Щеки Его – цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы Его – алые розы, источают текучую мирру…
Прекрасен Ты, возлюбленный мой, и пятна нет на Тебе…
И певцы златокудрые, что сидят у подножия трона Твоего, устыдятся грубых голосов своих и умолкнут, едва заговоришь Ты…
О, если бы Ты был брат мне, тогда я, встретив Тебя, целовала бы Тебя, и меня не осуждали бы;
Повела бы я Тебя, привела бы Тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы Тебя ароматным вином…
Положи меня, как перстень, на руку Твою, ибо крепка, как Престол Творца Вседержителя, любовь моя. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением…"
Воистину, и в Благословенной Земле кто может поспорить красотой, величием и мудростью с Ним, Королем Мира? Что уж и говорить о Сирых Землях… Правда, она никогда не видела их.
Амариэ Прекрасная рождена в Валиноре.
Амариэ. Имя – предвечный свет Благословенной Земли, звон драгоценных капель, падающих с листвы Золотого Древа, цветом схожей с ее волосами.
Он сказал как-то – Мирэанна. Имя – искрящаяся россыпь бриллиантов. Назвал так – и не ошибся; воистину – Драгоценный Дар, прекраснейшая среди Ванъяр, чьи глаза – яснее неба Валинора, чьи волосы – медленный водопад ясного золота…
Многие смотрят в восхищении на Амариэ Прекрасную; она – словно яркая искра, зажигающая сердца любовью; но для нее – существует ли счастье выше, чем сидеть у подножия трона в чертогах на вершине Таникветил и слагать песни во славу – Того, единственного… Пожалуй, только один удостаивается чести хотя бы иногда быть рядом с Амариэ Прекрасной: старший сын Финарфина Златокудрого и Эарвен из Алквалондэ, потомок Избранника Валар Финве – Финарато. Что? – ее родня? – ей нет до этого дела: к чему родство даже с Королями Элдар той, что стала ученицей самого Короля Мира? Но Амариэ Прекрасной льстит преклонение Финарато, одного из искуснейших мастеров и певцов народа Нолдор.
О да, она была прекрасна, и сам Куруфинве Феанаро когда-то заглядывался на нее, но ее пугали порывистость и неукротимость Огненной Души: она избегала его. Правда, то, что гордый Нолдо быстро утешился и даже предпочел ей какую-то Нэрданэл, огорчило Амариэ, но – ненадолго.
А потом – был освобожден из подземных казематов Мандоса Враг. Она так и не видела его ни разу – почему-то страшилась; да и Король Мира, кажется, не хотел этого.
…И угас свет Дерев, и мятежные Нолдор покинули берега Земли Бессмертных, и стыла кровь на камнях Алквалондэ… И уходил в неизведанные страшные Смертные Земли Финарато, унося в сердце тоску о несбывшемся счастье, ибо слишком ясно читал он в душе своей возлюбленной, и в беспечальной земле не было ему места…
Прощай, любовь моя, прощай:
Я ухожу в Забытый Край,
И клятва гонит, точно плеть,
И тяжесть – груз чужих грехов…
Пусть карою нам станет смерть,
Сильнее смерти – Арды зов.
Я выбираю страдания странствий,
Ты избираешь покой послушанья;
Мне – ледяной оскал Хэлкараксэ,
Тебе – улыбки Варды сиянье…
Познает цену жизни тот,
Кто боль и страх перенесет;
Познает цену красоты
Лишь тот, кто видел грязь и кровь,
И только в ненависти ты
Поймешь, как тяжела любовь…
Боги за все назначат цену
Равно – строптивым и покорным:
Мне – умирать без надежды в застенке,
Тебе – петь красу небес Валинора.
Смерть приведет меня назад,
И я взгляну в твои глаза,
И – что скажу тебе тогда,
Увидев в них – один покой?..
О беспечальная звезда,
Ты не разделишь скорбь со мной…
Будет встреча – жесточе разлуки,
Каждому будет свое воздаянье:
Мне – не-забвенья вечные муки,
Тебе – невинность непониманья…
Прощай.
– …Учитель, я хочу посмотреть на него.
Манве ласково погладил золотые локоны Амариэ:
– Милое дитя, зачем это тебе? – мягкий голос ничем не выдавал проснувшегося в душе полузабытого страха.
Девушка надула губки, как обиженный ребенок:
– Ну пожалуйста, Учитель, я хочу посмотреть!
– Это не доставит тебе удовольствия. Он… он некрасив.
«Но почему нет? Разве теперь она сможет его узнать? Да и не помнит его уже… и – что ей вспоминать?»
– Но я хочу этого!
Король Мира вздохнул:
– Ученица моя, я не стану препятствовать тебе. Я не хотел лишь, чтобы мое прекрасное милое дитя было опечалено подобным зрелищем. Обещай мне только, что не будешь испытывать твердость своего сердца, если тебе будет слишком тяжело.
– О, благодарю, благодарю, Учитель! – лицо Амариэ радостно вспыхнуло, она удивительно грациозным движением опустилась на колени, схватила руку Короля Мира и припала к ней горящими губами.
…Не оступиться. Не упасть. Выдержать.
Сдавленный вскрик.
Он обернулся.
Это лицо. Эти глаза. Он помнил их всех, узнавал их – даже взрослыми, даже ставшими – Эльфами Света.
Йолли, Королева Ирисов, тоненький стебелек… Йолли?..
Красивое нежное лицо искажено гримасой ужаса и отвращения.
Этот безглазый урод и есть тот, кто смел называть себя – братом Короля Мира?! Если бы не неодолимый – до тошноты – ужас, швырнула бы камнем в ненавистное омерзительное лицо, которое и лицом-то вряд ли можно назвать… Тварь, тварь, чудовище, порождение бреда… а тут еще это отродье бездны повернулось к ней и смотрит жуткими черными провалами глазниц, смотрит прямо в глаза…
Она рванулась прочь, давясь беззвучным криком, слепо натыкаясь на кого-то, не видя ничего расширенными от страха глазами – добежать, упасть к ногам, спрятать лицо в складках лазурно-золотых одежд… «Учитель, господин мой, спаси меня, помоги мне!..»
Все верно. Нелепо надеяться, что она узнала бы его – таким: в нем ведь ничего прежнего уже не осталось, ничего, что может помнить Йолли. Безглазый урод. Все верно, девочка. Он горько усмехнулся про себя: сам Король Мира не придумал бы лучшей мести. Что боль в сравнении с этой встречей, с не-узнающим, полным доводящей до безумия брезгливости и страха, взглядом той, что была – последней Королевой Ирисов…
Выдержать.
Не оступиться. Не упасть. Не закричать, только не закричать, только бы…
Они не должны увидеть этого.Выдержать.Выдержать.Выдержать.
– …Учитель… Ох, Учитель… – она горько всхлипывала, уткнувшись лицом в его колени.
– Ну, что ты, дитя мое, успокойся…
– Этот… он… он посмотрел на меня… о-о…
Холодок пробежал по спине Короля Мира, но он взял себя в руки: бред, она не могла узнать. Не могла! Нечего ей уже узнавать!
– Я ведь предупреждал тебя, дитя мое: не нужно было тебе видеть его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
