– Но почему, Владыка Снов?
Ирмо не ответил.
…Амариэ… За долгие века – длинны годы Арды – золотой туман скрыл воспоминания о Благословенной Земле. Осталось – имя – песня – образ… Амариэ. Разделены – бескрайним морем, разлучены – проклятием Владыки Судеб. Амариэ – возлюбленная – колдовской цветок Валмара… Ее имя стыло кровью на губах того, кто умирал в смрадном мраке подземелий Тол-ин-Гаурхот. Ее имя было той первой звездой, что зажглась во мраке пробуждающегося сознания в покоях Мандоса. И вместе с этим именем – ибо обнаженная душа лишена защиты милосердного забвения – вернулась память, и была она – горечью.
В мрачных подземных залах одиноко бродит неприкаянная душа. Амариэ – избранница Манве, ученица Манве, прекраснейшая среди прекрасных Ванъяр. Он назвал ее – своей нареченной, и она улыбнулась в ответ – терпеливо и холодно, и взглянула ему в глаза. И то, что прочел он в этом взгляде, гнало его – прочь, прочь из Благословенной земли, за море, через льды Хэлкараксэ – холоднее льда глаза твои, – под жалящую плеть проклятия Мандоса – жгучий удар – взгляд твой, – в Сирые Земли, что под властью Врага – тьма в душе моей…
Он почти рад был проклятию, заклеймившему род Финве – проклятию, что печатью никогда замкнуло для потомков этого рода врата Мандоса. Но двери распахнулись, и глашатай Короля Мира призвал его в пиршественный зал.
Он стоял в центре круга под взглядами, как под бичами – беззащитный; струящийся мягкий свет больно резал глаза, и ему показалось – это Круг Судеб, и он – осужденный… Он стоял, не поднимая головы, не понимая, зачем он здесь, за что хотят его судить, когда услышал голос Короля Мира:
– О Финарато, отважный герой, сын мудрого короля Нолдор, потомок избранника Великих Финве! Нам известны подвиги твои и деяния твои. Горькую чашу пришлось испить тебе по вине Врага. Прими же этот кубок из Наших рук, да станет он первым даром Валмара воину, принесшему себя в жертву во имя торжества Света!
Что он говорит?.. Или здесь не знают… все было по-другому… чужая сила, чужая правда, горечь непонятной вины… Черное и Белое рвутся с кровью… Склизкие камни подземелья, цепи, скалящаяся морда Орка, кровь в горле… Что?.. ах да, нужно подойти… принять чашу… темное, густое – кровь? вино?.. Холодная усмешка Жестокого… злорадный оскал Орка… благожелательная улыбка Короля Мира…
Он подошел, неловко опустился на колени, почти упал – ноги перестали держать, мир на мгновение расплылся, потерял определенность, и волна воспоминаний захлестнула его, и страшно было – вместо этого величественного благостного лица увидеть – другое: ледяную усмешку бога – или оскал щерящихся клыков…
– Да пей же! Сам Король Мира чествует – пей! – оглушительный шепот-шипение в уши с двух сторон.
Он поднес чашу к губам, плеснув вином. Сладкая густая влага застыла в горле комом. Судорожно глотнул, поднялся, чувствуя, как подгибаются ноги. Все вокруг было ненастоящим, слишком ярким, слишком сверкающим, каким мир может показаться только воспаленным глазам умирающего. Очнешься – а вокруг тяжелые склизкие стены и сырой мрак темницы Тол-ин-Гаурхот. И почему-то хотелось очнуться. Пусть – там, пусть снова полный темной крови – своей ли, чужой – рот, пусть – ледяной пронизывающий взгляд Жестокого, непонятные слова Смертного… Берен?.. где же ты… и кандалы на руках… но разве сейчас его руки не скованы?..
– Да говори же! – снова тот же свистящий шепот.
Говорить?.. да-да, сейчас… нужно что-то сказать… поблагодарить за честь…
Он глубоко вдохнул безвкусный, режущий грудь воздух.
