«Я его охрана и я не смог его защитить».
— Если с ним что-то случится, для города это будет ударом! — сказал Кэррот.
Ваймз не видел в глазах Кэррота ничего кроме заботливого участия.
— Конечно, вы тоже так думаете? — сказал он. — В любом случае все под контролем. Вы сказали, что было еще убийство?
— В музее Хлеба Гномов. Кто-то убил мистера Хопкинсона его же хлебом!
— Заставил его съесть?
— Ударил его им, сэр, — с упреком сказал Кэррот. — Боевым хлебом, сэр.
— Это такой старик с белой бородкой?
— Да, сэр. Если помните, я вас представил друг другу на выставке бисквитов-бумерангов.
Ангуа уловила быструю тень гнева на лице Ваймза.
— Кто же тут ходит, убивая стариков? — сказал он в пустоту.
— Не знаю, сэр. Констебль Ангуа сменила облик, — сказал Кэррот приложив палец к губам для секретности, — и не нашла никакого запаха. И ничего не украли. Убийство было совершенно этим оружием.
Этот Боевой Хлеб был гораздо больше чем нормальная буханка. Ваймз осторожно повертел его.
— Гномы метают их как диски, правильно?
— Да, сэр. На играх в Семигорске в прошлом году Снори Укуси-Щит сбил макушки у шести вареных яиц с расстояния пятьдесят ярдов. И это был стандартная охотничья буханка. Но это является исторической ценностью. Мы утеряли секрет выпечки такого хлеба. Он уникален.
— Имеет ценность?
— Очень, сэр.
— Его стоит украсть?
— Его будет невозможно продать! Любой честный гном узнал бы его!
— Хм. Вы слышали о старом священнике, убитом на Мисбегот-бридж?
Кэррот был шокирован.
— Только не отец Тубелчек? Он?
Ваймз еле сдержался, чтобы не спросить:
— Так ты знаешь его?
Дело в том, что Кэррот знал всех. Если Кэррота бросить в самой глушь джунглей, он скажет: «Привет Вам, мистер Бегущий-Быстро-Сквозь-Деревья! Доброе утро мистер Говорящий-С-Лесом, какая замечательная трубка! Вам очень идет это перо!»
— У него было больше чем один враг? — спросил Ваймз.
— Не понял, сэр? Почему больше чем один?
— Я вынужден обратить ваше внимание, что один враг у него точно был.
— Он... был неплохим человеком, — сказал Кэррот. — Очень редко выходил. Проводит... проводил все свое время с книгами. Очень религиозен. Всеми видами религий. Изучал их. Несколько странный, но абсолютно безвредный. Кому надо было его убивать? Или мистера Хопкинсона? Два безобидных старика?
Ваймз отдал ему Боевой Хлеб.
— Это мы и должны узнать. Констебль Ангуа, я хочу, чтобы вы с этим разобрались. Возьмите... да, возьмите капрала Малопопку, — сказал он. — Он уже кое-что сделал по этому вопросу. Кстати, Малопопка, Ангуа тоже из Убервальда. Может, вы найдете общих друзей, или что-нибудь типа того.
Кэррот радостно кивнул. Лицо Ангуа окаменело.
— Ах, хъдрук дъхар д'Полиция, Шъртъазс! — сказал Кэррот. — Хъъ Ангуа тъконстебль... Ангуа дъхар, бъхк бардръа шъртъзс Кадъл [10]...
Ангуа собралась с мыслями.
— Грръдукк дъбуз-хъдрак..., — выдавила она из себя.
Кэррот рассмеялся.
— Ты сказала: «маленький прекрасный инструмент для добычи руды женского пола»!
Веселинка уставился на Ангуа, та ответила пустым взглядом и пробормотала:
— Ну, язык гномов тяжело поддается изучению, если не жевать гравий всю жизнь...
Веселинка не отвел взгляда:
— Э... спасибо, — выдавил он из себя. — Э... я лучше пойду и подготовлюсь.
— Что с лордом Ветинари? — спросил Кэррот.
— Мои лучшие люди работают над этим, — сказал Ваймз. — Заслуживающие доверия, надежные, знающие все входы и выходы как свои пять пальцев. Другими словами, все под контролем.
Выражение надежды на лице Кэррота сменилось болезненным удивлением.
— Вы не хотите, чтобы я помогал? — спросил он. — Я бы мог...
— Нет. Ублажите старика. Я хочу, чтобы вы вернулись в полицейский участок и взяли работу на себя.
— Какую работу?
— Всю! Разбирайтесь с происшествиями. Следите за бумагами. Нужно подготовить новый график дежурств. Поорать на людей! Прочесть отчеты!
Кэррот отдал честь.
— Есть, коммандер Ваймз.
— Хорошо. Приступайте.
«Чтобы ни произошло с Ветинари», — добавил про себя Ваймз в удаляющуюся спину удрученного Кэррота, — «никто не сможет сказать, что ты был рядом с ним».
