Правда, он мог бы добраться до Самарры. Джинкс помнил слова Софии о том, что Симон пришел в Самарру, чтобы найти ответы на магические вопросы. А ну как и ему, Джинксу, удастся выяснить там что-нибудь о своей пропавшей способности? Ведь Симон отнял ее с помощью магии, и Джинкс, обдумав все, пришел к заключению, что она тоже была своего рода магией. Великой магией Урвальда, как назвала ее Дама Гламмер.
Он снова и снова изучал ту каменную стену. Иллюзией она не была. Была стеной.
Симон часто уходил в Урвальд, иногда отсутствуя по нескольку дней подряд. Джинкс ни разу с ним не попросился. Он использовал отлучки Симона для обысков в мастерской и в других комнатах дома, искал зеленую бутылку. Но так ее и не нашел.
Он читал Симоновы книги по магии, надеясь узнать из них, что сделал с ним чародей. Толку от книг было мало, – они норовили утаить столько же сведений, сколько открывали. И слова в них были какие-то странные – такие, чтобы читателю приходилось ломать голову над тем, что ему полагается делать.
Одна написанная на самарране книга называлась «Знание – сила».
Едва Джинкс раскрыл ее, как книга загорелась, но он с помощью магии вобрал пламя в себя. Затем ушел в кухню и там прочитал книгу, сидя на теплой лежанке.
Насколько мог судить Джинкс, большой полезностью она не отличалась, а была просто сборником заклинаний вроде следующего:
Вещь можно спрятать у всех на виду.Знающий, что она здесь, найдет ее,не знающий не найдет.
И такой дребедени в книге было полным-полно. Она не рассказывала, что нужно сделать, а просто говорила о том, что может быть сделано. Джинкс прочел ее от корки до корки, – ах, если бы он сумел понять, о чем она толкует! Тогда, быть может, книга помогла бы ему попасть в Самарру.
* * *
Джинкс стоял, закопавшись пальцами в лесную почву. Умение понимать деревья его не покинуло, не ушло, повинуясь заклятию Симона, в зеленую бутылку. Почему так случилось, Джинкс не знал. На самом-то деле, с тех пор как он лишился способности видеть мысли людей, Джинкс стал яснее, как ему казалось, различать мысли деревьев. Он попытался выспросить у них, что сделал Симон с его магией, однако деревья его не услышали. Они знали, что Джинкс слушает их. Но сами его не слушали.
Стояло раннее лето, и деревья говорили об этом – о дожде, о том, как славно все перегнивает в земле, когда она согревается. И о страхе. Страх был чем-то новым, и он продвигался по Урвальду.
Огров, троллей и драконов деревья не боялись. Считали их докучливыми, и только. А тут было что-то намного, намного худшее. Оно шло с запада на восток, приближаясь, насколько смог понять Джинкс, к дому Симона. В подробности деревья не вдавались. Они даже не пытались описать это ужасное создание. Просто говорили: страх.
Джинкс вытащил пальцы из земли и направился к дому.
И вдруг ощутил какое-то движение в лесу за своей спиной. Обернулся. Что-то волосатое, четвероногое. Волколак или медвелак? Вот тварь показалась из-за древесного ствола. Волколак. Джинкс развернулся, намереваясь припуститься бегом, однако угодил ногой в какую-то нору и упал.
Он вскочил, стараясь двигаться как можно быстрее и бесшумнее. Но едва наступил на правую ногу, как ее пронзила боль. Правая лодыжка вспухла и странно скособочилась. Он сделал шаг. Больно. Сделал другой. Волколак, от которого Джинкса отделяло ярдов[12] пятьдесят, с интересом обнюхивал землю. Джинкса он пока не заметил, но след его через секунду-другую возьмет. И очень скоро Джинкс увидел – взял. Уши волколака задергались. Он жадно втянул носом воздух как раз на том месте, где недавно стоял, зарывшись в землю пальцами, Джинкс.
Мальчик сосредоточился на укрывающем заклятье. Сосредоточился сильнее, чем когда-либо в жизни. Он посмотрел на свои отчетливо видимые ступни – правая начала распухать, не желая отставать от собственной лодыжки. Попробуй еще раз. Сосредоточься!
Теперь волколак рыл лапами рыхлую землю – там, где в ней укрывались ноги слушавшего деревья Джинкса. Все без толку, заклинание ему не давалось. Он никогда не сможет укрыться. И тут голос Симона произнес в его голове: «Конечно, не сможешь. Потому как думаешь, что не можешь».
Значит, надо забыть про «не могу». Он должен сделать это, иначе им пообедают. Джинкс сосредоточился еще пуще. Меня здесь нет. Меня здесь нет. Он всей душой тянулся к силе, бывшей, по словам Симона, у него внутри.
