Через несколько минут Брезиль вынырнул, затем опять нырнул. Однако, как и в первый раз, он не нашел ничего.
Тогда он поплыл к берегу, вышел и сделал пять или шесть шагов, обнюхивая дерн. Затем он поднял голову, испустил тихий, но глухой жалобный вой и побежал к лесу.
Сальватор понял, что Брезиль не без оснований возвращается назад в лес. Он слегка свистнул. Собака остановилась, подалась назад, как лошадь, которой всадник натягивает узду.
Сальватор не хотел терять из виду Брезиля, чтобы не быть вынужденным звать его. Он снова осмотрелся и, видя, что все тихо и спокойно, прошел пространство, отделяющее деревья от леса, также бесшумно, как и прежде.
Брезиль опять побежал. Сальватор пошел за ним, и они снова скрылись в лесу.
Он знал, что все движения собаки, как бы странно они ни выглядели, не были беспричинными.
Войдя в лес, собака и хозяин перешли лужайку, на которой кое-где расцвели первые весенние цветы.
Они вернулись на дорожку, которая раздваивалась в конце. Тут собака остановилась и, казалось, заколебалась. Одна из дорожек вела к огороду, другая – на тропинку, углубляющуюся в лес.
После нескольких минут колебания или, лучше сказать, размышления Брезиль избрал тропинку, ведущую в лес.
Сальватор пошел за ним.
Так они шли две или три минуты. Потом собака остановилась и вместо того, чтобы идти по тропинке, вошла в гущу леса, на опушке которого стояла скамейка.
Сальватор тоже вошел под деревья. Тут собака обнюхала ветви и сухие листья, покрывавшие землю. Затем уткнула нос в землю, жадно вдыхая из нее испарения.
– Что ты нашел тут, мой добрый Брезиль? – спросил Сальватор.
Собака пригнула морду к земле, уткнула в нее нос и оставалась неподвижной, точно не слыхала вопроса своего хозяина.
– Тут, не так ли? Тут? – спросил Сальватор, опускаясь коленом на землю и дотрагиваясь пальцем до места, которое указало смышленое животное.
Собака быстро повернулась, посмотрела на хозяина своими выразительными глазами, слабо взвизгнула и начала опять нюхать.
– Ищи! – сказал Сальватор.
Роланд, глухо ворча, положил обе свои лапы на то место, которое Сальватор указал пальцем, и начал яростно рыть землю. Было понятно, что цель его ночных поисков была именно тут, а не в другом месте.
– Ищи! – лихорадочно повторял Сальватор. – Ищи!
И собака с той же яростью продолжала рыть землю.
После десятиминутной работы, показавшейся Сальватору целым веком, Брезиль быстро отодвинулся.
Все тело его дрожало.
– Что тут такое, мой дорогой пес? – спросил Сальватор, все еще стоявший на коленях.
Собака посмотрела на него, будто хотела сказать:
– Смотри сам!
Сальватор попытался рассмотреть, но луна скрылась, и его глаза напрасно старались проникнуть в темноту, еще более глубокую в выкопанной собакой яме, чем на поверхности.
Он вытянул руку и, достав дно ямы, хотел ощупать рукою то, чего не могли видеть глаза.
Рука наткнулась на что-то мягкое, нежное, шелковистое.
Сальватор вдруг отдернул руку и задрожал так же, как и собака, но только лихорадочнее, ужаснее, точно коснулся змеи. Но он сделал над собою усилие и снова опустил руку на ужасный предмет.
– О, – прошептал он, – ошибиться невозможно: это волосы!
Собака жалобно визжала, человек, покрывшись холодным потом, не решался вытащить эти волосы.
Луна, опять показавшаяся из-за облака, осветила эту фантастическую группу.
В эту минуту собака опять подошла к яме, опустила в нее всю голову, и Сальватор почувствовал, что она нежно лижет волосы, которые он держал в своей руке.
– О, – пробормотал он, – что это такое, мой бедный Брезиль?
Брезиль, не слушая своего хозяина, перестал лизать волосы, под которыми Сальватор нащупал череп, и смотрел на дорогу, скрежеща зубами.
Сальватор тоже поднял голову, но ничего не увидел. Тогда он приложил ухо к земле и услышал шум приближающихся шагов. Он снова поднял голову, и на этот раз ему показалось, что он видит призрак, приближающийся к ним.
Брезиль хотел броситься и зарычать, но Сальватор схватил его за шиворот и заставил замолкнуть.
– Лежи, Брезиль! Лежи! – шептал он.
Он лег рядом с собакой и взял в руки ружье.
Полночь пробила на колокольне Вири, и бой часов пронесся в воздухе, как стон.
XI. Отчего не пел больше соловей
Призрак продолжал приближаться. Он прошел в трех шагах от Сальватора и сел на скамью.
Одно мгновенье Сальватору казалось, что это тень того тела, которое неизвестное преступление положило у его ног. Однако он слышал звук шагов, а тень не настолько тяжела, чтобы ломать сухие ветви.
Это была молодая девушка.
Но только как же столь юная девушка могла бродить в полночь в парке, и одна ли она пришла к этой скамейке?
Луна осветила эту полуночницу, ее взгляд был обращен к небу.
Сальватор мог видеть ее лицо, оно было ему совершенно незнакомо.
Это было голубоглазое существо с белокурыми волосами и почти детским лицом, лет шестнадцати, не более. Ее глаза, обращенные к небу, смотрели пристально, как в экстазе. Только Сальватору казалось, что по ее щекам текут слезы.
Да, и в самом деле, ведь счастливые спят в такие часы!
Роланд лежал спокойно, а Сальватор смотрел, скорее, с удивлением, чем с беспокойством.
Вдруг раздался какой-то крик вдалеке, зов, и чье-то имя пронеслось в воздухе. Молодая девушка вздрогнула и наклонила голову. Сальватор почувствовал дрожь под кожею Роланда.
Он понял, что собака заворчит, приблизился к ней и энергично прошептал на ухо:
– Молчи, Роланд.
Второй зов заставил девушку встать.
Сальватор также не мог улежать на земле. Ему послышалось, что произнесли имя Мины.
Через пять минут, в течение которых девушка, Сальватор и собака оставались неподвижными, как статуи, послышалось ясно – «Мина», произнесенное мужским голосом.
Сальватор поднес руку ко лбу и невольно вскрикнул с удивлением.
Роланд поднял морду с угрожающим видом, но Сальватор успокаивающе положил ему руку на голову.
Несомненно, если бы девушка не была углублена в свои переживания, она поняла бы, что что-то странное происходило около нее.
