словно вы хорошо знаете человека, к которому обращаетесь.
— Колетта, в любви все одинаковы и единственная разница, пишешь ли ты письмо человеку благородному или простолюдину. Да и то, отличия только во вступлении. Ты уже написала?
— Сейчас, сейчас.
Колетта спешила и буквы получались неровными.
— Не торопись, в этом деле нельзя спешить. Когда письмо написано мужчиной, почерк может быть неровным, это только выдает его нетерпение, а вот женщина должна быть рассудительной, и буквы не должны выдавать волнение.
— Хорошо, виконт, я буду стараться.
— И так, пиши:»… Я долго думала, лучший выход из создавшегося положения для нас — это немедленный совместный побег…«
Колетта с изумлением отложила перо и широко раскрытыми глазами посмотрела на виконта.
— Вы так считаете? Но ведь…
— Что, дорогая?
— Я не представляю, как к этому отнесется мать.
— А ты собираешься ее ставить в известность?
— Нет.
— Ну вот видишь, или ты хочешь, чтобы Александр Шенье погиб на дуэли?
— Я не хочу ни того, ни другого, — Колетта закрыла глаза. — Вы думаете, виконт, мне так и следует написать, и это в самом деле единственный выход?
— Да-да, пиши:»… и мне кажется, шевалье, мы с вами сможем жить в любой другой стране, кроме Франции, и там обретем свое счастье «.
— Но ведь это же невозможно! — воскликнула Колетта. — Неужели я брошу мать, брошу Париж и уеду куда-нибудь? Колетта даже не могла представить себе, куда она может податься с нищим учителем музыки. С ним в качестве мужа и во Франции делать было нечего.
— Это вполне возможно, — попытался ободрить девушку виконт. — На первое время денег у вас хватит, можно продать, в конце концов, часть драгоценностей, а потом все образуется.
Как образуется, виконт и сам бы не мог сказать, ему страшно хотелось, чтобы Колетта согласилась убежать вместе с Александром Шенье, ведь таким образом он поквитался бы с Констанцией Аламбер и Франсуазой Дюамель.
Возможно, девушка и спросила бы, каким таким чудом все образуется, если бы в дверь не постучали. Виконт тут же замолчал, боясь выдать свое присутствие.
Колетта испуганно оглянулась и тут же с облегчением вздохнула. Все-таки виконт, входя в ее комнату, не забыл задвинуть задвижку.
— Кто там? — сонным голосом произнесла Колетта.
— Это я, твоя мать, Колетта.
Девушку насторожило то, что баронесса даже не попыталась сразу же открыть дверь, обычно она с этим не церемонилась и даже не всегда считала нужным стучать.
— Я сейчас открою, — пролепетала Колетта.
— Ты одета? — послышалось из-за двери.
— Нет, — тут же солгала девушка, — а что такое?
— Я не одна, со мной гость.
— Гость?
— Да, это мой тебе сюрприз. Я думаю, ты очень удивишься, ведь ты давно хотела познакомиться с этим человеком.
Виконт жестами лихорадочно пытался объяснить Колетте, что ему надо где-нибудь спрятаться. Наконец, девушка сообразила.
— Ах, да! — она распахнула дверки гардероба и виконт тут же укрылся за ее платьями.
Сквозь стекло, крашенное фигурными нарезками, он прекрасно видел, что творится в комнате.
Колетта собрала письменный прибор, захлопнула секретер и поправив прическу у зеркала, сказала:
— Я сейчас, мама.
Наконец задвижка открылась, и Колетта отступила на два шага.
Рядом с ее матерью стоял Эмиль де Мориво собственной персоной. Он был в новом великолепном напудренном парике, новом мундире, а в руках сжимал черную, обитую барханом шкатулку.
Шляпки серебряных гвоздей, удерживающих материю, ослепительно сверкали.
Увидев свадебное платье, Эмиль де Мориво счастливо улыбнулся.
Анри поглубже вжался во внутренности гардероба и прошептал:
— Только этого не хватало, самое смешное будет, если Эмиль найдет меня и затеет драку.
Но тот был настроен вполне миролюбиво. Он несколько раз обошел вокруг безголового манекена и даже прикоснулся к кружевам свадебного платья. У Колетты даже возникло впечатление, как будто невеста не она, а ее свадебное платье, и Эмилю безразлично, кто в него будет одет.
— Она все еще стесняется вас, дорогой шевалье, — попробовала оправдать поведение дочери баронесса Дюамель.
Колетта и в самом деле выглядела хуже некуда. На ее щеках пылал румянец, а суетливый бегающий взгляд выдавал волнение.
Правда, причина его заключалась не столько в появлении самого Эмиля де Мориво, сколько в том, что он мог случайно обнаружить присутствие здесь виконта Лабрюйера.
— Мадемуазель! — произнес Эмиль де Мориво, наконец-то познакомившись со свадебным платьем.
Колетта приветливо улыбнулась и покорно склонила голову.
— Я думаю, этот маленький сувенир вам понравится, — и он протянул Колетте обитую черным бархатом шкатулку.
— Благодарю вас, месье, — Колетта принала подарок и торопливо отбросила крышку.
С красной шелковой подкладки шло сияние. Прекрасное колье, не очень дорогое, но зато исполненное с хорошим вкусом, переливалось серебром, золотом и мелкими бриллиантами.
— Это очень скромный подарок, — признался Эмиль де Мориво, — но я думаю, мадемуазель понравится, ведь его делал один из лучших ювелиров.
Какой именно, Эмиль умолчал не только из скромности. Ведь ювелир, изготовивший колье и близко не считался лучшим мастером своего дела.
— Ой! — воскликнула Колетта. — Я открыла шкатулку, не спросив вашего разрешения.
— Ну конечно же, мадемуазель, теперь это ваше. Колетта просияла.
— Мама, посмотри, какая прелесть!
Баронесса ласково улыбнулась своей дочери. Ей нравилось, что та теперь и думать забыла об учителе музыки и так любезна с Эмилем де Мориво.
— Но это еще не все, — с гордостью добавил шевалье де Мориво.
— Какой же еще великолепный сюрприз вы приготовили для меня, месье?
— Я думаю, вы будете довольны, когда узнаете, что церемония бракосочетания состоится в присутствии членов королевской семьи. Я не могу обещать, что сам король примет в ней участие, но… — и Эмиль поклонился своей невесте.
— Я так счастлива, мама! — воскликнула Колетта, она и в самом деле в этот момент испытывала самое настоящее счастье, ведь Констанция Аламбер научила ее видеть в происходящем только лучшую сторону и не очень-то задумываться о последствиях.
Баронесса едва заметно кивнула Эмилю, и тот понял намек.
— Мне было очень приятно, мадемуазель, не смею вас больше стеснять своим присутствием.
— Еще раз спасибо, месье, — Колетта сделала глубокий реверанс и попрощалась со своим женихом.
Тот гордо удалился в сопровождении баронессы.
Колетта осталась стоять посреди комнаты, прижимая к груди бархатную шкатулку, сверкавшую серебряными шляпками гвоздей.
Виконт пару раз негромко хмыкнул, напоминая о себе. Но Колетта, казалось, не слышала его.
Тогда он негромко позвал ее:
— Мадемуазель, вы совсем забыли обо мне! Спохватившись, девушка бросилась сначала к двери и задвинула задвижку, а затем уже отворила гардероб.
Виконт выбрался из-под вороха ее платьев и поправил растрепавшиеся волосы.
— Члены королевской семьи, — презрительно проговорил он, — это кое-что. Я не думал, что Эмиль прыгнул так высоко.» Возможно, будет
