Я сказал генералу, что, желая достичь соглашения по этому вопросу, я на прошлом заседании пошел на большие уступки, однако я поговорю со своим руководством и тогда поставлю его в известность о своих намерениях.
Вопрос далее зашел о реституциях и о позиции, занятой в связи с этим французской делегацией в Контрольном совете. Я указал, что мы находимся в очень затруднительном положении, поскольку наши правительства никакого решения относительно авансовых поставок в счет реституций не принимали. Мы полагаем, что весь этот вопрос необходимо разрешить в целом, в то время как французы всячески стараются провести свой вопрос об авансовых реституционных поставках, причем поскольку это им не удается, они срывают поэтому разрешение ряда других, никакого отношения к этому не имеющих вопросов. Решить же этот вопрос так, как это хотелось бы французам, тем более трудно, что они стремятся подвести абсолютно все материалы и имущество под реституции.
Генерал Клей согласился со мной и указал, что точка зрения США по этому вопросу следующая. Следует возвратить все имущество (станки, оборудование), силой вывезенное из Франции или любой другой страны. Всякое другое имущество, приобретенное немцами во Франции по торговым договорам, должно идти в счет репараций. Он отметил при этом, что имущества, вывезенного силой, в Германии немного, в то время как имущества, переданного в порядке торговой сделки, огромное количество. Если бы Франция получила все это имущество в порядке реституций, она получила бы больше, чем ей причитается в счет репараций, и они против этого. Он указал, что Франция вместо того, чтобы уничтожить свои заводы, как это сделал СССР в оккупированных Германией районах, поставила их на службу гитлеровской Германии.
Говоря о позиции Франции в Контрольном совете, генерал Клей вновь остановился на вопросе о создании германских центральных административных органов. Он сказал, что правительство США уполномочило его создать такие органы совместно с советской и британской сторонами. Он думает на одном из ближайших заседаний Координационного комитета представить предложение о создании центрального германского департамента коммуникаций и хотел бы знать мое мнение по данному вопросу.
Я сказал генералу, что боюсь, что такое действие могло бы причинить много трудностей нашим правительствам, поскольку французы могут решить, что их зона вообще исключается из Германии и отдана в их распоряжение.
Генерал Клей согласился со мной в том, что могут быть некоторые трудности, но отметил наряду с этим тот факт, что сотрудничество между тремя державами в Германии, возможно, принесет большую пользу и благоприятно повлияет на мировое общественное мнение. Он убежден, что позиция Франции будет в свете этого настолько неблаговидной, что ей рано или поздно придется присоединиться к общему решению. Однако он был бы со своей стороны согласен и считал бы очень важным, если бы подобная администрация была создана даже только в двух — американской и советской зонах. Это значило бы, что США не идут ни на какие проекты «западных блоков» и что сотрудничество между нашими двумя странами может быть плодотворным.
Я сказал генералу, что я еще раз подумаю над этим вопросом, посоветуюсь с руководством и затем сообщу ему свою точку зрения.
В ходе дальнейшей беседы генерал Клей указал, что у него есть один не совсем приятный для него вопрос, касающийся управления Берлином. Он полагал, что город будет управляться на единых началах, согласно единых решений комендатуры. Однако, как оказалось, в советском секторе, как это было подтверждено на последнем заседании советским комендантом генералом Смирновым, была произведена дополнительная выдача угля населению, а также было роздано дополнительно продовольствие. Это его очень огорчает, потому что следует действовать одинаково во всех секторах Берлина. Ему не хотелось бы вступать в соревнование с нами в том, кто лучше снабдит немцев. А он будет вынужден сделать это, так как американская пресса и так уже подняла на щит этот вопрос.
Я напомнил генералу, что еще в самом начале прихода союзных войск в Берлин я ставил вопрос о снабжении углем Берлина в комендатуре, учитывая, что к зиме придется снабдить общественные здания, школы и наименее обеспеченные слои населения хотя бы небольшим количеством угля. Однако тогда англичане не согласились на такое снабжение Берлина, которое позволило бы производить это распределение угля населению. Американцы также не поддержали советского предложения. Теперь же мы распределили некоторое количество угля, главным образом школам, больницам и наименее обеспеченному в жилищном и материальном отношении населению в своем секторе, поскольку ранее согласия достигнуто в отношении всего города быть не могло. Я, однако, готов вновь поставить этот вопрос в комендатуре для того, чтобы достичь единого решения по этому вопросу.
