С недавних пор Кошачья Леди больше не спускалась вниз к завтраку. Да и ела-то она очень мало, и Мэри, видя, какая она стала слабая, уговорила её завтракать у себя в спальне и приносила ей туда поднос с чашкой чаю, тостом и джемом.
Однажды утром Мэри, как обычно, постучала в дверь и внесла поднос.
— Налить вам обеим, мисс Мьюриэл? — спросила она.
— Пожалуйста, Мэри, будь так добра.
И Мэри сперва позаботилась о мисс Понсонби, а потом, как всегда, налила молока в блюдечко и поставила его для Вики на пол.
— Как мы сегодня себя чувствуем, мисс Мьюриэл? — спросила Мэри.
— Устала немножко. Боюсь, я не делаюсь моложе.
— А вы не вставайте сегодня, — сказала Мэри. — Я попозже принесу вам сюда ланч.
«Ты и вправду выглядишь очень старенькой, — подумала Мэри. — Но несчастной не кажешься. Может, потому, что веришь в свою будущую жизнь в виде кого-нибудь другого?»
— Я много думала, — сказала она, — про то, что вы мне недавно рассказали насчёт рождения заново в другом теле.
— Со мной так и будет! — твёрдо заявила Кошачья Леди.
«Чудно, как она уверена», — подумала Мэри.
В этот день мисс Понсонби так и не встала с постели, сказала, что у неё нет сил. Так продолжалось всю неделю, да ещё по случайному совпадению именно на эту неделю пришлись две тяжёлые для Мьюриэл Понсонби утраты. Умер кот, который был некогда Дядей Уолтером, а вслед за ним умерла старая школьная подруга Маргарет Мейтланд.
— Но ведь оба они были очень старые, правда? — сказала Мэри, пытаясь утешить своего друга.
— Как и я, — отозвалась Кошачья Леди.
— Во всяком случае, вам ведь легче от того, что вы представляете, как оба они родятся заново, правда?
«Да что это я говорю, — спросила себя Мэри. — Я, видно, тоже чокнутая».
Она не могла решить — просто устала мисс Понсонби или же она больна. И тогда: насколько больна? Не надо ли вызвать доктора?
Принять решение её заставила просьба, с которой обратилась к ней хозяйка.
— Мэри, дорогая, — сказала она. — Не приведёшь ли Персиваля и Флоренс, и Коко, и Хейзел? Я хочу с ними проститься.
Выполнив эту просьбу, Мэри позвонила доктору. Тот явился и осмотрел старую леди, а потом отвёл Мэри в сторону и сказал:
— Боюсь, мисс Понсонби очень больна. Честно говоря, милочка, я не стану вас обнадёживать.
— Вы хотите сказать: она умирает?
— Боюсь, что так.
«Должна ли я сказать ему о верованиях мисс Мьюриэл? — подумала она. — Пожалуй, не стоит, он решит, что я тоже рехнулась».
На следующее утро Мэри Натт проснулась рано. Одевшись, она вышла из своей спальни, которая находилась на половине, когда-то предназначавшейся для прислуги, и спустилась вниз, в кухню. Ей бросилась в глаза странная вещь. Нигде не было видно ни единой кошки.
Она уже собиралась поставить чайник, чтобы заварить чай, как вдруг в кухню вошла одна из кошек.
Это была Вики. Она обратила на Мэри привычно неприветливый взгляд, а потом издала звук, который означал, как нисколько не усомнилась Мэри, «иди за мной».
И они пошли — Вики впереди, Мэри за ней — по лестнице наверх и в открытую дверь спальни мисс Понсонби.
На полу, образуя неправильный круг, сидели все кошки, обитавшие нынче в поместье Понсонби: Персиваль и Флоренс, их дети, затем Руперт и Мадлен, недавно овдовевшая Тётя Беатрис, Этель и Эдит и ещё ряд других. Все они сидели молча и пристально глядели вверх, на кровать, где, вытянувшись, неподвижно лежала Кошачья Леди. На лице её застыла лёгкая улыбка.
Мэри взяла её за руку — рука была ледяная.
— Ох, мисс Мьюриэл, — прошептала девушка. — Кто вы теперь?
Глава седьмая
Викарий опасался, что похороны мисс Мьюриэл будут очень немноголюдными. Родители её, как он знал, давно умерли (правда, он не знал, что они и другие родственники по-прежнему живут в поместье Понсонби, только в другом обличье). Он ожидал увидеть на похоронах лишь Мэри Натт.
«Какая жалость, — думал он, — что дочь полковника сэра Персиваля Понсонби и леди Понсонби из поместья Понсонби, одного из старейших семейств в Даммерсете, сойдёт в могилу почти не оплаканной».
