<1923>
На смерть вождя
Пред гробом Вождя преклоняя колени,Мы славим, мы славим того, кто был ЛенинКто громко воззвал, указуя вперед:«Вставай, подымайся, рабочий народ!»
Сюда, под знаменем Советов,Борцы из армии Труда!Пусть умер он: его заветовМы не забудем никогда!
Он повел нас в последнийИ решительный бой,И к победе мы, Ленин,Смело шли за тобой!Мысль твоя твердо знала,Где наш путь и какой:
С ИнтернационаломВоспрянет род людской!
Мы стали вольны, стали сильны,Нас к торжеству ведет судьба,И мы кладем на прах могильныйБорца – его призыв: Борьба!
Он громко воззвал, указуя вперед:«Вставай, подымайся, рабочий народ!»Пред гробом Вождя преклоняя колени,Мы славим, мы славим того, кто был Ленин!
1924
Реквием
На смерть В. И. Ленина
(Музыка Моцарта)
Все голоса.
Горе! горе! умер Ленин.Вот лежит он, скорбно тленен.Вспоминайте горе снова!Горе! горе! умер Ленин!Вот лежит он, скорбно тленен.Вспоминайте снова, снова!Ныне наше строго слово:С новой силой, силой строй сомкни!Вечно память сохрани!
Сопрано, тенор, бас.
Вечно память, памятьвечно —
Альт.
Вечно памятьЛенина —
Сопрано, тенор, бас.
Сохрани!
Альт.
Храни!
Все голоса.
Память!
24 января 1924
* * *
Свет обмер, тени наклонились,Пространней запах слитых лип;Последний звон заходит, силясьВо тьме сдержать надгробный всхлип.
И стала ночь, и снова сталоПустынно-тихо. Грезит луг,Спят люди, не вернется стадо,Реке дано катиться вслух.
Века, века, века училиЗемное ночью никнуть в сон,Мять думы дня в слепом точиле,Закрыв глаза, пить небосклон.
Шныряют совы; шум летучихМышей; лет легких мотыльков...Все это – искры звезд падучих,Чей мертвый мир был далеко.
Нам солнца ждать! Нам тьма – граница,Нам тишь – черта меж гулов дней.Наш мозг в дыханьях трав гранится,Нам в снах вся явь борьбы видней.
18 мая 1924
* * *
Трава весенняя допелаСвою живую зелень. ЗнойСпалил сны мая, и КапеллаКропит июньской белизной.
Вот ночи полночь, полдень года,Вот вечер жизни, но, во мгле,Вот утро, жгучий луч восхода,Не к вышине, а по земле!
Зари, еще не возвещенной,Вино пьяно, и я, взамен,Готов, заранее прощенный,Для всех безумств, для всех измен.
Пусть вечер! он же – полдень! – Где-тоЦветам процвесть, их пчелам пить, —И стебли чьих-то рук воздеты,Чтоб вечный полюс торопить.
Пусть август будет. Плод налитыйСпадет в корзину, мертв и жив.За десять лет замшеют плиты,Недавний гроб не обнажив...
Но нынче ночь. Кротка Капелла,Кропя июньской белизной;Трава сны зелени допела,И всюду – только свет и зной!
1924
Dolce far niente[68]
Под столетним кедром тени...
Tertia Vigilia, 1900 г.
И после долгих, сложных, трудныхЛет, – блеск полуденных долин,Свод сосен, сизо-изумрудных,В чернь кипарисов, в желчь маслин;
И дали моря, зыбь цветная,Всех синих красок полукруг,Где томно тонет сонь дневная,Зовя уснуть – не вслух, не вдруг...
Расплавлен полдень; гор аркады,Приблизясь, шлют ручьи огня...Но здесь трещат, как встарь, цикады,И древний кедр признал меня,
Щекой припасть к коре шершавой,Вобрать в глаза дрожанья вод...Чу! скрипнул ключ, издавна ржавый,Дверь вскрыта в сон былой, – и вот,
Пока там, в море, льются ленты,Пока здесь, в уши, бьет прибой,Пью снова doice far nienteЯ, в юность возвращен судьбой.
Алупка
8 июля 1924
* * *
Краткими складками взморщи,Ветер, пугливую гладь,Пленную пену на взморьиК темным утесам приладь!
Ветер! мы вместе взбивали —Вспомни, верхушки олив,Где им любовь напевалиВолны, вбегая в залив;
Ветер, – припомни, – пьянелиВместе мы в снах миндалей,Ты на лету пел не мне ли:«Первую кручь одолей!»
Выше, где смолы сквозь горныйВоздух плывут, как пары,Рыли мы древние горныГномов третичной поры.
После, сронив ароматы,Прянув за грани скалы,Мчались мы с бурей косматойТмином и мятой яйлы!
Ветер с мохнатых магнолий,Ветер, мой давний свояк,Прошлое кануть могло ли —Утром задутый маяк?
