25 августа 1924
Крым
Лестью солнца в лоск обласкан,Берег вплел в меандр меандр, —Франт во фраке! скалы – лацкан;Ал в петлице олеандр;
Брижжи пен припали к шее;Мат магнолий– галстук их...Старых мод покрои свежееНовых вымыслов тугих !
Солнце льстит; флиртует море;Ветер – остр, ведет causerie[69]..Берег, в полдень, спит в изморе.Кипарисов тень – драпри.
Глянет вечер. Белой ранойВскроет месяц тьму воды;В лавр и в мирт блеск ресторанаВдавит плавкие следы.
Эх! что тут вам, нереиды!Мотор бьет: место взято...Мертв сон пушкинской Тавриды...И ревут, идут авто!
«Где Мария? Где Зарема?Кто нас песней обманул?»Берег-франт к дверям гаремаСвой червонец протянул.
7 сентября 1924
* * *
Вот я – обвязан, окованПристальным глазом змеи очковой,Над былинкой лесная газель;Вновь тропу преградила Цель.
Здесь, в стране исканий,Где века грохочут листвой,Мысли гениев – реки, и с камней —В непостижность водопад роковой;Где направо – скалы в грядущее,Где налево – пропасть в прошедшее,Где ветры, над истиной дующие,Кричат, как сумасшедшие;В лесу исканий,Без Энея Асканий,Лань пред змеей очковой, —Обвязан, окован.
ИдуПо всем тропам;Рублю топором череду,Кожа мудрецов – барабан!Сквозь лианы, шипыНа все тропы,И будто —Я Заратуштра, я Будда,Я Христос, я Магомет,Я – индейский сашем —Курю калюмет...И всюду —Чудо:«Почему» превращается странно в «зачем».Глазом змеи очковойЯ очарован.
1924
Египетские ночи
Поэма в 6-ти главах
(Обработка и окончание поэмы А. Пушкина)
1
Прекрасен и беспечен пирВ садах Египетской царицы,И мнится: весь огромный мирВместился в узкие границы.Там, где квадратный водоемМемфисским золотом обложен,За пышно убранным столомКруг для веселья отгорожен.Кого не видно средь гостей?Вот – Эллин, Римлянин, Испанец,И сын Египта, и Британец,Сириец, Индус, Иудей...
На ложах из слоновой костиЛежат увенчанные гости.Десятки бронзовых лампадБагряный день кругом струят;Беззвучно веют опахала,Прохладу сладко наводя,И мальчики скользят, цедяВино в хрустальные фиалы;Порфирных львов лежат ряды,Чудовищ с птичьей головою,Из клювов золотых, чредою,Точа во глубь струю воды.Музыка стонет сладострастно;Дары Финикии прекрасной,Блистают сочные плоды;А вдалеке, где гуще тени,На мозаичные ступениТеснится толпами народ:Завидуя, из-за воротГлядит на смены наслаждении.
Но что веселий праздник смолк?Затихли флейты, гости немы;В сверканьи светлой диадемы,Царица клонит лик на шелк,И тени сумрачной печалиЕе прозрачный взор застлали.Зачем печаль ее гнетет?Чего еще недостаетЕгипта древнего царице?В своей блистательной столицеСпокойно властвует она,И часто пред ее глазамиПиры сменяются пирами;Она хвалой упоена,И величавые искусстваЕй тешат дремлющие чувства.Горит ли африканский день,Свежеет ли ночная тень,Покорны ей земные боги;Полны чудес ее чертоги;В златых кадилах вечно тамСирийский дышит фимиам.Звучат тимпаны, флейты, лираПевцов со всех пределов мира.Чего желать осталось ей?Весь мир царице угождает:Сидон ей пурпур высылает;Град Киликийский – лошадей;Эллада – мрамор и картины;Италия – златые вина,И Балтика – янтарь седой.Наскучил город ей? – Вдоль Нила,Поставив пестрые ветрила,Она в триреме золотойПлывет. Ее взволнуют страсти?Пойдет, с сознаньем гордой власти,В покои тайные дворца,Где ключ угрюмого скопцаХранит невольников прекрасныхИ юношей стыдливо-страстных.И все ж она невесела:Ей скучен хор льстецов наемныхИ страсть красавцев подъяремных;Не сходит тень с ее чела.Ей все послушно, все доступно,И лишь любовью неподкупнойЕй насладиться не дано!И долго, с думою глубокой,Она сидела одиноко.И стыло гретое вино.
2
Был снова праздник в пышном залеАлександрийского дворца.На ложах гости возлежали;Вокруг, при факелах, блисталиСозданья кисти и резца;Чертог сиял. Гремели хоромПевцы при звуке флейт и лир.Царица голосом и взоромСвой пышный оживляла пир.Сердца неслись к ее престолу.Но вдруг над чашей золотойОна задумалась и долуПоникла дивною главой...