На самом же деле в день похорон церковь оказалась набита битком.
Все жители Дампт-он-Маддикорум, все лавочники и много разных других людей в округе, обладателей кошек, которые принадлежали Мьюриэл раньше, — все явились засвидетельствовать своё почтение. Все странности Кошачьей Леди были забыты, вспоминалась только её доброта и жизнерадостность.
— Ясное дело, она, конечно, была чудачка, — говорили они, — но при этом милейшая старушка и приветливая такая.
— Вот именно, и какая добросердечная — надо же, взяла к себе Мэри Натт.
Но оплакивали её не только люди.
В самом конце церкви, за последними скамьями, молча сидели в ряд кошки.
Когда похороны закончились, Мэри выпила дома на кухне чая, а на полу подкреплялись разнообразные кошки (и Вики в первую очередь).
«Что будет со мной? — размышляла Мэри. — Теперь мисс Мьюриэл умерла, и мне уже нельзя здесь оставаться. Дом, наверно, продадут».
— Просто и не знаю, что будет, — обратилась она к кошкам, но через неделю она всё узнала.
Её пригласили в контору поверенного Кошачьей Леди в близлежащий городок и там сообщили удивительную новость.
— Вот это, мисс Натт, — сказал поверенный, — копия завещания мисс Мьюриэл Понсонби. Как вам известно, из их семьи никого не осталось, в чью пользу можно было бы продать поместье Понсонби. Поэтому покойная решила завещать дом КОЗК.
— А что это? — спросила Мэри.
— Королевское Общество Защиты Кошек. Благотворительное общество, таким образом, сможет использовать поместье Понсонби как свой национальный центр. Кроме того, в завещании говорится, что, принимая во внимание вашу верную службу и глубокую привязанность к вам мисс Мьюриэл Понсонби, вы будете и дальше жить в доме, не платя квартирную плату, столько, сколько захотите. Я с удовольствием сообщаю, что мисс Понсонби оставила вам порядочную сумму денег, которой хватит для каждодневных трат и которая даст вам возможность нанять в помощь, скажем, экономку и садовника. Вам удивительно повезло, юная леди.
«И в самом деле повезло, — рассуждала позже Мэри. — Но как же мне будет не хватать её! И кошкам тоже!»
КОЗК ещё и через полгода не въехало в поместье Понсонби, однако Мэри с некоторой помощью содержала дом в образцовом порядке. Она позволила себе произвести некоторые перемены — удалила Вики из спальни мисс Понсонби, а Персиваля и Флоренс из главной спальни и закрыла дверь в обе комнаты.
— Придётся уж вам устроиться в другом месте, — сказала она им, и толстая рыжая Вики бросила на неё взгляд, который ясно говорил: «Не смешно».
Через полгода после смерти Кошачьей Леди Мэри увидела, как по главной аллее к дому приближается незнакомая кошка. Причём шла она с уверенным видом, как будто всё тут ей было знакомо.
Кошка была серая, примерно полугодовалая, как определила Мэри, с остренькой мордочкой, зелёными глазами и острыми ушками. «Судя по виду, кошечка», — решила Мэри. Незнакомка подошла прямо к Мэри и стала тереться об её ноги, при этом очень громко мурлыкая. Затем прямиком проследовала в парадную комнату, и Мэри пошла за ней.
Кошка поднялась по лестнице наверх и, дойдя до площадки, повернула к запертой двери в спальню покойной Мьюриэл Понсонби. Встав на задние лапы, кошечка протянула одну переднюю к дверной ручке, словно пытаясь нажать её.
Озадаченная Мэри отперла дверь, кошка вбежала в комнату и вспрыгнула на кровать. Там она улеглась и, насторожив ушки, уставилась своими зелёными глазами прямо в глаза Мэри. И тут Мэри Натт поняла, что произошло то, чему до этой минуты она верить не могла.
Эта незнакомая зеленоглазая серая кошечка, изящная, как леди, и была самой Кошачьей Леди!
— Ох, мисс Мьюриэл, — шёпотом проговорила Мэри, — вы вернулись!
Примечания
1
Фрагмент из песенки «Джон Браун погребён», появившейся в Америке в первые дни войны между Севером и Югом.
2
Чайный клипер — быстроходный парусный корабль, доставлявший чай в Великобританию в XIX веке. «Катти Сарк» — последний из больших чайных клиперов, открыт для публики как музей.
3
«Хотсперз» — разговорное название английской футбольной команды «Тоттенхэм Хотсперз».
