— Ой, — шарахнулась от зеркала Злата. На неё, зло сверкая глазами, смотрела лэра. Вроде родное тело, всё в нём знакомо, кроме синяка под глазом, но выражение лица, энергетика совсем чужая.
— Я тебя вижу! — недовольно воскликнула Талейта в теле Златы.
Злата вяло кивнула.
«Ну, видишь и видишь, чего орать?»
— Имрус мёртв? — перешла настоящая лэра сразу к делу и получила отрицательное покачивание головой.
— Зато твой уже в чертогах, — усмехнулась она. — Что мне делать дальше? Это же не твой дом? — Талейта брезгливо кивнула в сторону, показывая на съёмную квартиру.
— Нет… но как?.. — сообщение о смерти Владислава удивило.
— У твоего нет защиты от магии, а у меня оставались крохи. Я била в сердце… он не выжил, — скупо, без подробностей сообщила светловолосая молодая женщина.
Художница смотрела на лэру в своём теле и понимала, что та храбрится, а сама взволнована и даже паникует, но привычка к сдержанности ей помогает. Даже в таких сложных обстоятельствах она красиво причёсана, одета, будто собирается выйти в люди, и держит спину прямо.
— Езжай домой, взламывай дверь и меняй замки, — подумав, дала указания Злата, пытаясь собрать непривычно густые волосы в косу. — Он заставил меня написать дарственную, но мы всё ещё муж и жена. Если в доме есть любовница, гони её в шею. Ищи в квартире документы и оформляй её себе в наследство. Детей у него нет, про родителей особо ничего не знаю, а ты как жена имеешь право. Будь осторожна, никому не верь, — не зная, что ещё добавить, закончила взволнованная художница.
— Ладно, разберусь. Голова кругом, но мир интересный, — всё обдумав, неожиданно призналась Талейта. А Златка в теле лэры смотрела на неё и всё больше находила отличия. Взгляд, выражение лица, более властные и жёсткие. Жесты, манера разговаривать выдают в ней человека, привыкшего повелевать. Яркой, смешливой, лёгкой в общении и любящей весь мир Златки больше нет, и это уже не только заслуга Владислава.
— Ты не хочешь вернуться? — решилась спросить она у своего двойника, уже догадываясь, что та ответит.
— Нет, — уверенно и даже немного угрожающе, выдала Талейта.
— Твой муж… — художница видела, что налаживать контакт бесполезно, но не попробовать она не могла.
— Ненавижу его!
— Он считает меня тварью, пробравшейся в твоё тело.
— Небось, спасать меня собирается? — зло усмехнулась лэра.
— Да, — смотреть на своё бывшее лицо, перекосившееся от ненависти, было неприятно.
— Не смейте! — прошипела лэра. — Я тебя изуродую, если вы там что-то провернёте! — растопырив пальцы, она кровожадно провела ногтями по лицу, чтобы показать, что она имеет в виду.
Злата покачала головой и её глаза, наполненные болью и печалью, сейчас никак не подходили ухоженному юному личику.
— Но чем ты будешь жить? — мягко спросила она ощетинившуюся Талейту. — Тебе не страшно? В моём мире нет магии, у нас всё другое!
— Страшно быть заживо похороненной в четырёх стенах! — лэра прижалась лбом к зеркалу и в упор смотрела на изменившуюся себя.
Ей тоже было интересно, как её тело изменилось после того, как в него попала иномирянка. Лицо стало мягче, добрее и очень печальным. Исчезла годами лелеемая аристократическая холодность, но это уже проблемы землянки.
— Но как же твоя красота? Ты гордилась ею, — не скрывая усталости, спросила Злата.
— Ты тоже ничего, — неожиданно призналась лэра. — Я же посмотрела твою память, вокруг тебя всегда мужики крутились, только ты выбирать не умела.
— Имрус ни перед чем не остановится, чтобы вернуть тебя, — покачала головой Злата.
— Я предупредила, так просто я не сдамся и не вернусь! Думай, как его убедить не искать меня!
— Я мечтала о семье и когда попала сюда, то подумала, что очутилась в сказке, но ему нужна ты.
Грусть и тоска во взгляде собеседницы зацепили лэру:
— Солдафон! А хочешь, я сделаю так, что ТЫ будешь воспитывать его сыновей? Ты же мечтаешь о детях?