И внезапно обрел ее. Впервые и вправду почувствовал присутствие силы. Откуда она взялась, Джинкс не знал, но сила была в нем. И он резким рывком втянул ее в укрывающее заклятье.
Вставшие торчком уши волколака развернулись в его сторону. Зверюга принюхалась к воздуху и пошла прямиком на Джинкса. С волком она имела сходство большее, чем с человеком, и передвигалась на всех четырех. Однако передние лапы выглядели как руки, завершавшиеся ладонями с длинными, желтоватыми когтями.
Волколак подкрался совсем близко. От Джинкса его отделяли лишь несколько футов. Еще пара шагов. Никогда еще Джинкс не был так близок к смерти. Волколак уткнулся носом в землю у его ступней. Обошел Джинкса по кругу, все принюхиваясь и принюхиваясь. Нос чудища едва не коснулся его ноги.
Наконец, волколак уселся на землю и принялся озадаченно озираться по сторонам. И спустя всего пару мгновений (хотя Джинксу показалось, что прошел не один час) встал и потрусил, поджав хвост, в глубину леса.
Чтобы дохромать до дома, Джинксу потребовалось больше часа. Этот путь – по Урвальду, без тропы, без возможности бежать – мог показаться ему куда более страшным. Но не показался. Теперь у него была сила.
– Что с тобой, Джинкс? – встревоженный Симон торопливо шел по прогалине ему навстречу.
– У меня получилось! – объявил ему Джинкс. – Я сотворил укрывающее заклятье.
– Я знал, что получится, – Симон помог ему войти в дом. – От кого пришлось укрываться?
– От волколака, – ответил Джинкс. – Он обнюхал все вокруг моих ног, но так и не понял, где я.
– Великолепно! – Симон улыбнулся, обретя на миг сходство с собою прежним. Однако прежним Симоном он не был, и Джинкс не был прежним Джинксом, и в теперешних их разговорах неизменно присутствовало что-то колкое и неловкое. – Ладно, положи ногу на стул, а я пока поесть приготовлю.
Пока Симон стряпал, Джинкс попробовал поднять над полом кошку. Не получилось. Как будто силы у него было не больше, чем прежде. Однако Джинкс знал: силы в нем прибавилось. Он ощущал ее. Он смог сотворить укрывающее заклятье – и по-настоящему надежное.
Знание – сила. Джинкс вспомнил о книге. Ладно, стало быть, он знает, что способен оторвать кошку от пола. Джинкс снова уставился на нее, сосредоточился. Кошка смерила его презрительным взглядом и осталась сидеть на полу.
Позже, когда Симон отправился доить коз (для разнообразия), а Джинкс обнаружил, что может ходить без боли в лодыжке, он пошел в мастерскую и немного порылся на полках над рабочим столом.
Отыскал маленькую, переплетенную в кожу книгу – «Знание – сила», снял ее с полки, полистал. Дурацкие все-таки заклинания, – если это заклинания. Вещь можно спрятать у всех на виду. Знающий, что она здесь, найдет ее, не знающий не найдет. Симон-то вроде бы говорил совсем другое, противоположное: «Конечно, не можешь. Потому как думаешь, что не можешь». А тут…
И вдруг Джинкс понял, что говорит ему книга.
Он прислушался. Симона не слыхать. Джинкс вышел в коридор. Прислушался снова. Тишина. Вооруженный уверенностью в себе, которую приобрел, сотворив укрывающее заклятье, Джинкс направился к голой стене в конце коридора.
Он много раз водил по ней ладонями, нащупывая дверь, но ладони встречали только гладкий камень. Ну, ладно.
Теперь он знал: дверь здесь.
Он протянул перед собой руку. И она ушла на несколько дюймов[13] в камень, который внезапно исчез куда-то. Джинкс коснулся чего-то деревянного. Прошелся пальцами по неровной поверхности, там, где, как он полагал – нет, как он знал, – находился запор. Вот и железная ручка. Джинкс нажал на нее большим пальцем. Щеколда со скрипом и скрежетом поднялась. Он потянул дверь на себя. Теперь он увидел ее. И прошел в нее.
Комната, полная книжных полок, – книг здесь даже больше, чем в мастерской Симона. Пыли нет – очень похоже на то, что пользуются комнатой часто.
Джинкс потянулся было к книгам (в конце концов, они могут оказаться теми самыми, читать которые Симон ему не разрешал), однако увидел еще одну дверь – надо было узнать, что там, за ней.
Он распахнул ее и сразу закашлялся. Вот в этой комнате пыли было полным-полно, толстый слой ее покрывал и пол, и все остальное. В комнате стояло нечто мягкое, похожее на кровать, но со спинкой и подлокотниками, как у кресла, – наверное, на этом полагалось не лежать, а сидеть. Имелся также стол и кувшин с давно увядшими цветами.