– О Великие… и ты, Король Мира, пресветлый Манве Сулимо…
Слова – чужие, такие же режущие и безвкусные, как этот воздух.
– Я, Финрод, сын Арафинве Златокудрого…
Не глядя, поклонился отцу – словно дернулся.
– …потомок Финве, избранника Валар… благодарю вас за высокую честь, что оказали вы мне… призвав из темной обители… на ваш пир… Речи твои… о Король Мира… (когда же кончится эта пытка!) золотыми письменами навеки… начертаны в сердце моем (что еще говорить, что, что?! Чего ты от меня хочешь…). Я… – закашлялся, снова вдохнул, – я счастлив тем, что хотя бы на шаг… смог приблизить… предреченную победу… Слова мои бессильны выразить… то, что ныне… переполняет душу мою…
Замолчал, неловко поклонился.
Отпусти меня, я уже все сделал… Зачем ты меня мучаешь…
– Благородный Финарато! Учтивые слова твои – отрада для слуха Великих. Высшей награды достоин ты – и получишь ее, ибо Великие умеют читать в глубинах сердец.
О чем это? неужели – еще не все…
– Ныне призываем Мы пред очи Наши тебя, Амариэ Мирэанна; да станешь ты драгоценным даром победителю, ибо, воистину, нет в Валмаре более бесценного сокровища, чем красота Старших Детей Единого, и нет радости большей для Владык Арды, чем соединить два любящих сердца, столь долго разлученных.
Амариэ подняла непонимающий взгляд на Короля Мира: как же это? ее, ученицу самого Манве, избранницу его – и вдруг отдают, как вещь, какому-то жалкому Нолдо?
Ласковая улыбка: «Так нужно, дитя мое».
«Да-да, конечно… Я понимаю, это – жертва, на которую я должна пойти во имя Твое… Ты милосерден, Ты кроток, Ты благ; Ты не мог поступить по-иному… Я понимаю, ведь Ты не отнимешь у меня своей милости; ведь я не по своей воле иду на это; так да будет воля Твоя! ведь Ты прав всегда и во всем, Ты справедлив, даже если справедливость ранит Твое сердце…»
И с улыбкой печальной гордости Амариэ шагнула к Финроду. Он отшатнулся, затравленно огляделся, ища глазами Владыку Судеб… Ирмо… Скорбящую Валиэ… Эстэ…
Их не было в зале.
Он был совсем один, а вокруг – улыбающиеся лица, и младшие Майяр снуют меж пирующих, наполняя чаши, и уже поднимают кубки во славу новобрачных…
– Король Мира! – хрипло, с отчаяньем. – Я недостоин сей великой чести! Годы Средиземья измучили меня, омрачили мою душу – я не могу…
Легкий шепоток пронесся под бело-золотыми сводами – и тут же сменился благоговейным молчанием: отечески улыбаясь, Манве спустился с трона и взял двоих за руки:
– Да, страдания твои были велики, но нежные руки сей прекрасной девы, которую ныне Золотым Цветком Валинора наречем Мы, исцелят раны сердца твоего. Отныне вы – супруги пред лицом Единого и Великих, и да соединятся судьбы ваши, как ныне соединяем Мы ваши руки. И прими от меня свадебный дар…
В тишине торжественно вложил Манве маленькую белую ручку Амариэ в похолодевшую ладонь Финрода. И тут же подлетели расторопные Майяр, возложили на головы супругов золотые венцы с бриллиантовыми цветами – вот он, дар Короля Мира жениху… и мучительно захотелось – сорвать, швырнуть об пол блистающую тяжелую корону, гнущую голову к земле, но – уже звучат здравицы, и вновь наполняются кубки, и снова кто-то сует в руки золотую чашу – слово Короля Мира, испейте из нее в знак союза… Он глотнул вина, обжигая горло, пряча глаза, чтобы не видеть сияющей застывшей улыбки своей златокудрой… супруги?.. Единый, за что мне эта кара…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