И пышный пир как будто дремлет;Безмолвны гости; хор молчит;Но вновь чело она подъемлетИ с видом ясным говорит:«В моей любви для вас блаженство?Блаженство можно вам купить...Внемлите мне: могу равенствоМеж вами я восстановить.Кто к торгу страстному приступит?Свою любовь я продаю —Скажите: кто меж вами купитЦеною жизни ночь мою?»
Рекла, – и ужас всех объемлет.И страстью дрогнули сердца...Она смущенный ропот внемлетС холодной дерзостью лица.«Я жду, – вещает, – что ж молчите?Или теперь бежите прочь?Вас было много, – приступите,Купите радостную ночь!»И взор презрительный обводитКругом поклонников своих...
Вдруг из толпы один выходит,Вослед за ним и два других:Смела их поступь, ясны очи;Навстречу им она встает.Свершилось: куплены три ночи,И ложе смерти их зовет.
Благословенные жрецами,Теперь из урны роковойПред неподвижными гостямиВыходят жребии чредой.И первый – Флавий, воин смелый,В дружинах римских поседелый;Снести не мог он от женыВысокомерного презренья;Он принял вызов наслажденья,Как принимал во дни войныОн вызов ярого сраженья.За ним – Критон, младой мудрец,Рожденный в рощах Эпикура,Критон, поклонник и певецХарит, Киприды и Амура.Любезный сердцу и очам,Как вешний цвет едва развитый,Последний – имени векамНе передал; его ланитыПух первый нежно оттенял;Восторг в очах его снял;Страстей неопытная силаКипела в сердце молодом...И с умилением на немЦарица взор остановила.
«Клянусь, о матерь наслаждений!Тебе неслыханно служу:На ложе страстных искушенийПростой наемницей всхожу!Внемли же, мощная Киприда,И вы, подземные цари,И боги грозного Аида!Клянусь, до утренней зариМоих властителей желаньяЯ сладострастно утомлю,И всеми тайнами лобзаньяИ дивной негой утолю!Но только утренней порфиройАврора вечная блеснет,Клянусь, под смертною секиройГлава счастливцев отпадет!»
3
И вот уже сокрылся день,И блещет месяц златорогий.Александрийские чертогиПокрыла сладостная тень.Окончен пир. Сверкая златом,Идет царица в свой покойПо беломраморным палатам.За ней – рабов покорный стройИ круг поклонников смущенных,Вином и страстью утомленных.Меж них, спокоен и угрюм,Безмолвно выступает Флавий,Речей внимая смутный шум...Его судьбе и горькой славеДивятся гости, трепеща.У всех, под складками плаща,Сердца дрожат в глухой тревоге.Но вот царица, на пороге,Замедлила, и ясный ликК смущенным лицам обратила:В ее глазах – какая сила!Как нежен стал ее язык!
«Я жду тебя, отважный воин:Исполнить клятвы пробил час!Я верю: будешь ты достоинОбета, сблизившего нас!Приди ко мне, желанный, смелый!Я этой жертвы жду давно.Мое прославленное телоТебе богами суждено!С тобой хочу предаться страсти,Неотвратимой, как судьба,Твоей я подчиняюсь власти,Как неподкупная раба!Всего, чего возжаждешь, требуй:Я здесь – для сладостных услуг!Доколь не пробегут по небуЛучи зари, ты – мой супруг!»
Сказала: и, простерши руки,В объятья мужа приняла.Раздались флейт поющих звукиИ хора стройная хвала.И гости, сумрачны и бледны,Боясь понять свою мечту,Глядят, как полог заповедныйСкрывает новую чету.И каждый, с трепетом желаний,Невольно мыслит: «Мог и я...»Но свисли пурпурные ткани,Гимена тайны затая.
Фонтаны бьют, горят лампады,Курится легкий фимиам,И сладострастные прохладыЗемным готовятся богам;В роскошном золотом покое,Средь обольстительных чудес,Под сенью пурпурных завесБлистает ложе золотое.Что там? Свежительная мглаТеперь каким признаньям внемлет,Какие радости объемлет,Лаская страстные тела?Кто скажет! Только водометаСтруя, смеясь, лепечет что-то.
Замолк дворец. Устало спятРабы в своих каморках темных;Безлюдны дали зал огромных;Лишь сторожа стоят у врат.В задумчивых аллеях сада —Молчанье, сумрак и прохлада...Но кто застыл в беседке роз?Один, во власти мрачных грез,Он смотрит на окно царицы,И будет, молча, ждать денницы,Прикован взором, недвижим,Безумной ревностью томим,Иль плакать вслух, как плачут дети!Не он ли, хоть на краткий срок,Царицы грустный взор привлек,Не он ли вынул жребий третий?
4
