— Тогда я задолжала тебе сэндвичи на всю жизнь.
— На это я согласен.
Впервые с тех пор, как она здесь, Рейн улыбается мне.
— Ну, думаю, мы ещё увидимся.
— Да, пожалуй, что так.
Прежде чем она уйдёт, я поворачиваюсь, чтобы взять листок с инструкцией. Девушка берёт его и уходит. Наблюдаю за ней на мониторе, и когда она наконец исчезает с экрана, я хватаю первое, что вижу, — металлическую копию моего грузовика, — и швыряю её через всю комнату, попав в рамку с первой журнальной статьёй, посвящённой моей работе. Когда стекло осыпается на пол, я делаю то же самое.
Глава 9
Рейн
Я ёрзаю на сидении, пытаясь уменьшить трение ремня безопасности о мою свежевытатуированную кожу. Короткая поездка домой, кажется, занимает целую вечность, но, когда я наконец захожу в дверь, приливная волна эмоций прорывает плотину. Сумочка выпадает из моей руки, и я кричу в пустую комнату. Я даже не плачу, потому что в этом нет смысла. Слёзы не вернут его обратно, и слёзы не дадут мне ответов. Я уже давно не грущу. Даже перестала путаться. Теперь я просто чертовски зла.
Я злюсь на Брайана за то, что тот заставил меня пообещать хранить ему верность, хотя он чертовски хорошо знал, что есть шанс не вернуться обратно. Злюсь на человека, который обещал, что у нас будет совместная жизнь, а потом, бл*дь, оставил меня. Я злюсь на Вона за то, что он такой чертовски идеальный. Меня бесит, что я сомневаюсь в себе за то, что держусь за что-то, от чего мне следовало бы избавиться давным-давно.
Пришло время… время отпустить его.
Резким движением руки я достаю из сумки телефон и, гневно шагая, иду к дивану. Последние несколько недель я медленно осознавала, как я несчастна без Вона. Я чувствую себя ещё более одинокой, не видя его каждый день, к чему уже привыкла.
Желание, испытываемое к Вону, не имеет ничего общего с Брайаном. То, что я чувствую к Вону… это больше, чем я могла себе представить; оно всепоглощающее, и это то, чего я всегда хотела.
Проведя пальцем по экрану, чтобы разблокировать его, я делаю глубокий вдох и набираю номер Брайана. Пришло время покончить с этим вместе с ним.
— Сожалеем, но человек, которому вы звоните, сейчас недоступен. Пожалуйста, повесьте трубку и повторите попытку позже.
— Какого чёрта? — бормочу себе под нос и снова набираю номер.
— Сожалеем, но человек, которому вы сейчас звоните…
— Нет, — я останавливаюсь, запутавшись в ногах, прежде чем восстановить равновесие. — Нет, этого не может быть.
Я медленно набираю каждую отдельную цифру, тыча пальцем в экран.
— Сожалеем, но… — мне необходимо сделать три попытки, прежде чем закончить звонок.
— Пожалуйста, нет. Не сейчас.
Я хватаю сумочку и бегу к машине. По дороге к месту назначения продолжаю набирать его номер, но получаю тот же результат.
— Нет, нет, нет.
Я криво припарковываюсь на их подъездной дорожке и, подбежав к дому, стучу в дверь. Уже довольно поздно, но мне всё равно.
— Кристен! Аарон! Откройте! Вы дома?
Дверь распахивается, когда стучу, и я чуть ли не падаю в дом.
— Рейн, что случилось? — мама Брайана обнимает меня за плечи и ведёт внутрь.
— Его телефон больше не работает. Говорят, что он недоступен.
Аарон, отец Брайана, входит в комнату.
— Почему его телефон больше не работает? Что случилось? — спрашиваю я его.
Он смотрит на Кристен, и они обмениваются взглядами. Чувство вины.
— Что случилось? Неужели они нашли его? — моё полное надежд и наивное «я» задаёт вопрос, который, а я достаточно умна, чтобы понимать, никогда не приведёт к ответу, который я хочу получить или когда-то хотела.
— Они не нашли его, Рейн. Он мёртв. Точно так же, как он был мёртв уже несколько лет.
— Аарон, — отчитывает его Кристен.