Ветер, лихой запевало,Гладь синеватую брось!Чтоб на яйлу, как бывало,Нам закружиться не врозь!
17 июля 1924
Максимилиану Волошину
Наш Агамемнон, наш АмфитрионИ наш Орфей, царь области рубежной,Где Киммерии знойный ОрионЧуть бросит взгляд и гаснет неизбежно!
Ты, ты изваял этих гор хребет,Им оградил себя от горьких лавров,И в тверди глыб, для казни и побед,Свой лабиринт сокрыл для минотавров,
Ряд входов с моря ты открыл в Аид,Чтоб доступ к Стиксу прост был; ты, по мраке,Там души предков кличешь, но таитТьма недр виденья: голоса и зраки.
В расщепы гор вложил ты халцедон,И аметист, и сердолик, – но ими,Твоей волшбой, гремит лишь Посейдон,Играя в мяч со скалами нагими.
К себе деревьям путь ты запретил,Свой мир покрыв полынью и волчцами,Чтоб был над степью ярче ход светилВ твоих волнах, дробящихся венцами.
Но по желанью смерч ты взводишь ввысь,Иль тмишь Луну в багровом одеяньи,Иль чарой слов ей вновь велишь: явись —Да небеса гласят твои даянья!
И тщетна баснь, что древний КарадагИзверженец давно былого мира:Тобой творен он, и ты рад, о маг,Скрыть божество в безликий столп кумира.
17 августа 1924
Портрет женщины
Он в старой раме, с блеклыми тонами,В губах усмешка, взгляд лукав и строг,И кажется, везде следит за нами,Чуть в комнату вступаешь на порог.
Прическа старомодна, но в сверканьиЗрачков – не тайна ль тайн затаена?Чем пристальней глядишь на их мельканье,Тем явственней, что говорит она:
«Нет, только нас поистине любили,И дать любовь умеем только мы.Пришла весна, и землю зазнобилиХолодные предвестники зимы.
Вы не любви, вы ищете победы,Мужскую робость шумом слов прикрыв.Каким презреньем встретили бы дедыВсю вашу страсть, весь жалкий ваш порыв!»
23 августа. 1924
Соломон
Что было? Вихрь тысячелетийКачал весы, играл людьми, —За ратью рать влачили плетиС полей Ашура в край Хеми.
На краткий век вставал прославленКрылатый бык иль коршун Гор.И вновь металл племен, расплавлен,Шел к новым формам в вечный горн.
Так с двух сторон мятущий молотДробил, кромсал обломки стран.Казалось, в прах и в сон размолот,В дым былей взвеен Ханаан.
Но мир двух сил в противоборствеСам жег себя, как скорпион,Пал, ядом черн; и вот, в упорстве,Сиять над ним ввысь встал Сион.
Простер от моря к морю длани,С высот к высотам розлил хмель,Как спрут, провлек сосцы желанийВ блеск Индий, в Пунт, за край земель.
Гром, чудо, слава Соломона,Запруды сбив, одна река,Смыв Вавилон, смыв храм Аммона,Вся ярость, хлынула в века.
Чтоб в наши дни, врываясь ярко,Нас спрашивать, нам отвечать,Горя сквозь вязь колонн San MarcoНа Соломонову печать.
25 августа 1924
Крым
Лестью солнца в лоск обласкан,Берег вплел в меандр меандр, —Франт во фраке! скалы – лацкан;Ал в петлице олеандр;
Брижжи пен припали к шее;Мат магнолий– галстук их...Старых мод покрои свежееНовых вымыслов тугих !
Солнце льстит; флиртует море;Ветер – остр, ведет causerie[69]..Берег, в полдень, спит в изморе.Кипарисов тень – драпри.
Глянет вечер. Белой ранойВскроет месяц тьму воды;В лавр и в мирт блеск ресторанаВдавит плавкие следы.
Эх! что тут вам, нереиды!Мотор бьет: место взято...Мертв сон пушкинской Тавриды...И ревут, идут авто!
«Где Мария? Где Зарема?Кто нас песней обманул?»Берег-франт к дверям гаремаСвой червонец протянул.
7 сентября 1924
* * *
Вот я – обвязан, окованПристальным глазом змеи очковой,Над былинкой лесная газель;Вновь тропу преградила Цель.
Здесь, в стране исканий,Где века грохочут листвой,Мысли гениев – реки, и с камней —В непостижность водопад роковой;Где направо – скалы в грядущее,Где налево – пропасть в прошедшее,Где ветры, над истиной дующие,Кричат, как сумасшедшие;В лесу исканий,Без Энея Асканий,Лань пред змеей очковой, —Обвязан, окован.
ИдуПо всем тропам;Рублю топором череду,Кожа мудрецов – барабан!Сквозь лианы, шипыНа все тропы,И будто —Я Заратуштра, я Будда,Я Христос, я Магомет,Я – индейский сашем —Курю калюмет...И всюду —Чудо:«Почему» превращается странно в «зачем».Глазом змеи очковойЯ очарован.
1924
