— Нам необходимо разогреть вот эту кастрюльку с водой и поставить её на разогретый камень. Вы сможете это сделать, лэр Гьяси?
— Без проблем, — залихватски ответил молодой человек и, объясняя Иржи что и как он делает, приступил к выполнению задачи.
— Имрус, нарежь, пожалуйста, вот этот сыр на квадратики, — обратилась Злата к мужу. Он вытащил из корзины со всякой всячиной нож и занялся делом.
— А мы, Каджи, подготовим всё остальное.
Минут через десять вся компания устроилась вокруг кастрюльки с кипящей водой, в которую лэра поставила другую кастрюльку и бросала туда кусочки сыра. Лэра назвала эту конструкцию фондю и при помощи Гьяси добилась-таки, чтобы сыр поплыл, превратившись в массу. Потом все выбирали разложенные квадратики ветчины, колбасы, отварных овощей или гренки, макали в сыр и пробовали, что получилось. Детям было интересно, а взрослым вкусно.
— В следующий раз, специально по заявкам самой важной части нашей семьи мы устроим шоколадное фондю! — объявила Злата, когда уже все обленились и сыто икали.
Настроение у всех было приятное, умиротворённое. Может, в противовес первой половине дня, а может, спокойная гладь воды так действовала. Потихоньку стали собираться и возвращаться в дом.
Лэр Гьяси попрощался до завтра, а Имрус рассчитал Паниву. Она наотрез отказалась подниматься по кряхтящим ступенькам и демонстративно боялась лэру Больдо. Клятва не позволит ей болтать о том, чему она стала свидетелем в доме, но кардинальные перемены в лэре насторожили не только прислугу, но и его.
Самым сложным, пугающим моментом в происходящем стало то, что ему всё нравится, что он чувствует себя счастливым, но не настолько, чтобы потерять голову и не понимать, что всё это уже выходит за рамки придуманных им объяснений.
А Злата, поиграв с детьми и уложив их спать, чувствовала себя взволнованной и растерянной. Она приняла мальчиков с первого взгляда, и не было в ней сомнений на их счёт. На Земле она часто подглядывала за другими детьми, и кто-то ей был симпатичен, а кто-то раздражал, но чтобы вот так сразу впустить в своё сердце… такого не было.
А ещё она остро реагировала на Имруса. Ничего, по сути, не зная о нём, разве что со слов недоброжелателей и доставшейся своеобразной памяти, её вопреки всему тянуло к нему. Совершенно новое чувство, когда не оцениваешь мужчину, не пытаешься его узнать получше, а вдруг сразу понимаешь, что он твой и всё остальное кажется неважным.
Что делать с этим чувством? Беречь или изгонять? Ей хочется остаться с ним на ночь, почувствовать тепло его тела, но отчего-то страшно. Вроде бы толковая мысль — познать своего мужа и закрепить свои позиции, но есть ощущение риска.
Откуда это зудящее чувство опасности? Нельзя терять голову от счастья! Но как удержаться, когда вот она — семья! Всего второй день сказки, а она не мыслит себя без них всех! Поверила детям, поверила в него, и готова жизнь положить за них. Ну, не дура ли?
Злата уделила себе время для наведения красоты, надела самую красивую сорочку и решительно отправилась к Имрусу. Делая несколько шагов по направлению к его спальне, так разволновалась, что вместо уверенного стука получился жалкий шкряб, но он услышал и даже сам открыл дверь.
— Талейта? — всего одно слово, один её взгляд — и он понял, зачем она пришла.
Глава 5
Он подхватил её на руки, словно боясь, что она убежит и не переступит порог в его спальню, потёрся своей щекой о её и в два шага отнёс на кровать. Ей бы хотелось сначала поцеловать его, потрогать руками, понять, насколько отзывчивое тело у Имруса, но она забыла, что у неё от него уже двое детей и, видимо, у них выработался какой-то другой ритуал сексуального общения. Поглощённая своими переживаниями, она многого не учла, и когда генерал навис над нею, спешно задирая сорочку, заволновалась.
