Тех, незримых было двое или трое. Он даже услышал голоса, но оборачиваться не стал. Он боялся нарушить то цельное чувство, которое заполнило его изнутри, не оставив места страху, сомнениям и уж тем более – попыткам выкрутиться и отвертеться.
Вместе с мальчишками он подошел вплотную к накопителю.
– Братья! – крикнул Макс. – Выходите! Мы пришли за вами!
Казалось бы, ничего глупее и представить было невозможно. Засевшие в накопителе террористы могли ответить на такой призыв только стрельбой. Но они не стреляли.
– Ты знаешь, где тут выход? – спросил Жорка.
– Вон там, – Руслан показал. Действительно, снаружи трудно было понять, которая из стеклянных светлых плоскостей – дверь.
– Осталось совсем немного, они уже слышат нас, – сообщил с левого фланка Ренатик.
– Ага! Они уже ничего не понимают! – воскликнул Эмиль.
– Сейчас поймут, – со взрослой иронией добавил Макс. – Руслан, ты должен провести нас туда, в накопитель, но так, чтобы мы все держались за руки.
– Тогда надо перестроиться. Я пойду не в середине, а первым.
Похоже, он был прав, когда докладывал по «горячему» телефону, что дети ввели его в транс. В нормальном состоянии психики человек не идет под пули с таким спокойствием, будто возвращается домой после трудного, но продуктивного дня.
За дверью стояла черная фигурка без лица. Именно такими видел Руслан террористов на телеэкранах и газетных снимках.
Дверь работала, кажется, на фотоэлементах, а сейчас ее заблокировали. Руслан подошел к самому стеклу. Черный человечек, невысокий, словно подросток, подошел с другой стороны. В опущенной руке он держал автомат. Пол в нижнем холле накопителя был все же выше, чем грунт аэродрома, и потому Руслан смотрел на террориста глаза в глаза. Вдруг он понял, что это женщина.
Он уперся рукой в дверь, стараясь погнать ее плоскость вбок. Черная фигурка повторила движение. Вдвоем они справились с тяжеленным пластом пулеустойчивого стекла.
И между ними не осталось ничего.
– Сестра? – спросил Жорка. – Ты не бойся, слышишь? Давай сюда эту дрянь.
Он взял из рук женщины автомат… и тут Руслан понял, что сошел с ума, давно сошел с ума…
Черный металл весь пошел пузырями, вскипел в руке у Жорки и обвалился серыми хлопьями, раздался стук – на каменный пол посыпались какие-то мелкие детали и патроны.
– Вот и все, – сказал Жорка. – Ребята, пошли!
И дети, оставив Руслана, неторопливо, по одному проникли в накопитель.
– Ты их все-таки привел, – услышал Руслан и повернулся.
Мужчин в камуфле было трое.
– Это транс, вы же понимаете, они каким-то образом ввели меня в транс…
– Да ладно тебе, какого черта ты оправдываешься? – спросил тот из мужчин, что постарше. – Отойдем-ка, у нас для тебя хорошая новость.
– Ты начни сначала, – посоветовал другой. – Может, он действительно в трансе. Тогда ж ни хрена не поймет.
– Я в трансе, – повторил Руслан.
– Нет, друг, это кое-что иное. Пойдем, присядь… – пожилой мужчина достал из 4кармана плоскую флягу и стал отвинчивать крышку.
– Это транс, – повторил Руслан. – Я никуда не уйду, там дети, они меня держат… Я не виноват…
Его прошибла крупная дрожь.
– Отходняк у него, – заметил младший из мужчин и вдруг, повернувшись, замахал рукой.
К подножию башни подкатила машина скорой помощи. И тут же из накопителя вышли двое. Макс вел за руку плечистого мужчину – уже без чепчика и маски. Лицо было растерянное – лицо человека, который лег спать дома, а проснулся в незнакомой местности, явно на другой планете.
– Видишь, Руслан? А ты боялся! – сказал Макс. – Главное было – отвязать их от оружия.
– Очень четко подмечено, – вместо Руслана ответил пожилой мужчина. – Тот, кто замкнул все их мысли и чувства на оружии, был далеко не дурак.
И Руслан увидел стол. Тот самый длинный стол, где лежала бутафория для квазиков. Все эти кучи старых журналов и фотографий, а сбоку – гора оружия, разноцветного – для самых маленьких, почти настоящего – для детсадовцев и подростков…
Дети по одному выводили из накопителя обезоруженных террористов. Их тут же увозили врачи. И уже бежали по прозрачному коридору в башню санитары с носилками – у кого-то из заложников не выдержало сердце.
– Пойдем, – велел Руслану пожилой мужчина. – Надо же тебе один раз понять, что тут творится. А то так и помрешь специалистом узкого профиля. Давай знакомиться, что ли. Я – Путилин, известная фамилия, правда? Звать – Николаем…
* * *
На краю летного поля был настоящий военный лагерь, стояли бээмпешки и еще какой-то непонятный мирному человеку Руслану транспорт.
Спецназовцы, которые так и не понадобились, кучковались в сторонке, но не расслаблялись – они не верили, что все кончится так просто.
– Значит, Урук-Басай? – уточнил Путилин. – И кто бы догадался сунуть туда нос?! Вон их куда запрятали…
– Разве вы не знали, что там база отдыха «Мнемозины»? – спросил Руслан.
– Знали, конечно, только не думали, что у этих крокодилов хватит наглости… Ну, как, вылезаешь из своего транса? Тогда слушай.
Он начал рассказывать то, что Руслан и так уже понемногу начал конструировать в своем воображении. Он говорил о детях, которые сперва просто удивляли взрослых – они не боялись оружия, а вот оружие их боялось; о детях, которые могли подойти к пьяному ублюдку и без лишних слов отобрать у него ствол; о детях, появление которых нарушало не только законы природы, что оказалось не так уж страшно, но устоявшийся порядок, однако это бы еще полбеды, а беда – что они сами в плохих руках могли стать оружием…
Он говорил о том, что эти дети сами не осознавали своей тайны, но время от времени говорили такое, что делалось ясно: их память ждет только сигнала, и тогда станет ясно, зачем они пришли в этот мир. И об ученых он говорил, которые наворачивали всякой терминологии, однако к пониманию не приблизились ни на шаг. И о других ученых – которые по уже известным Руслану методикам переписывали память подростков, воспитывая из них безжалостных бойцов. И о сообразительных гражданах одного формально дружественного, а на деле – кто его разберет, государства, которые вдруг ни с того ни с сего начали финансировать новорожденную «Мнемозину».
– Ситуация с детьми, которым подсадили ваши квазики, зашла в тупик – когда они оказались вместе, они начали вспоминать. В них хотели вытравить идею и оставить одни функции. Функции серьезные, не спорю, несколько таких мальчиков могут остановить дивизию десантников. В итоге образы подсаженной памяти наложились на те установки, которые оказались в них неистребимы. Например – ждать явления некой силы, что призовет их к действию. Похоже, они сделали тебя носителем этой силы, а, Руслан? Они бы и без тебя справились, но ты был им необходим на более высоком уровне, чем взрослый дядька с кулаками. Понимаешь, ты этой ночью был им отцом… А с отцом ничего не страшно и все возможно, – немного смущенно объяснил Путилин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