Под отдаленный аккомпанемент мычания и рычания распахнулось маленькое окошечко в воротах Королевского Колледжа Гербов.
— Да? — послышался голос, — что изволите желать?
— Я — капрал Ноббс, — ответил Ноббс.
В окошечке появился глаз. Он смерил всю полноту убийственной божественной недоработки именуемой капралом Ноббсом.
— Ты — бабуин? Нам как раз сейчас нужен один бабуин для...
— Нет. Я пришел по поводу какого-то родильного герба, — сказал Нобби.
— Ты? — спросил голос. Интонация в голосе ясно отразила уверенность хозяина голоса, что существуют широкий спектр благородства, начиная от королей и по нисходящей, и раз уж капрал Ноббс пришел за родовым гербом, то им открывался еще один уровень, наинизший, скорее всего, ниже нулевого.
— Мне сказали, — несчастным голосом сказал Нобби. — Это касается кольца, которое есть у меня.
— Обойди здание и войдешь через черный вход, — ответил голос.
Веселинка убирал инструменты у себя в кабинете, где он проводил опыты, и обернулся на стук. В дверном проеме, прислонившись, стояла Ангуа.
— Что вам надо? — спросил он.
— Ничего. Просто хотела сказать — не волнуйся, я никому не скажу, если ты не хочешь.
— Я не понимаю, сэр, о чем вы говорите!
— Мне кажется, что ты лжешь.
Веселинка выронила реторту и осела на стул.
— Как вы узнали? спросила она. — Даже другие гномы не почувствовали. Я остерегаюсь всего.
— Давай скажем так... у меня есть особые таланты? — ответила Ангуа.
Веселинка начала рассеянно протирать реторту.
— Я не понимаю, к чему такие расстройства, — сказала Ангуа. — Мне казалось, что гномы вряд ли сами замечают разницу между мужским и женским полом. Половина гномов попадающих сюда по статье 23 — женского пола. Я знаю, что их очень тяжело усмирить...
— А что за статья 23?
— "Нападение с криками на людей в нетрезвом состоянии, и попытки отрубить ноги", — ответила Ангуа. — Гораздо легче давать номера, чем описывать каждый раз. Слушай, в этом городе полно женщин, которым понравилось бы решать свои дела как их решают женщины-гномы. Понимаешь, какой у них выбор? Официантка в баре, швея, чья-нибудь жена. В то время как вы можете делать все, что делают мужчины...
— Это привело к тому, что мы делаем только то, что делают мужчины, последовал ответ.
Ангуа задумалась. — О, — сказала она. — Я поняла. Ха. Да. Я узнаю этот тон.
— Я не могу держать топор! — вырвалось у Веселинки. — Я боюсь драться! Мне кажется, что песни о золоте — глупы! Я терпеть не могу пива! Я даже не могу пить как гномы! Когда я пробую пить большими глотками, то обливаю всех гномов позади себя!
— Я знаю, здесь нужна специальная сноровка, — сказала Ангуа.
— Я видела девушку на улице, она шла по улице и мужчины свистели ей вслед! И вы можете носить платья! Цветные!
— О, боже, — Ангуа старалась не улыбаться. — Как давно женщины-гномы начали чувствовать это? Мне казалось, что они счастливы с текущим положением дел...
— О, легко быть счастливой, когда не знаешь разницы, — горько ответила Веселинка. — Рабочие штаны вполне подходят, пока не услышишь о женском белье!
— Белье — о, да, — сказала Ангуа. — Женское белье. Да, — она постаралась настроиться на тот же лад, и чувствовала, что она действительно думает так, но все же надо было сдержаться от того, чтобы не сказать что, по меньшей мере, надо искать модели, которые не так легко содрать, когда тебя лапают.
— Я думала, что я смогу найти здесь другую работу, — промямлила Веселинка. — У меня хорошо получается шитье, и я пошла в гильдию швей и..., — она остановилась и покраснела выше бороды.
— Да, — сказала Ангуа. — Многие делают такую ошибку, — она выпрямилась и поправила прическу. Ты, все равно, произвела впечатление на коммандера Ваймза. Я думаю, тебе, однако, здесь понравится. У всех нас полицейских есть проблемы. Нормальные люди не идут в полицейские. Ты неплохо справишься.
— Коммандер Ваймз несколько..., — начала Веселинка.
— Когда у него хорошее настроение, он неплохой парень. Ему нужна выпивка, но он сейчас себе этого не позволяет. Ты знаешь — выпить раз слишком много, выпить два — мало... Он из-за этого раздражительный. Когда у него плохое настроение, он наступает тебе на ногу, а потом орет на тебя, почему не стоишь ровно.
— Ты нормальная, — застенчиво сказала Веселинка. — Ты мне нравишься.
Ангуа погладила ее по голове. — Ты сейчас так говоришь, — сказала она, — но как побудешь здесь немного, ты узнаешь, что я могу быть настоящей сукой... Что это такое?
— Что?