Генерал Клей поблагодарил меня, сказав, что это его вполне удовлетворит.
Далее в беседе были затронуты вопросы установления летной трассы в Берлин, которая была согласована представителями авиационных отделов советской и американской сторон и которая будет согласована нами во время одной из ближайших встреч.
Были также затронуты вопросы поездки американских журналистов в советскую зону. Я попросил генерала Клея, если можно, прислать данные о том, куда примерно, на сколько времени, какие журналисты желают поехать.
Генерал Клей сказал, что он пришлет эти данные и отметил, что он желал бы, чтобы советские журналисты также посетили зону оккупации США».
Беседу записала тов. Вольфина
ЦАМО РФ Ф. 233. Оп. 2380. Д. 44. Л. 158–163. Подлинник.
№ 281. Докладная записка заместителя начальника бюро информации Советской военной администрации в Германии Главнокомандующему Советскими оккупационными войсками о сложностях и недостатках в подготовке и проведении Нюрнбергского процесса над главными фашистскими военными преступниками
16 ноября 1945 г.
12 ноября я вместе с военным корреспондентом ТАСС майором Капланским и военным корреспондентом газеты «Известия» майором Тараданкиным выехал в Нюрнберг для проверки организации связи с Берлином и Москвой во время предстоящего Нюрнбергского процесса над главными немецкими военными преступниками, а также для проверки подготовки к приему советских корреспондентов.
В американской зоне оккупации Германии мы были встречены американскими [453] властями любезно, однако сдержанно. Повсюду нам представлялись услуги, в которых мы нуждались (бензин, помещение для ночлега, питание и т. д.), однако американцы внимательно присматривались к тому, чтобы мы не отлучались куда-либо.
Нюрнбергский процесс будет проходить в здании областного суда (Ландесгерихтскоф), которое называют Дворцом юстиции. Здание было отремонтировано и освобождено от обломков военнопленными эсэсовцами после разрушений, произведенных бомбой.
Уже сейчас американская делегация Международного военного трибунала имеет в этом здании штат в 450 человек. Американцы собрали здесь огромную библиотеку по вопросам германского законодательства во время гитлеровского режима, а также английского, американского и французского законодательств. Американцы жаловались на то, что у них нет ни одной книги по советскому законодательству, в частности, на английском языке.
В свое время американцы захватили три немецких архива: архив штаба германского верховного командования, личный архив Розенберга и архив германского министерства иностранных дел. Документы этих архивов явились основной базой для проведения следствия по делу главных военных преступников. Эти документы разложены по разделам обвинительного заключения, систематизируются, большинство их сфотографировано, на них составляют краткие аннотации, картотека которых позволяет легко и быстро обнаружить документы по интересующему следователя или обвинителя вопросу. Естественно, что эти документы являются секретными и будут обнародованы лишь во время судебного разбирательства.
Среди этих документов имеются чрезвычайно важные документы, характеризующие закулисную сторону подготовки Германии к нападению на Советский Союз. Особенно необходимо упомянуть о так называемом «плане Барбаросса» (или директиве № 21 от 18.12.40 г.), содержащем стратегические установки плана нападения на Советский Союз. Этот план был выработан по личному указанию Гитлера оперативным отделом германского генерального штаба. Его разработал генерал-майор Варлимонт, бывший начальник оперативного отдела генерального штаба. Первоначально план нападения на Советский Союз носил гриф «план Фриц», а затем этот гриф был изменен и получил название «план Барбаросса». Генерал Варлимонт объясняет это изменение тем, что слоги «росса» созвучны слогам «роте» (красный по-немецки), благодаря чему термин является символичным, а, во-вторых, тем, что император Барбаросса был, как Варлимонт выразил [ся] на допросе, героем германской истории.