— Нет. Она должна это услышать. Снова, — Аарон садится прямо передо мной и берёт меня за руки. — Рейн. Брайан мёртв. Он не вернётся домой. Никогда не вернётся, и он хотел бы, чтобы ты продолжала жить дальше.
Вся сила духа, которую я собирала последние несколько недель, тут же исчезла, растворилась в воздухе, как и мой парень.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это ложь.
— Что именно?
— Всё. Его тело так и не нашли. Возможно, он всё ещё жив.
— Неужели? Где же он может быть? — Аарон откидывается назад и скрещивает руки на груди. — Живет в грёбаной пещере?
— Может его похитили какие-то люди?
— Рейн, он не поехал в чужую страну, где мятежники собираются кого-то захватить. Здесь нет никаких пиратов. Он мёртв.
Я качаю головой.
— Нет.
— Я не могу этого сделать, Кристи. Мне очень жаль, но я больше не могу иметь с ней дело, — он встаёт и сердито проводит руками по лицу. — Я уже много лет оплачиваю его счета за мобильник, Рейн. Я стирал твои голосовые сообщения, так что у тебя было достаточно места, чтобы оставлять ещё, но прошло слишком много времени. Неужели ты действительно думала, что можешь оставлять голосовые сообщения в течении двух лет? Чёрт возьми, мне нужно жить дальше. Нам всем это необходимо… Тебе нужно двигаться дальше.
Он уходит, а Кристен шмыгает носом рядом со мной.
— Он прав, — говорит она с дрожащей улыбкой. — Пришло время отпустить его, Рейн.
— Я… я думала, что так и сделаю. Решила оставить ему сообщение и всё рассказать. Я собиралась дать ему понять, как сожалею о том, что нарушила своё обещание, — у меня горло горит огнём, а грудь сжимается. — Но как я могу сказать ему «прощай», если не услышу его голоса в последний раз? Когда я не могу сказать ему вслух эти слова?
— В любом случае это не имеет значение. Он никогда не слышал твоих сообщений.
— Слышал.
— Нет, Рейн. Никогда не слышал. Аарон и я делали это ради тебя, чтобы подарить тебе душевное равновесие, но для нас это оказалось слишком. Мы не можем продолжать притворяться, что наш сын всё ещё жив. Он умер, занимаясь любимым делом, и больше никогда не вернётся. Тебе нужно жить дальше.
— Но он заставил меня дать ему обещание, — я достаю свои кольца и надеваю их на цепочку. — Он заставил меня пообещать, что я буду ждать его возвращения.
Она отрицательно качает головой.
— Он говорил это несерьёзно.
— Я дала его, — я встаю и иду к двери в полном недоумении. — Дала.
И я не могу поверить, что была готова так легко отказаться от этого.
Странное состояние оцепенения проносится через мой разум, затем поражает меня и течёт по моим венам. Я медленно иду к своей машине в трансе. Кристен идёт следом и пытается заговорить со мной, но я слышу лишь приглушённый шум. Сев в машину, еду домой на автопилоте. Темнота ночи становится ещё хуже, когда мои глаза затуманиваются. Войдя в дом, я бросаю ключи и сумочку на пол, а затем иду прямо к своей кровати. Боль от моей татуировки — как наказание за то, что я полагала, что могу быть свободной; это моё отражение. Я натягиваю одеяло на голову и закрываюсь от всего мира.
* * *
— Она здесь. Я напишу тебе через несколько минут.
Одеяло с меня сорвано, и яркий свет обжигает глаза, хотя мои веки закрыты.
— Малышка Рейни, какого чёрта ты с собой творишь? — Кеннеди поднимает меня за руки и заставляет сесть, что вынуждает мои глаза открыться.
Я пристально смотрю на него, но не могу подобрать слов, чтобы ответить. Никогда в жизни не была так смущена, как сейчас, и у меня нет ответов на эти вопросы.
— С тобой всё в порядке? Твоя мама позвонила, когда ты не появилась на работе. Я думал, ты заболела или что-то в этом роде.
И снова нет ответа.
— Рейн, поговори со мной, — он обхватывает руками моё лицо и заставляет посмотреть на него. — Так что же случилось?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Моё тело обмякает под его рукой, и я падаю обратно на матрас. Он понимает намёк и перестаёт давить на меня, но я слышу щелчок отправляемого текстового сообщения.
Его лицо нависает над моим, и он сочувственно улыбается.