— Имрус, подожди, прошу тебя, — зашептала она, а он, изогнувшись, уткнулся ей в грудь лбом и тяжело дыша, вроде ослабил напор, но продолжал раздвигать сжатые колени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Подожди, поцелуй меня, — попросила Талейта и только тогда он совершенно замер. В его взгляде было столько эмоций, что хотелось либо бежать от него, либо залюбить до смерти.
— Всего один поцелуй, — немного испуганно выдохнула она, и когда он робко коснулся её губ, то её тело даже задрожало.
«Это Он! Он! Её мужчина!»
Господи, позади три мужа, несколько бойфрендов между браками, а в ней всё перевернулось от одного вида его напряженного, жаждущего любви тела и нежного прикосновения!
— Талейта, ты плачешь? — удивлённо отпрянул он.
— Не знаю, наверное, — и потянулась к нему, чтобы наконец выразить все обуревающие её чувства через поцелуй, через свои прикосновения, отдавая себя и показывая, каким может быть единение.
Ему нравилось, она это чувствовала, он сходил с ума вместе с ней. Они созданы друг для друга, они нашлись сквозь миры. И тем неожиданнее стала его рука на её горле.
— Ты не моя жена, — будто борясь с собою, хрипло произнёс он, — что ты за тварь? Где моя Талейта?
Наверное, не так уж сильно он сжимал её шею, но много ли надо хрупкому телу, чтобы начать задыхаться?
— Кто ты? — зарычал он, не получив немедленного ответа.
Она смогла ухватиться только одной рукой за его ладонь, а вторая осталась придавленной весом генерала. Злата безуспешно царапала его, а в её глазах воцарился ужас. В первый миг она испугалась его действий, а потом, уже ничего не соображая, вновь видела своего бывшего мужа, который точно так же держал её за горло.
Владислав душил её, дожидался, когда она потеряет сознание, а потом приводил в чувство и предлагал подписать бумаги. Всё это он проделал после хорошего секса и выкуренной сигареты несколько раз, пока она не сломалась и не сдалась.
До невероятного фантастического попадания в этот мир Злата думала, что не сможет больше никогда остаться наедине с мужчиной, но хватило одного взгляда на Имруса, чтобы выбраться из той пропасти, куда её вогнал Владислав.
Ударив несколько раз кулаком по кровати, генерал отпустил обезумевшую от страха девушку. Он хотел её напугать, отомстить за то, что потерял себя с ней и чуть не предал любовь всей своей жизни, но не ожидал безграничного ужаса в её глазах.
Он сейчас был близок к тому, чтобы убить её только за то, что в его сердце словно крутят ножи, так ему больно смотреть на её муки. Он ничего не понимает! Что с ним происходит, откуда у этой твари такое влияние на него? Только потому, что она в теле Талейты?
— Не дрожи, я не причиню тебе зла, — видя, что девушка не может прийти в себя, начал уговаривать он, но она его не слышала.
Её трясло, и она лежала, явно боясь пошевелиться. Владислав пообещал, что за каждую попытку сопротивления он будет тушить об неё сигареты. После того, как он душил её, сомневаться в его угрозах не приходилось.
Имрус поднялся, а та, кого он только что любил, осталась лежать. Раздетая, беззащитная и с безумным взглядом. Ещё недавно она смеялась, минуту назад закрывала глаза от удовольствия, выгибаясь ему навстречу, а теперь…
Он накрыл её одеялом и постарался влить воды в рот. Она захлёбывалась, но пила. До него не сразу дошло, что она боится отказаться от воды.
Он со злостью выкинул бокал и с рёвом безумца выскочил в другую комнату. Имрус готов был собственноручно вырвать себе сердце за то, что совершил. Он не ожидал, что так сильно напугает существо, не думал, что ему самому будет больно видеть её состояние — и в то же время он боялся думать, что случилось с настоящей Талейтой. Где она? Жива ли? Угрожают ей или она ранена?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он вернулся через час и осторожно заглянул в свою спальню. Девушка продолжала лежать там же, натянув одеяло до подбородка, но уже следила взглядом за его появлением. Он обошёл её, стараясь не приближаться и сел в дальнее кресло. Они смотрели друг на друга и молчали. Её взгляд был настороженным и испуганным, его — задумчивым.
— Кто ты? — коротко спросил он, а она неожиданно всхлипнула, всё так же стараясь не шевелиться.