— Он меня не примет, — Злата отошла от зеркала, желая закончить бессмысленный разговор.
— Ты не поняла, его по боку! — быстро заговорила лэра с той стороны. — Скоро закончится брачный договор и я, то есть ты, будешь свободна, но там не указано, с кем останутся дети. Вроде как ни у кого не вызывает сомнений, что они будут у отца, поэтому в документе нет уточнений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Устраивать тяжбу? — Злата поняла, о чём говорит бывшая жена Имруса. — Он хороший отец и мне это не нравится.
— Ну и дура! За себя надо бороться. Имей в виду, ему скоро ехать в крепость, и если ты ничего не предпримешь, то очутишься одна в моём родном доме, и тебя вновь выгодно выдадут замуж.
— Для меня не катастрофа выйти замуж, — укоризненно заметила художница.
— Это большой риск, но дело твоё, — с лица Талейты теперь не сходило брезгливое выражение. Эта землянка какая-то мямля!
— А тебе совсем не жалко детей? Как можно предлагать их незнакомке?
— Я же просмотрела всю твою память, так что я знаю, что для тебя значат дети. А генералу я желаю всех кар и невзгод.
Злата ничего не ответила, лишь вновь покачала головой. Этой обозлившейся девочке в её теле ничего не объяснишь. Может, спустя годы она многое поймёт, а может, она редкая птица, которая идёт своим путём и борется за свою индивидуальность. Для художницы складывалась непростая ситуация, но играть судьбами детей она не хотела.
— Слушай, Злата, — обратилась лэра к ней, — а как ты устроила наше общение?
— Сама не знаю, как так получилось, — пожала плечами черноволосая красавица, теребя в руках толстенную косу, — я очень давно не бралась за кисти и думала, умру, если что-то не нарисую.
Она сняла прикреплённый к зеркалу листок и показала его лэре.
— Оставила у окна днём, вернулась вечером, смотрю, а на рисунке наши фигурки движутся.
— Хм, это необычно, даже не знаю, что сказать. Ты вложила магию, но я раньше не замечала, чтобы у моей силы был подобный эффект. Это ведь выходит за все известные возможности!
Лэра, накручивая на палец светлый локон, сосредоточилась и попыталась перебрать всех предков. Она искала среди них экстраординарных личностей, но вспоминались герои, тираны, дураки, неудачники или наоборот, везунчики, но никто из них не отличился в магии.
Сильный род с даром природников, водников, целителей, изредка пространственники. Все мужчины служили королю по мере сил и возможностей, женщины продолжали род.
Она присмотрелась к визави. Первое её впечатление было не в пользу Златы, но пообщавшись, понаблюдав за ней, а ещё добавив знания, оставшиеся в памяти, она немного смягчила своё мнение.
Было в художнице что-то тёплое, располагающее. Невольно хотелось защитить эту доверчивую и открытую женщину. Лэра сама немало пережила, но она умела закрываться от бед, знала, как противостоять невзгодам и наносить ответные удары.
— Слушай, а ты можешь передать мне драгоценности? — вернулась мыслями к себе любимой лэра.
— Я? Не знаю… но как? — растерялась Злата.
— Методом проб и ошибок. Положи что-нибудь на рисунок, где изображено зеркало.
Злата сняла кольцо и потыкала им в картину.
— Тогда суй мне в руки! — велела Талейта.
Но зеркало работало как средство общения, но не передачи посылок.
— Рисуй на зеркале дверь и вложи силу, — не отступала лэра.
Злата принялась обводить раму краской, но, не дойдя до конца, замерла.
— Ну что ты там, уснула?
— Подожди. Ты меня торопишь, но надо подумать, — спокойно возразила художница.
— Что тут думать? Сразу увидим, получилось или нет! — гневалась Талейта, излишне часто теребя выпущенный локон и превращая его в грязную сосульку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Есть варианты, — терпеливо начала объяснять Злата. — Вдруг я открою проход в иной мир, где живут какие-нибудь демоны?
Со стороны обе девушки выглядели странно, если отбросить саму ситуацию с зеркалом. Юная красавица олицетворяла собою спокойствие и доброжелательность, а светловолосая девушка с приятным располагающим лицом источала раздражение, вела себя резко и нетерпимо, что ей не шло.
