– Хорошо, мы вас поняли, – сказал голос в трубке. – Значит, желтый микроавтобус, номера не знаете.
– Не заметил, – огорченно признался Руслан. – Но мы подъедем со стороны силосных башен, нас там сразу будет видно.
– Подъезжайте.
Тем разговор и кончился.
Руслан бегом вернулся к машине и увидел, что дети возятся с приемником.
– «Террористы изменили требования! – бойко сообщал микрофонный мальчик. – Они хотят получить в свое распоряжение самолет с экипажем. В знак благих намерений они выпустили из накопителя женщину с грудным ребенком, она сейчас идет по взлетно-посадочной полосе, ей нужно пройти около четырехсот метров, ближе они никого к накопителю не подпускают…»
– Это плохо, – сказал Жорка. – Это очень плохо.
– А что, нужно было оставить ребенка в накопителе? – спросил Руслан. – Ну, ты, парень, даешь…
– Это значит, что они получат самолет и заберут всех с собой, – вместо Жорки ответил Макс.
– Чего же плохого? Пусти-ка, – Руслан шуганул мальчика с водительского места. – Значит, твои братья все уцелеют. И тебя с собой заберут.
Мальчишки промолчали, и Руслан завел мотор.
Он все больше убеждался, что дети неразрывно связаны с террористами, но как – понять не мог. Что толку от малышей во время операции по захвату и удержанию заложников? Чем они могут помочь? Разве что обременить собой.
Вся надежда была на тех, кто обещал перехватить желтый микроавтобус. Пусть они заберут детей, пусть они разбираются!
– «Только что стало известно еще одно требование террористов! Обеспечить свободный подъезд к самолету микроавтобуса, который должен через четверть часа появиться на территории аэропорта! – сообщил звонкий голос. – Итак, освобождение узника совести, самолет и пассажиры загадочного микроавтобуса, который вот-вот прибудет на летное поле!»
Руслан временно потерял управление, машина вильнула.
Дети не могли связаться с террористами! У них просто не было такой возможности! Ведь они узнали о террористах только из радиопередачи… или вербальный код активизировал некую телепатическую связь?…
Скорее бы перехватили, что ли, обреченно подумал он, скорее бы перехватили…
Но никто не заступал дорогу с автоматами, никто не стрелял по колесам, не кричал в рупор, чтобы выходили по одному. И через несколько минут, миновав силосные башни, микроавтобус проехал по узкой шоссейке и уперся в решетчатые железные ворота – одни из запасных, непонятно для чего понатыканных по периметру ограды аэродрома. Возле ворот торчала заброшенная будка, через которую при желании можно было проникнуть вовнутрь.
– Приехали! – воскликнул Жорка. – Руслан, мы готовы.
– К чему готовы?
– Ты нас веди, ладно? – попросил Макс. – Мы же не знаем, где этот самый накопитель.
– Значит, я должен вас вести на верную смерть? – спросил Руслан. – Ведь террористы не знают, что вы идете к ним на помощь. Или знают?
– Ничего они не знают! – крикнул Эмиль. – Вот именно поэтому…
– …мы должны им помочь, – закончил Макс. – Ренатка, иди сюда, давай руку. Вот опять потеряешься – кучу времени потратим…
Руслан тянул, сколько мог, но обещанной помощи все не было. Вдруг его осенило – засада подготовлена на территории аэродрома. Детей перехватят, когда они пойдут пешком, вот что! Мысль была разумна, и он похвалил себя, что додумался до такого простого решения.
Дверь будки не поддалась – она открывалась наружу. Руслан нашел в салоне микроавтобуса, в куче всяких нужных железок, трос, думал, что удастся оторвать разве что мощную дверную ручку, но повезло – в несколько осторожных рывков машина выдернула эту дверь, и дети кинулись в будку.
Он понадеялся было, что дети бросятся к накопителю и забудут о нем – не вышло. Они ждали его, они с двух сторон взяли его за руки и пошли цепочкой, сперва по сырой траве, потом набрели на бетонированную дорожку, слишком узкую, чтобы идти в ряд, пришлось клином.
Все это смахивало на дурной сон, симптом какой-то гнусной болезни.
Руслан первым вышел на большую взлетно-посадочную полосу. Вышел примерно в середине ее. Один конец таял во тьме, другой вел к светлой башне накопителя. Теперь цепочка могла вытянуться, как полагается.
Полоса освещалась бледными фонариками, снопиками идущего из-под земли света, от снопика до снопика – метров десять, не больше…
– Идем, – сказал Макс. – Ты не думай, мы не боимся. Когда ты нас ведешь – нам не страшно. Идем!
И тут раздались выстрелы.
Руслан, таща за собой детей, кинулся прочь с освещенной полосы.
– Ты куда?! Не надо! – кричал крепко прихваченный за руку Ренатик.
Руслан не соображал – соображения не осталось. Он не мог бы объяснить, как вышло, что он сбил несколько малышей с ног, а сам рухнул сверху, раскинув руки, словно стараясь спрятать детей между собой и землей.
Даже если это были живые ходячие бомбы… все равно же это были дети… а остальное – потом, потом…
Рассудок очнулся, заработал, и вдруг до Руслана дошло – стреляют не здесь, не по нему, не по мальчишкам. Он встал на колени и поворачивался, прислушиваясь. Вдали, у накопителя, что-то орали в рупор. Руслан удивился – как близко удалось подойти к башне, это парламентеры, что ли?
– Пойдем, – сказал Жорка. – Они там не справятся и все испортят.
– Кто не справится, братья? – устало спросил Руслан.
– Да нет же… Пойдем, ты нас веди, а мы там поймем, что делать.
– Никуда вы не пойдете, там стреляют.
– Ну и что? – удивился Макс. – Это как раз ерунда. Ты просто не знаешь.
– Чего я не знаю? Что вас пули не трогают?
– А они должны нас трогать? – подал голос Ренатик, растиравший слишком сильно сжатую руку.
– Пойдем, ты все увидишь, – настаивал Макс. – Жорка, объясни ему, у тебя лучше получается.
– Тут не объяснить, тут нужно просто взяться за руки, – сказал Жорка. – Он все почувствует и поведет нас.
– Да брались за руки, ни хрена я не почувствовал! – выкрикнул Руслан.
– Значит, надо еще раз, – сказал кто-то из детей.
И они поднялись с земли, они окружили Руслана, они взяли его с двух сторон за руки и опять, цепочкой, вышли на взлетно-посадочную полосу.
Где-то слева шла перестрелка, от здания аэропорта раздавалось карканье рупора.
А они шли к приземистой башне накопителя, и Руслан понемногу успокаивался, и вдруг до него дошло: пули действительно не тронут…
* * *
Он не знал, когда появились эти люди.
Спиной он ощутил, что за ним идут не только мальчишки.
Тех, незримых было двое или трое. Он даже услышал голоса, но оборачиваться не стал. Он боялся нарушить то цельное чувство, которое заполнило его изнутри, не оставив места страху, сомнениям и уж тем более – попыткам выкрутиться и отвертеться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
